Заляпанная грязью иномарка стояла там, где мы её оставили. Товарищ Фомича крепко спал, уткнувшись головой в руль. Нам пришлось минут пять стучать по стёклам, прежде чем он проснулся и, громко зевая, открыл нам двери.
– Ну и видок у тебя, – весело присвистнул он, когда Фомич забрался в машину, – тебе очень идёт. Хотя тебе, наверное, это уже говорили. Знаешь, тебе надо ещё губы накрасить – и смело можно на танцы двигать.
Фомич раздражённо отрезал:
– Трогай давай, Шумахер, без тебя тошно.
– А почему так мерзко пахнет? Вы что, по помойкам шлялись? – не унимался наш водитель. – Фомич, тебе это будет стоить дополнительных капиталовложений, тачку придётся проветривать весь день. А то и мыть. Но, может, ты сам её помоешь…
И все в том же духе. Словесный понос и сопутствующий запах преследовали нас всю дорогу. Не лучшее путешествие номер два.
Добравшись до моей квартиры, сразу завалились спать. Я прямо на полу, а Тоска на диване. Родаки свалили на дачу на все выходные, так что проблем никаких не возникло. Своим родителям Тоска не стала врать – лишь сообщила по телефону, что мы всю ночь исследовали дом с привидениями, а теперь будем отсыпаться. Отец сказал ей, что с привидениями надо поосторожнее, и спросил, собирается ли Тоска и следующую ночь ловить призраков. Тоска ответила, что собирается. И тут же стала упрашивать своего батона принять участие в этой увлекательной операции. И, само собой, папаша немедленно отказался, но напутствовал Тоску, чтобы она была осторожнее и звонила, если что. А он, папаша, будет начеку и всегда готов.
Пока Тоска рядилась со своим папашкой, я быстренько забрался в спальный мешок, задёрнулся «молнией» и уснул. Сон – лучшее, что может случиться с человеком.
Не помню, что мне снилось. Я проснулся так же, как и уснул, – внезапно, щелчком. Тоска уже сидела на диване и потирала глаза.
– Добрый день, – устало сказала она. – Вернее, уже почти вечер. Сколько сейчас?
– Шесть почти, – ответил я.
– Нормально. Десять часов почти проспали. Человеку, чтобы восстановиться, требуется всего четыре. Я могу спать…
– Это тебе четыре требуется, мне больше. Не меньше двенадцати, – потягиваясь, заметил я.
– Почему это?
– Всё просто. Во время сна мозг освобождается от информации, которую он переработал. Чем больше информации, тем дольше надо спать. У некоторых мозг днём почти совсем не работает…
– Болван.
Я послал Тоске воздушный поцелуй, она показала мне фигу.
Надо было пойти перекусить. Поднялся я с трудом, всё тело болело. Попробуй поспи на полу. Даже если в спальном мешке на настоящем гагачьем пуху – подарке одного канадца, которому я вывел бородавки с помощью гипнотизирующей лягушки.
Кое-как выпрямившись, я поплёлся на кухню. Перед уходом тут что-то грохнулось. Кухню я внимательно осмотрел, но ничего битого или необычного не нашёл. Всё было в порядке. И в целости. В другое время я серьёзно бы над этим задумался, но сейчас заморачиваться не хотелось. Хотелось есть.
Я состряпал две ленивые пиццы и сварил кофе. Мы позавтракали, пообедали и поужинали сразу, выпили кофе и отправились к Матвейке. Посмотреть, как он. Трудно ему, наверное, сейчас, без матери.
Матвейка был в порядке. Наш новый маленький друг хорошо выспался и даже сам сумел пожарить себе яичницу с сухарями. И открыть банку с горошком.
– Ну, как ты? – спросил я.
– Порядок! – весело ответил Матвейка. – Немножко боюсь…
– Это нормально, – сказал я. – Страх – это естественная реакция. Если ты не боишься – значит, ты псих. А ты не псих.
– Что, нотариус не удивился, когда увидел тебя в полном здравии? – поинтересовалась Тоска.
– Удивился. Он меня стал спрашивать, как всё прошло, и я ему ответил, что всё нормально. Только было страшно одному находиться в пустом доме. Я сказал всё так, как вы меня научили. Что очень, очень испугался, чуть сердце не остановилось. Он улыбнулся и спрашивать ни о чём больше не стал. А стал очень нервный – сказал, что сегодня заедет, как вчера, и чтобы я был готов.
– А больше в его поведении ты ничего не заметил? – Тоска решила поиграть в следователя.
– Нет, вроде бы ничего. Он постоял возле книжек и сказал: «Как много у вас книг» – и попросил одну почитать. Я разрешил. Мама всегда говорила, что книги – наше единственное богатство, но никогда не надо их жалеть.
Матвейка принялся вспоминать рассказы мамы о том, как долго собиралась их библиотека. Он с гордостью говорил, что знает практически всех авторов, все обложки и всегда замечает, когда мама приносит новинку. Правда, он пока ещё почти ничего не прочитал, но обязательно прочитает потом…
– Нотариус взял книгу? – мне пришлось его перебить.
– Нет, не успел. Ему кто-то позвонил, и он убежал. Сказал, что возьмёт вечером. Вечером так вечером.
Я внимательно разглядывал стеллаж с книгами.
– Тоска, тебе не кажется это странным? Неужели у нотариуса дома нет книг? – спросил я.
