– Тогда какой смысл в том, что он Артур? – сказал я. – Если он живет, как любой другой человек, плохой или хороший, что нам пользы от его запертого истинного «я»?
– Вы правы, Хоккер. Очень точное наблюдение. – Амброз сделал длительную, задумчивую затяжку. – Воистину запертого… но к его узилищу есть ключ.
Я кинул взгляд на Тейф, но выражение ее лица оставалось неизменным за завесой выдохнутого дыма.
– И ключ этот – Экскалибур, – тихим голосом произнес Амброз. – Меч Артура, хотя этот клинок гораздо старше даже самого короля. Мощь этого меча уменьшилась после того, как Фергус, предок Артура, раскалывал этим оружием горы. Но Экскалибур все еще обладает гигантской силой. Более того, после каждой смерти Артура Экскалибур возвращается в землю, и никто не знает, где он, но в какой-то момент меч находит способ попасть в руки того, кто может прочесть надпись на его клинке и понять, что он вовсе не тот, кем себя считал, что имя, которое он носил, не его истинное имя, что на самом деле он Артур Пендрагон, защитник Англии. Меч и ключ – Экскалибур сочетает в себе и то и другое.
– Все это, несомненно, очень хорошо, – сказал я. – Но где в настоящий момент находится это волшебное оружие? Надеюсь, вам это известно.
– Все не так просто, Хоккер. – Худощавое лицо Амброза потемнело от его сокровенных мыслей. – В этой жизни Артур родился под именем Генри Морсмира – сейчас его называют бригадный генерал Морсмир, – который после долгой и не особо выдающейся карьеры нашел Экскалибур в дымном чаду после одного из крымских сражений. Я наблюдал за ним из-за обгоревших останков дерева, видел, как он нагнулся при виде кажущейся случайной находки. Когда он выпрямился с мечом в руке, я понял, что он прочел подпись и теперь знает, кто он на самом деле. Он перестал быть генералом Морсмиром и стал Артуром. Глаза его стали темны, как колодцы воспоминаний о многих прошлых жизнях, и вмещали себя прожитые им века.
– Значит, – сказал я, – он все помнит?
Амброз кивнул:
– Это происходит в одно мгновение – он становится новым человеком. Надпись на клинке Экскалибура начертана древним руническим письмом. Чтение рун взывает к жизни настоящую ипостась Артура, возвращает ее в его мозг. Я видел, как это случилось на поле боя в Крыму, видел и во многих других случаях, но тогда я не представился ему, хотя он наверняка узнал бы меня, своего верного советчика и друга. Но в тот момент ситуация еще не требовала его вмешательства. А вскоре эта кровавая, нелепая война в Крыму завершилась, и Артур – из соображения удобства он все еще оставался генералом Морсмиром – вернулся в Англию, ушел в отставку и занял номер в «Савойе» в ожидании задачи, которая потребует его вмешательства, ради которого он и был снова призван к жизни. А Экскалибур он хранил в двойном дне своего старого военного сундука.
– Понимаю. – Мое воображение занял образ генерала Морсмира/Артура, сидящего в одиночестве своего номера в отеле и терпеливо ждущего появления опасности для Англии, ради чего он и был в очередной раз вызван к жизни. Вероятно, он доставал Экскалибур из потайного отделения своего сундука и легонько проходил точильным камнем по всей его сверкающей длине. Потом он, вероятно, сидел у окна, смотрел на наш суматошный, современный и процветающий мир и думал… о чем же он думал? По какой-то причине я не мог вообразить, что этот гордый король-воин наслаждался увиденным. Я оборвал свои меланхолические размышления и вернулся к рассказу Амброза.
– Итак, – продолжал он, снова жестикулируя сигаретой, – узнав наконец о тяжелой ситуации, складывавшейся в связи с появлением морлоков – а запоздал я с этим, потому что мой старинный враг научился их скрываться от моих глаз, пока они не начали претворять свои планы вторжения в жизнь, – я и поспешил во временное пристанище Артура, чтобы вместе выработать стратегию выманивания морлоков из их плацдарма в современной лондонской канализационной системе. Но когда я прибыл в «Савой», то обнаружил там не Артура, а… – Он прервался, чтобы на скорую руку сделать глоток пива.
– Кого же вы там нашли? – вставил я.
– Никого. – Серые хлопья пепла опустились на стол. – Там не было ни души. Артур исчез. Никто из персонала отеля не видел генерала Морсмира – они знали его под этим именем – уже несколько дней. Я уговорил их впустить меня в его номер и обнаружил, что пропал не только Артур, но и Экскалибур из потайного отделения в сундуке.
– Его похитили! – воскликнул я. – Ваш давний противник, который величает себя Мерденном.
– Верно, Хоккер, об этом я узнал из моих собственных источников. У меня есть большая сеть информаторов, приобретенных дружбой, страхом или деньгами, и им удается следить за большинством событий, происходящих в Лондоне. Один из таких информаторов быстро обнаружил место обитания Артура – клинику Мерденна. И это стало для меня первым откровением – я и не подозревал, что мой старый враг участвует в этом деле.
