— Кофе, — сказал Ланселот. — Скорее кофе! Потом вызовем полицию и газетчиков.
Я приготовила кофе ему и себе. Зачерпнула для него из сахарницы обязательную чайную ложку — полную, но без верха, не больше и не меньше. То было железное правило — даже теперь, когда в этом не было никакого смысла, привычка была сильнее всего.
Лично я пью кофе без сахара. Таков мой обычай. Я сделала глоток. Отрадная теплота разлилась по всему моему телу.
Ланселот взял в руки чашку.
— Ну вот, — тихо произнес он. — Я наконец дождался. — И он поднес к губам эту чашку с какой-то скорбной торжественностью.
Это были его последние слова.
Когда все кончилось, меня охватило какое-то безумие. Я стащила с него одежду и вместо нее напялила то, что лежало в гробу. Как мне удалось поднять его с пола и уложить в гроб, до сих пор не могу понять. Его руки я сложила на груди, как было у того, исчезнувшего.
Потом я долго и старательно смывала все следы кофе в раковине и тщательно полоскала сахарницу. Я мыла ее и чашку до тех пор, пока в них не могло остаться и намека на цианистый калий, который я всыпала вместо сахара.
Его рабочую блузу и все остальное я отнесла в мусорный ящик. Раньше я выбросила туда точно такую же одежду двойника, но теперь, естественно, ее там уже не было.
Под вечер, когда труп моего мужа вполне остыл, я вызвала агентов похоронного бюро. Они, разумеется, не удивились. Да и чему было удивляться? Мертвец как был, так и остался. Абсолютно тот же самый, даже с цианистым калием в желудке, как и предполагалось.
Они заколотили гроб и увезли его. А потом Ланселота зарыли.
Но ведь, строго говоря, в момент, когда я его отравила, Ланселот официально уже был мертв. Так что я не уверена, можно ли это считать убийством. Естественно, я не собираюсь консультироваться по этому поводу с юристом.
Теперь я обрела желанный покой. Я довольна своей жизнью. Денег у меня достаточно. Хожу в театр. Принимаю друзей.
Совесть меня не мучает.
Я убеждена, что Ланселоту никогда не удалось бы добиться признания. Когда-нибудь передвижение во времени будет открыто заново, но память о Ланселоте Стеббинзе навсегда исчезнет во мраке забвения. Ведь я же говорила ему, что все его проекты обречены на провал: он не дождется славы. Если бы я не покончила с ним, что-нибудь обязательно вышло бы не так, и тогда он убил бы меня.
Нет, я ничуть не раскаиваюсь.
По правде говоря, я все ему простила. Все — кроме того, что он плюнул в меня. Но какая ирония судьбы! Прежде чем умереть, он получил от нее дар, какой редко достается людям, и был счастлив.
Вопреки тому, что он кричал мне тогда, прежде чем плюнуть, — Ланселот смог прочесть свой собственный некролог.
Хэллоуин
Сандерсон был хмур, что значило — сильно встревожен.
— Это наш промах. Мы настолько привыкли к нему, что перестали замечать. Ошибка, свойственная людям, — Он покачал головой.
— Каким же был мотив?
— Чисто идеологическим, — ответил Сандерсон. — Он получил работу только для того, чтобы все это провернуть. Теперь мы знаем наверняка, ведь он оставил записку. Не удержался, чтобы не поиздеваться над нами. Он был одним из тех, кто считал, что ядерное деление заведет в тупик; он боялся, что это вызовет крупные кражи плутония, приведет к созданию самодельных бомб, ядерному терроризму и шантажу.
— Иными словами, он хотел доказать, что это возможно?
— Да. Он намеревался предать эту историю гласности и вызвать возмущение широкого круга общественности.
— Насколько опасен плутоний, который он украл? — спросил Хэйли.
— Совсем не опасен. Речь идет о небольшом его количестве. Контейнер можно поднять одной рукой. Он не предназначался для ядерного деления. Мы проводили с ним совсем другие эксперименты. Уверяю вас, у него недостаточно плутония для создания атомной бомбы.
— А не опасен ли он для человека, который его у себя хранит?
— Пока плутоний находится в контейнере — нет. Если его вынуть, он будет представлять опасность для любого человека, который находится неподалеку.
— Теперь я понял, откуда нам следует ждать неприятностей, — кивнул Хэйли.
Сандерсон нахмурился.
— Этот случай ничего не доказывает. Да, мы совершили ошибку, но впредь ее не повторим. К тому же сработала система аварийной сигнализации. Мы сразу же приступили к преследованию. Если бы он не успел добраться до отеля, а мы бы не боялись вызвать панику среди людей, находившихся там…
— Почему вы сразу не поставили в известность Бюро?
— Мы могли схватить его сами… — пробормотал Сандерсон.
— И тогда эту историю удалось бы скрыть даже от Бюро. Никто бы ничего и не узнал о вашем промахе.
— Понимаете…
— Думаю, что да. Вы ведь в итоге сообщили нам. Правда, после того, как он умер, а плутоний исчез, правильно?
Сандерсон отвел глаза, чтобы не смотреть на Хэйли.
