Ночь, которая умирает — страница 93 из 133

— Да, это поющий колокольчик. Убийство было совершено ради поющих колокольчиков… Как вам нравится этот экземпляр?

— По-моему, он с большим изъяном.

— Рассмотрите его повнимательнее, — сказал доктор Эрт и внезапно бросил колокольчик Пейтону, который сидел от него в двух метрах.

Девенпорт вскрикнул и приподнялся на стуле. Пейтон вскинул руки и успел поймать колокольчик.

— Идиот! Кто же их так бросает, — сказал Пейтон.

— Вы относитесь к поющим колокольчикам с почтением, не правда ли?

— Со слишком большим почтением, чтобы их разбивать. И это по крайней мере не преступление.

Пейтон тихонько погладил колокольчик, потом поднял его к уху и слегка встряхнул, прислушиваясь к мягкому шороху осколков лунолита — маленьких кусочков пемзы, сталкивающихся в пустоте.

Затем, подняв колокольчик за вделанную в него проволочку, он уверенным и привычным движением провел ногтем большого пальца по выпуклой поверхности. И колокольчик запел. Звук был нежный, напоминающий флейту, — задрожав, он медленно замер, вызывая в памяти картину летних сумерек.

Несколько секунд все трое завороженно слушали.

А потом доктор Эрт сказал:

— Бросьте его мне, мистер Пейтон. Скорее!

И он повелительно протянул руку.

Машинально Луис Пейтон бросил колокольчик. Он описал короткую дугу и, не долетев до протянутой руки доктора Эрта, с горестным звенящим стоном вдребезги разбился на полу.

Девенпорт и Пейтон, охваченные одним чувством, молча смотрели на серые осколки и толком не расслышали, как доктор Эрт спокойно произнес:

— Когда будет обнаружен тайник, где преступник укрыл неотшлифованные колокольчики, я хотел бы получить безупречный и правильно отшлифованный экземпляр в качестве возмещения за разбитый и в качестве моего гонорара.

— Гонорара? За что же? — сердито спросил Девенпорт.

— Но ведь теперь все очевидно. Хотя несколько минут назад в моей маленькой речи я не упомянул об этом, но тем не менее одну земную особенность космический путешественник взять с собою не может… Я имею в виду силу земного притяжения. Мистер Пейтон очень неловко бросил столь ценную вещь, а это неопровержимо доказывает, что его мышцы еще не приспособились вновь к земному притяжению. Как специалист, мистер Девенпорт, я утверждаю: арестованный последнее время находился вне Земли. Он был либо в космическом пространстве, либо на какой-то планете, значительно уступающей Земле в размерах, например на Луне.

Девенпорт с торжеством вскочил на ноги.

— Будьте добры, дайте мне письменное заключение, — сказал он, положив руку на бластер, — и его будет достаточно, чтобы получить санкцию на применение психоскопии.

Луис Пейтон и не думал сопротивляться. Оглушенный случившимся, он сознавал только одно: в завещании ему придется упомянуть, что его блистательный путь завершился полным крахом.

Говорящий камень

© Перевод Н. Аллунан.

Пояс Астероидов велик, а людей в нем мало. По контракту Ларри Вернадский должен был отработать на «Станции-5» ровно год, но уже через шесть месяцев начал сомневаться, стоит ли одиночное заключение в семидесяти миллионах миль от Земли тех денег, что ему платят. Вернадский, молодой человек худосочного телосложения, ничуть не походил ни на инженера-внеземельщика, ни на покорителя Пояса Астероидов. Голубоглазый, с волосами цвета сливочного масла, он излучал такую неподдельную невинность, что никому и в голову не приходило заподозрить его в каких-либо задних мыслях. А зря, потому что за маской лопоухого простофили скрывался проницательный ум и неуемное любопытство, обострившееся за долгие месяцы одиночества.

И невинный вид, и любопытство сослужили ему хорошую службу на борту транспортника «Роберт К.».

Когда корабль пристыковался к «Станции-5», Ларри опрометью примчался встречать гостей. Будь он собакой, то непременно вилял бы хвостом от восторга и заливался радостным лаем. Энтузиазм инженера ничуть не охладило то обстоятельство, что капитан «Роберта К.» ответил на его широчайшую улыбку неприязненной миной, которая, похоже, давно и прочно приросла к грубоватой физиономии шкипера. Однако Вернадский истово верил, что экипаж корабля истосковался по роскоши человеческого общения, и жаждал дать им возможность этой роскошью насладиться. Кроме общения он мог также предложить миллионы галлонов льда и тонны замороженного продовольствия, которыми был нафарширован пустотелый астероид, переоборудованный в «Станцию-5». И наконец, Вернадский был готов предоставить любые запчасти для гиперпривода любого типа и произвести любой необходимый ремонт.

Все с той же счастливой ухмылкой Вернадский на скорую руку заполнил стандартный бланк регистрации, чтобы потом занести все данные о корабле в компьютер. Он записал название корабля и его серийный номер, номер двигателя, номер генератора силового поля и так далее. Потом очередь дошла до места отправления («Астероиды. Мы облазали чертову прорву астероидов, не помню, который был последний», — буркнул капитан, и Ларри поставил просто «Пояс», что означало «Пояс Астероидов»), места назначения (Земля) и причины остановки на «Станции-5» (сбои в работе гиперпривода).

