— А почему бы и нет? — тут же ухватился за эту мысль Вернадский. Он повернулся к силикотику, грузно лежавшему на полу. Существо больше не двигалось, «кожа» его нехорошо потускнела, — Капитан знал, где находится место с едой. У него в голове этому месту соответствовали какие-то цифры, верно?
Ларри молился всем богам, чтобы силикотик понял его, чтобы прочел мысли, а не просто услышал слова.
— Да, — прошуршал тот, и людям показалось, будто он вздохнул.
— Три набора цифр, — сказал Вернадский.
Их должно было быть три — три набора пространственных координат, каждому из которых соответствует дата. Имея эти данные, можно вычислить орбиту астероида вокруг Солнца. Можно даже грубо прикинуть отклонения, вызванные гравитацией планет.
— Да, — ответил силикотик еще тише.
— Назови мне их. Назови мне эти цифры. Хоукинс, возьми бумагу, записывай.
Но силикотик сказал:
— Не знаю. Цифры не имеют значения. Еда там.
— Что ж, все ясно, — пожал плечами Хоукинс. — Он не запоминал цифр, потому что они ему были без надобности.
— Скоро стану не… — прошуршал силикотик и надолго умолк, словно никак не мог свыкнуться с незнакомым словом, — живой. Скоро… — последовала еще более длинная пауза, — мертвый. Что после смерти?
— Погоди! — Вернадский с мольбой уставился на говорящий камень. — Скажи, капитан где-нибудь записал эти цифры?
Силикотик молчал целую минуту и, когда Ларри и Хоукинс склонились над ним так низко, что едва не коснулись лбами каменной «кожи», снова спросил:
— Что после смерти?
— Ответь мне одно! — закричал Вернадский. — Только одно. Капитан наверняка записал эти цифры. Где? Где?!!
— На астероиде, — прошептал астероид.
Это были его последние слова.
Он стал камнем, таким же мертвым, как те камни, что породили его, как переборки катера, как человеческий труп.
Вернадский и Хоукинс поднялись с колен и тоскливо переглянулись.
— Это бессмыслица, — сказал Хоукинс. — Какой смысл писать координаты астероида на самом астероиде? Все равно что спрятать ключ от шкатулки внутри шкатулки — и как тогда ее открыть?
Вернадский покачал головой.
— Урановые залежи, стоящие целое состояние. Самый большой клад в истории, а мы не знаем, где его искать.
Эйч Сетон Девенпорт оглядел кабинет, в котором оказался, и поймал себя на непривычной мысли, что ему тут нравится. Его исчерченное морщинами лицо с выдающимся носом даже в минуты отдыха и покоя оставалось твердым и суровым. Шрам на правой щеке, черные волосы и могучие брови, угрюмо сошедшиеся над переносицей, — все это в целом придавало ему вид неподкупного агента Земного бюро расследований, каковым Девенпорт и был до мозга костей.
Но сейчас его губы почти помимо воли дрогнули в некотором подобии улыбки при виде просторной комнаты, где стены были сплошь уставлены стеллажами с фильмокнигами и образцами бог знает чего, привезенными бог знает откуда. Углы тонули в полумраке, что придавало экспонатам на полках еще более таинственный и загадочный вид. В комнате царил беспорядок, в воздухе витал дух оторванности, почти изолированности от окружающего мира, и от этого она казалась плодом воображения. В точности как ее хозяин.
Хозяин восседал в кресле за письменным столом. Вернее сказать, кресло и стол составляли единое целое, и это целое было единственным, что помещалось в островке света посреди полутемного кабинета. Человек медленно перелистывал страницы официальных отчетов. Только эти движения рук и нарушали его полную неподвижность. Впрочем, нет: еще он то и дело поправлял очки, которые беспрестанно сползали, так и норовя упасть с совершенно несолидного носа-пуговки, да к тому же в такт дыханию величаво поднимался и опадал внушительный живот.
Это был не кто иной, как доктор Уэнделл Эрт, самый сведущий, если только мнения экспертов что-нибудь значат, экстра-терролог в мире. Что бы ни случилось за пределами Земли, за советом обращались к нему, хотя доктор никогда не удалялся от своего жилища в университетском городке больше чем на расстояние получасовой пешей прогулки.
Он поднял серьезный взгляд на инспектора Девенпорта.
— Этот Вернадский — весьма умный юноша.
— Согласен. Надо обладать незаурядным умом, чтобы сделать такие далеко идущие выводы, всего лишь увидев силикотика на борту корабля.
— О нет же, нет. В выводах нет ничего сложного. По существу, их нельзя было не сделать. Даже совершенный тупица понял бы то, что понял Вернадский. Я имел в виду, — на лице ученого появилось выражение, немного напоминающее назидательную мину строгого наставника, — то, что молодой человек ознакомился с моими работами по чувствительности к гамма-излучению у Siliconeus asteroidea.
— Ах да, конечно, — сказал Девенпорт.
Этого следовало ожидать. Доктор Эрт изучал силикотиков. Потому инспектор и обратился к нему за консультацией. Девенпорту требовался ответ на вопрос, всего на один очень простой вопрос. Но доктор Эрт надул пухлые губы, покачал массивной головой и выразил желание ознакомиться со всеми документами по данному делу.