— К сожалению, плутоний мы не нашли. — Он начал оправдываться, — Мы не могли действовать открыто. Здесь тысячи людей; если вдруг начнут распространяться слухи и к станции приплетут еще и пропавший плутоний…
— Даже если бы вы его поймали и нашли плутоний, то остались бы в проигрыше. Понимаю… Сколько времени он здесь находился? — Хэйли посмотрел на часы. — Сейчас три пятьдесят семь утра.
— Весь день. Мы организовали на лестнице засаду только после того, как у нас появилась возможность действовать открыто. Сразу схватить его не удалось, он бросился бежать, поскользнулся, свалился в пролет лестницы и размозжил череп о перила.
— Плутония при нем не оказалось. Почему вы так уверены, что он принес его в отель?
— Один из наших людей едва его не догнал.
— Значит, в течение всего времени, что находился в отеле, он мог спрятать небольшой контейнер на любом из тысячи восьмисот номеров на двадцати этажах. Не говоря о коридорах, офисах, подсобных помещениях, подвале и даже крыше. И нам теперь просто необходимо срочно его найти, не так ли?
— Да, — с тоской ответил Сандерсон.
— Мы можем привлечь сотню человек и осмотреть отель — этаж за этажом, номер за номером. Изучим каждый квадратный дюйм, пока не найдем контейнер.
— Мы не можем так поступить, — возразил Сандерсон. — Как мы объясним наши действия людям, остановившимся в гостинице?
— У нас есть альтернативный вариант? — поинтересовался Хэйли. — Можете вы что-либо предложить? Кстати, что там сказал похититель перед смертью… Хэллоуин?
Сандерсон кивнул.
— Он всего несколько секунд оставался в сознании. Мы спросили его, где находится плутоний, и он ответил «Хэллоуин».
Хэйли глубоко и тяжело вздохнул.
— Больше он ничего не говорил?
— Ничего. Вы втроем это слышали.
— Вы уверены, что он произнес именно «Хэллоуин»? Он ведь мог, к примеру, сказать «херувим»?
— Нет, мы отчетливо услышали именно «Хэллоуин».
— Это имеет какой-нибудь смысл? Может, на станции существует проект с подобным названием? Или вы пользовались этим словом в каких-то экстренных ситуациях?
— Ничего подобного.
— Значит, вы считаете, что он пытался сообщить, где находится плутоний?
— Этого мы не знаем, — угрюмо ответил Сандерсон. — Он едва произнес это слово, а сам смотрел куда-то в пустоту. Я не уверен, слышал ли он мой вопрос. Так что и его ответ…
Хэйли некоторое время молча обдумывал сложившуюся ситуацию.
— Последняя мысль беглеца. Или навязчивое детское воспоминание. Да все, что угодно! Если не считать того, что именно вчера был Хэллоуин. Наш похититель провел весь день, прячась в отеле, чтобы попытаться передать свою историю газетам. Это могло иметь для него какое-то значение.
Сандерсон пожал плечами.
Хэйли продолжал размышлять вслух.
— Хэллоуин — это день, когда активизируются силы зла, а он, вне сомнений, считал себя борцом со злом.
— Мы вовсе не зло, — возразил Сандерсон.
— Для нас важно, что думал похититель. Он не хотел, чтобы его поймали и чтобы плутоний нашли. Поэтому он его спрятал. Все номера убирают, меняют постельное белье и полотенца. В это время все двери открыты. Ему и надо-то было — зайти в номер и спрятать контейнер. Он рассчитывал, что заберет его; если нет — контейнер заметят и отнесут управляющему.
— Но в каком именно номере он мог его спрятать? — с напряжением в голосе спросил Сандерсон.
— У меня есть одно предположение, — сказал Хэйли, — но если я не прав, придется обыскать весь отель.
Хэйли быстро вышел.
Он вернулся через полчаса. Тело унесли, но Сандерсон все еще сидел на прежнем месте, погрузившись в мрачные размышления.
— В номере спали двое. Пришлось их разбудить, — сообщил Хейли. — Это то, что мы ищем?
Он держал в руке небольшой серый куб, крышка которого прикручивалась к корпусу барашковыми гайками.
— Где вы его нашли?
— Я нашел его на верхней полке встроенного платяного шкафа.
— Да, это плутоний, — пробормотал Сандерсон, с трудом сдерживая возбуждение.
Он быстро отвинтил гайки, приподнял крышку и пихнул внутрь небольшой датчик. Раздалось потрескивание.
— Все в порядке. Как вы его нашли?
— Случайно, — пожал плечами Хэйли. — Похититель все время думал о Хэллоуине и, когда увидел приоткрытую дверь с номером, решил, что это предзнаменование.
— А какой номер?
— Десять — тридцать один, — спокойно ответил Хэйли. — Октябрь, тридцать первое. Хэллоуин.
Хозяйка
Роуз Смоллет была счастлива, она просто торжествовала. Стянув перчатки и отбросив в сторону шляпку, она сияющими глазами смотрела на мужа:
— Дрейк, он придет к нам домой!
Дрейк взглянул на супругу с раздражением:
— Ты пропустила ужин. Я ждал тебя к семи.
— Ой, ну какая разница! Я перекусила по дороге. Дрейк, он придет к нам домой!
— Кто еще к нам придет?