– Мне кажется, ты совсем не на то обращаешь внимание. Ну, захотел человек книжку почитать, и что? Гораздо важнее, кто ему звонил. Матвейка, может, ты слышал, нотариус называл какие-нибудь имена или фамилии?
«Какая ерунда», – подумал я. И решил осмотреть книжные полки повнимательнее. Даже табуретку с кухни притащил.
Всё как будто знакомо, классики отечественные и зарубежные, кое-кто из современных поэтов и прозаиков. На нижней полке детские книжки с картинками, обложки изрядно потрёпаны – видно, что Матвейке не чуждо чтение.
А вот и она, книга в деревянной обложке. Хорошо, что я в прошлый раз её сунул на верхнюю полку и она не попалась на глаза этому пройдохе.
Я снова подивился её обложке. Погладил деревянную поверхность. Так-так. Посмотрим, что тут внутри.
Я ожидал увидеть какой-нибудь древний текст на старославянском. Но страницы оказались чисты.
Матвейка с Тоской прекратили болтовню и наконец обратили на меня внимание.
– О, это очень старая книжка, – сказал Матвейка. – Как говорила мама, она передавалась из поколения в поколение исключительно по женской линии. И всё время её страницы были пусты. Один раз я хотел в ней порисовать, но мама меня наругала.
– Что-то подсказывает мне, что именно этот фолиантишко искал нотариус, – сказал я. – Матвейка, можно мы возьмём эту книгу с собой на некоторое время? А нотариусу про неё ничего не говори.
– А зачем тебе, что ты с ней будешь делать, её же совсем нельзя читать? – поинтересовался Матвейка.
– Наш Куропяткин немного колдун, – едко сказала Тоска. – Это мы с тобой в этой книжке ничего не видим. А великий и могучий Куропяткин сразу проникнет в её суть своим пристальным взглядом.
– Поживём – увидим, – ответил я с улыбкой. – Может, и проникну. Сейчас главное, чтобы она не досталась нотариусу. Если она ему нужна, значит, пригодится и нам.
И спрятал книжку во внутренний карман джинсовки. После чего сказал:
– Тоска, двинули.
Когда мы вышли на улицу, я не поверил своим глазам. За углом, на том же месте, что и вчера, стоял наш старший друг Фомич. Рядом с иномаркой своего товарища.
Я довольно выразительно посмотрел на Тоску, но она только пожала плечами.
Фомич нагло улыбался. Он был щегольски одет, от него за километр разило туалетной водой – той самой, которой так любят брызгаться начинающие коммерсанты.
– Ты сменил свой привычный наряд и парфюм? – поинтересовался я. – А жаль, вчера ты был просто непревзойдён…
– Тебе не надоело? – Тоска довольно фамильярно пихнула меня и приветливо улыбнулась Фомичу.
Я замолчал. До поры до времени.
До дома покойника мы добрались без происшествий. Поскольку водитель уже знал дорогу, нам не нужно было ехать следом за машиной нотариуса.
Всё повторилось так же, как вчера. По проверенной схеме мы попали в дом, переждали в комнате с венками, а ровно в полночь Матвейка отправился в подвал читать «Илиаду». А мы спустились в кухню.
Тоска и Фомич болтали, а я молчал. Фомич рассказывал, какие головокружительные перспективы открываются человеку, работающему в газете. Бесплатно попадаешь на всякие концерты и театральные постановки приезжих артистов. В курсе всего, что и где происходит в городе. И, что самое главное и приятное, на всевозможных презентациях и открытиях магазинов можно неплохо перекусить.
Этот баран демонстративно меня не замечал и беззастенчиво клеился к Тоске. Зазывал её на вечеринку к мэру. Он обещал познакомить с нужными людьми, сулил устроить ей литературную протекцию – и много чего вообще обещал.
– Антонина, – говорил он, – вы не представляете, кто там сегодня будет! Лучшие люди города! Вокально-инструментальный ансамбль! Фуршет! Знаете, что у мэра на фуршет подают? Киви с чёрной икрой.
– У меня здесь дела… – вяло возражала Тоска.
– Да какие здесь дела, скукотища одна, – Фомич презрительно морщил нос. – Помогаете какому-то сопляку… А там устрицы.
– Устрицы? – удивлялась Тоска.
– Устрицы. Самолётом прямо с Адриатики прилетели. Их надо поливать лимонным соком – тогда они начинают пищать. И тут их надо глотать не разжёвывая…
Мне надоело это слушать, и я решил посмотреть, как обстоят дела у Матвейки. Спустившись в подвал, я обнаружил, что наш маленький клиент весьма добросовестно выполняет свою работу. Всё как надо. Гроб трясётся, откуда-то завывания доносятся, Матвейка в меру испуган, но «Илиаду» продолжает читать. Я даже с удовольствием отметил, что сегодня Матвейка бубнит более выразительно. И возможно, ему все эти приключения древних греков даже нравились.
Я быстро утомился слушать про допотопные разборки, к тому же «Илиаду» мне уже приходилось читывать. Поэтому я решил пойти прогуляться по дому, осмотреть территорию.
Я поднялся из подвала, но на верхних ступеньках остановился, поскольку услышал голоса Тоски и Фомича в прихожей.
– Я с боязнью замкнутого пространства легко справляюсь, – говорил Фомич. – Однажды один мелкий пацан залез в трубу, а вылезти не мог никак, за штырь зацепился. Труба узкая, все обконились лезть, а я запросто. У меня вообще страха нет.