Будь на его месте кто-нибудь другой, подобную просьбу даже не стали бы рассматривать, но доктор Эрт не так давно оказал Бюро большую помощь в деле о поющих колокольчиках Луны, разоблачив хитро выстроенное не-алиби убийцы, и инспектор уступил.
Доктор Уэнделл Эрт дочитал отчеты, положил их на стол, крякнув от натуги, выдернул подол рубашки из тугих объятий брючного ремня и протер очки. Посмотрел сквозь стекла на свет и, по-видимому оставшись доволен результатами протирки, снова водрузил окуляры на нос, после чего откинулся в кресле и сложил пухлые ручки на животе.
— Повторите, пожалуйста, свой вопрос, инспектор.
— Как по вашему мнению, действительно ли, — терпеливо начал Девенпорт, — силикотик мог вырасти до такого размера, как указано в отчете, только на астероиде, богатом ураном?..
— Неким радиоактивным элементом, — поправил его доктор Эрт. — Это вполне может быть торий, равно как и уран.
— Значит, ваш ответ на мой вопрос — да?
— Да.
— А как велико может быть это небесное тело?
— Возможно, милю в диаметре, — задумчиво ответил ученый. — А может быть, даже больше.
— И сколько тонн урана, или, точнее, радиоактивного вещества, он содержит?
— Несколько триллионов. Минимум.
— Не будете ли вы так добры изложить все это письменно, как официальное мнение эксперта?
— Разумеется.
— Благодарю вас, доктор Эрт. — Инспектор встал и потянулся одной рукой надеть свою шляпу, а другой забрать со стола бумаги. — Это все, что я хотел услышать.
Однако доктор Эрт опередил его и с силой прижал документы к столу.
— Одну минуту, — сказал он. — Как вы собираетесь найти этот астероид?
— Будем искать. Закрепим за каждым имеющимся в нашем распоряжении кораблем зону поиска, и пусть ищут.
— Сколько средств, времени, усилий! И все наверняка окажется впустую.
— Один шанс на тысячу. Возможно, нам повезет.
— Один на миллион. Нереально.
— Не можем же мы забыть об этом уране, даже не попытавшись его отыскать. Вы, как специалист, подтвердили, что награда стоит усилий.
— Но чтобы найти астероид, есть способ получше. Я берусь отыскать его.
Инспектор Девенпорт посмотрел в глаза ученому колючим, испытующим взглядом. Несмотря на нелепую внешность, глупцом доктора Эрта не назвал бы никто. Инспектор убедился в этом на собственном опыте. Только очень проницательный слушатель уловил бы в голосе Девенпорта нотку надежды, когда тот спросил:
— Каким образом вы можете его отыскать?
— Сначала, — сказал доктор Эрт, — договоримся о цене.
— О цене?
— Или о гонораре, если угодно. Когда вы прилетите на астероид, там могут оказаться силикотики больших размеров. Силикотики — весьма ценная находка. Единственная форма жизни, ткани которой имеют в основе твердый кремний, а вместо крови в теле циркулирует жидкий силикон. Возможно, с их помощью удастся подтвердить или опровергнуть гипотезу о том, что Пояс Астероидов представляет собой осколки некогда существовавшей планеты. И ответить на бессчетное множество других вопросов… Вы меня понимаете?
— Вы хотите, чтобы вам привезли большого силикотика?
— Живым и здоровым. И отдали его мне безвозмездно. Девенпорт кивнул:
— Уверен, правительство не станет возражать. А теперь скажите, что у вас на уме?
— Слова силикотика, — невозмутимо, так, будто это все объясняло, ответил доктор.
— Какие слова?
— Те, что приведены в отчете. Его последние слова. Вернадский спросил, где капитан записал координаты, и силикотик ответил: «На астероиде».
Девенпорт скривился от разочарования.
— Великий космос, доктор, нам это прекрасно известно. Мы уже прикидывали так и эдак, мы перебрали все возможные варианты… Эта фраза не имеет никакого смысла.
— Так-таки никакого, инспектор?
— Ни малейшего. Перечитайте отчет еще раз. Силикотик вообще не слушал Вернадского. Он чувствовал, что жизнь покидает его, и думал только об этом. Он дважды спросил: «Что после смерти?» Вернадский не отставал и продолжал задавать вопросы. Силикотик сказал: «На астероиде». Возможно, он даже не уловил вопроса. Он ответил на свой собственный вопрос. Силикотик решил, что после смерти он попадет на свой родной астероид, где снова будет в безопасности. Вот и все.
Доктор Эрт покачал головой.
— Вам следовало бы стать поэтом. У вас слишком живое воображение. Что ж, перед нами стоит интересная задача. Давайте посмотрим, сумеете ли вы найти ответ сами. Допустим, слова силикотика все-таки являлись ответом на вопрос Вернадского.
— Пусть даже так, — раздраженно сказал инспектор, — что это нам дает? На каком астероиде? На том, который едва ли не полностью состоит из урана? Как мы найдем координаты, если мы не знаем, где его искать? Предположим, имелся в виду какой-то другой астероид, который «Роберт К.» использовал как базу? Его мы тоже не знаем, где искать.
— Как вы ухитряетесь не замечать очевидного, инспектор? Почему бы вам не спросить себя, что слова «на астероиде» могут означать для силикотика? Не для вас, не для меня — для силикотика.