— Сколько человек у вас на борту, капитан? — спросил Вернадский, отрываясь от бумаг.

— Двое, — ответил капитан. — А теперь, может быть, посмотришь двигатель? Нам еще надо груз доставить, знаешь ли.

Капитан был небрит и отличался той грубоватой манерой поведения, что характерна для шахтеров, всю жизнь проработавших на астероидах, однако речь выдавала в нем человека образованного, можно даже сказать интеллигентного.

— Да, конечно.

Капитан проводил навьюченного диагностическим оборудованием Ларри в машинное отделение, где тот сноровисто проверил контакты, интенсивность силового поля и степень чистоты вакуума. При этом Вернадский не переставал думать о капитанской особе. Сам Ларри не испытывал никакого удовольствия от своей уединенной работы, но смутно догадывался, что некоторые люди любят космос за его необъятность и ощущение свободы. Вот только капитан как-то не очень походил на романтика, подавшегося на астероидные копи исключительно из любви к одиночеству.

— Что-то особенное везете? — полюбопытствовал Ларри.

Капитан нахмурился пуще прежнего.

— Хром и марганец.

— Вот как? Знаете, я бы на вашем месте поменял коллектор Дженнера.

— Это из-за него двигатель сбоит?

— Нет, коллектор тут ни при чем. Но он у вас довольно потрепанный, может сломаться в любую минуту, не успеете и миллион миль пролететь. Ну и поскольку вы все равно уже здесь…

— Ладно, валяй, замени его. Только найди, что сбоит, ясно?

— Я делаю все, что в моих силах, капитан.

Последние слова капитана прозвучали так резко, что таки пробили броню жизнерадостности Ларри, и дальше он работал в молчании. Закончив диагностику, Вернадский поднялся на ноги и отряхнул брюки.

— Это все гамма-ориентированный полуотражатель. Каждый раз, когда позитронный луч, двигаясь по кругу, попадает на него, привод на секунду отключается. Придется его заменить.

— Сколько времени это займет?

— Несколько часов. Порядка двенадцати.

— Что?! Мы и так отстаем от графика!

Однако капитанское рычание Ларри ничуть не смутило.

— Ничем не могу помочь, капитан. Три часа уйдет только на продувку камеры гелием, прежде чем я смогу войти туда. Потом надо еще откалибровать новый полуотражатель, а на это требуется время. То есть я, конечно, могу откалибровать его приблизительно, но это будет только приблизительно. Вы сломаетесь раньше, чем доберетесь до орбиты Марса.

Капитан смерил его злобным взглядом.

— Ну так приступай!


Вернадский пробирался по кораблю, толкая перед собой цистерну с гелием. Псевдогравитацию на борту отключили, так что гигантский цилиндр ничего не весил, однако внушительная масса и инерция остались при нем и потому обращение с ним требовало особой осторожности. Дело осложнялось еще и тем, что сам Вернадский, естественно, тоже парил в невесомости.

Полностью сосредоточившись на лавировании в тесных коридорах корабля, Ларри ошибся поворотом и очутился в странном и затемненном помещении. Он успел только удивленно вскрикнуть, как откуда ни возьмись перед ним выросли двое здоровяков, вытолкали его вместе с цистерной из помещения и закрыли за ними дверь.

Он ничего не сказал, пока подсоединял цистерну к впускному клапану двигателя. Раздался тихий шелест — гелий под давлением устремился в камеру, вымывая радиоактивные газы в смиренно принимающую все пустоту космоса.

К этому времени любопытство Ларри взяло верх над благоразумием.

— А у вас, оказывается, силикотик на борту, капитан, — заявил он. — Здоровый такой.

Капитан медленно повернул голову и в упор посмотрел на инженера.

— Правда? — спросил он без всякого выражения.

— Я видел его мельком. А можно мне посмотреть на него без спешки?

— Зачем?

— Послушайте, капитан, — принялся канючить Вернадский, — я торчу на этом булыжнике уже полгода. Я перечитал все, что можно достать на астероидах, — а тут полно всякой писанины про силикотиков. Но я до сих пор не видел даже самого крошечного из них. Ну пожалуйста, а?

— По-моему, у тебя полно работы.

— Промывка гелием будет длиться еще три часа, а пока она не закончится, делать тут больше нечего. Капитан, а каково это, когда на корабле живет силикотик?

— Он всего лишь зверушка. Некоторые держат собак. А я — силикотика.

— А он у вас разговаривает?

Капитан побагровел.

— С чего ты вдруг спрашиваешь?

— Ну, некоторые из них умеют говорить и даже читать мысли.

— Да кто ты такой? Спец по этим тварям, что ли?

— Говорю же, я очень много о них читал. Бросьте, капитан. Давайте посмотрим на вашего питомца.

Вернадский изо всех сил старался не обращать внимания на то, что остальные двое из команды «Роберта К.» стоят по сторонам от него. Каждый из троих, включая капитана, превосходил Лари габаритами и весом. И каждый — Ларри чувствовал это пе