– Но я не понимаю, – сказал я. – Если, как вы говорите, воинская доблесть Артура не слабеет с возрастом, а к тому же он уже владел своим волшебным Экскалибуром, то как похитители смогли взять его силой и переместить в клинику Мерденна? Он ведь наверняка мог оказать сопротивление, чтобы служащие «Савойя» услышали звуки борьбы. И какая дьявольская сила способна удерживать его беспомощным пленником?
– Для меня это все загадка, Хоккер, и она куда как глубже моего нынешнего знания. – Глаза Амброза потемнели от раздумья. – Многие ответы будут зависеть от того, удастся ли вам отбить Артура у Мерденна.
Я посмотрел на Тейф и увидел, что даже ее глаза раскрылись пошире от удивления.
– А как насчет того, чтобы освободить Артура из клиники?
– Да, верно. Если откровенно, то решать предстоит вам и Тейф. Поэтому я и привлек вас в качестве союзников. Для меня даже попытка проникнуть в клинику закончится катастрофой. Неизбежным результатом будет моя смерть и громадное увеличение силы Мерденна. Само это здание сооружено таким образом, чтобы выкачивать духовные силы из меня и передавать Мерденну. Нет, как я уже сказал, решение этой проблемы целиком ложится на ваши плечи: найти Артура вместе с Экскалибуром и освободить обоих.
– Но ведь если Мерденн может изобрести ловушку даже для вас, то справиться с куда как менее мощными фигурами в лице нас двоих ему несомненно, будет еще проще, – возразил я. – В чем состоит преимущество Тейф и меня в этой ситуации?
– Никакого преимущества у вас нет, – откровенно сказал Амброз. – Выбраться из клиники вы сможете только в виде пепла и сажи через один из дымоходов этого здания, и тогда планы вторжения морлоков начнут стремительно реализовываться. Ваши опасения вполне оправданы. Но только в том случае, если Мерденн узнает о вашем проникновении в клинику.
– А что может помешать ему узнать об этом? Здание наверняка в достаточной мере оборудовано тревожными устройствами, которые предупредят его о появлении нежелательных посетителей.
– Все так, Хоккер. Вы предвосхищаете все мои опасения. Но тревожные устройства, как бы они ни были эффективны, малоэффективны для того, кто… скажем так, слишком занят, чтобы их услышать.
– Значит, вы предполагаете отвлечь внимание Мерденна, пока мы с Тейф, проникнув в эту крепость, будем освобождать Артура? И как, скажите на милость, вы собираетесь это сделать?
В мой голос проникла саркастическая интонация сомнения, усиленная моей тревогой за исполнимость всех этих планов.
– Это уже моя забота, – сказал Амброз. – Об этом можете не беспокоиться.
– А что случится, если ваш план не удастся и Мерденн обнаружит вторжение, прежде чем мы покинем эту цитадель? Что?
– Тогда он со всей жестокостью убьет вас и Тейф, а Артура спрячет в каком-нибудь другом месте, где я не смогу его обнаружить, и все будет потеряно. Все очень просто.
– Ох. – Моя сигара догорела, и я безуспешно пытался затянуться мертвым окурком.
– Итак, Хоккер, – сказал Амброз после недолгой паузы, во время которой мы все хранили молчание. – Я не могу заставить вас пойти на это.
– Я тоже так думаю. И все же… ни один человек никогда не предполагает, что ему придется столкнуться с подобной ситуацией.
– Прояви немного мужества, – сказала Тейф. Это были ее первые слова, сказанные в пабе. – Дела очень скоро пойдут весьма плохо, если мы ничего не предпримем. Ты видел, каким оно будет, это будущее. Но, по крайней мере, мы имеем шанс предотвратить такое развитие событий.
Пристыженный женским укором, я кивнул:
– И когда приступим?
Я уронил окурок сигары на грязный пол и растер его каблуком.
– Отлично, – сказал Амброз. – Мы не можем терять ни минуты. Слушайте…
Мы с Тейф склонили головы поближе к нему. Я слушал наброски его планов, а трусливая часть моего сердца развернулась и убежала.
4. В клинике
– Ах, мой дорогой Мерденн. Не возражаете, если я присоединюсь к вам? – Бледная рука уже вытаскивала стул из-под другой стороны стола.
– Разумеется, Амброз – вы ведь все еще называете себя Амброзом, верно? – конечно, не возражаю. Вот, попробуйте «Шато Латур».
Тот, кто звался Мерденном, взял один из чистых винных бокалов, налил в него ослепительно-красное вино и протянул Амброзу над ресторанной белоснежной скатертью камчатной ткани.
– Благодарю. – Амброз осмотрел бокал на свет, потом понюхал, сделал глубокий вдох, наконец пригубил, покатал на языке, наслаждаясь вкусом. – Довольно приятное вино, – отметил он после нескольких мгновений раздумья. – Но виноделам вообще-то следовало бы попросить благословения священника, прежде чем сажать виноград на старом кладбище. Боюсь, в этой земле лежат неосвященные кости, о чем свидетельствует горьковатое послевкусие.
– По правде говоря, – сказал Мерденн с натянутой улыбкой, – именно это мне и нравится в нем больше всего.
На лице Амброза появилось подобие улыбки.
– De gustibus non disputandum[11]