К счастью, в этот момент в комнату вошла женщина с подносом, полным аппетитных маленьких сэндвичей. Ник представил ее как свою домоправительницу. Оставив поднос на столе, она вышла, а Ник повернулся к Сиенне:
— Немедленно съешь хоть что-нибудь. Ты бледная, как привидение.
Он был абсолютно спокоен. Совершенно очевидно, что всепоглощающее желание, потрясшее ее до глубины души, она испытала в одиночку. Скорее всего он даже не понял, что делают с ней его прикосновения.
И слава богу.
— Разве ты не замечал, что я всегда бледная? — холодно ответила она. — Хотя лично я предпочитаю думать, что у меня просто светлая кожа. Как у ангела.
— У ангела? — со смехом переспросил Ник. — Ну уж нет, только не с этими дьявольскими черными кудрями и чувственным ртом. — Он взглянул на часы, и улыбка пропала с его лица. — Мне нужно сделать деловой звонок, но я вернусь через пять минут. К моему возвращению хотя бы пять сэндвичей должны исчезнуть с этого подноса.
Когда дверь закрылась за спиной Ника, Сиенна перевела взгляд на поднос. Сэндвичи выглядели аппетитно и пахли так чудесно, что она выбрала один и отправила в рот. Улыбнувшись приятному вкусу, она потянулась за следующим, одновременно пытаясь привести в порядок мысли.
Почему ее тело так странно отреагировало на близость Ника? До сегодняшнего дня она была уверена в том, что ее детская влюбленность осталась в прошлом. Ее даже перестало интересовать, какого черта он ночь напролет занимался с ней любовью, а потом исчез, сказав лишь, что потерял голову и ему безумно жаль.
В ту ночь Ник не только показал Сиенне незнакомую ей доселе страстную, хищную сторону ее натуры, но и ранил ее, причем до сегодняшнего дня она сама не понимала, насколько глубока была эта рана. Неужели, сама того не осознавая, она запретила себе чувства, столь же глубокие, как те, которые она испытывала к Нику? Неужели к Адриану, казавшемуся таким земным, надежным и безопасным, ее подтолкнула не любовь, а страх перед новой болью? Возможно ли, что ее чувства к бывшему жениху были лишь миражем, наведенным злым волшебником, похитившим ее страсть и радость и заставившим ее жить в мире, где не осталось ни того ни другого.
Если она позволила своей тоске по Нику сделать выбор за нее, то Адриан мог почувствовать это. Она своими руками оттолкнула его, подсознательно чувствуя, что не его жаждет ее сердце и тело.
Но, признав все это, она будет вынуждена признать и ту власть, которую все еще имеет над ней Ник.
Звук открывающейся двери заставил Сиенну вздрогнуть.
— В чем дело? — спросила она, заметив, что брови Ника опять сошлись на переносице.
— Это мой вопрос. Почему при виде меня ты выглядишь такой испуганной?
— Тебе показалось, — автоматически откликнулась она.
— Ну конечно, — иронично усмехнулся он, чуть пожав плечами.
— Знаешь, в детстве я часто обижалась на тебя, — неожиданно сказала Сиенна.
Ник удивленно поднял бровь.
— Я знаю. Когда твой отец брал меня на разные игры и спортивные мероприятия, ты всегда требовала, чтобы мы взяли тебя с собой, и ужасно расстраивалась, если оставалась дома.
— Наверное, я была совершенно невыносима.
— Не совсем. Ты была совершенно бескомпромиссной и невероятно упрямой малышкой, но я быстро привык к обиженному пыхтению, крикам, мрачным взглядам, которыми ты меня бомбардировала, надутым губкам…
— Я никогда не надувала губы!
— О, надувала, и это выглядело очень мило. Все это скорее забавляло меня, чем раздражало.
— А как получилось, что отец взял тебя под свою опеку?
По лицу Ника пробежала тень, но, когда он заговорил, его голос звучал спокойно.
— После смерти отца я совершенно отбился от рук. Моя мать была в отчаянии и в конце концов обратилась в организацию, поддерживающую детей, потерявших одного из родителей. Твой отец состоял в этой организации и согласился заняться мной. Мы поладили. — Он кашлянул и опустил взгляд. — Я у него в неоплатном долгу. Когда я решил создать свою компанию, он не мог оказать мне финансовую поддержку, зато познакомил меня с нужными людьми и дал несколько ценных советов.
— Да, он помог тебе, — кивнула Сиенна, тронутая его словами. — Зато ты стал для него сыном, которого у него никогда не было.
— Надеюсь. — Судя по лицу Ника, он уже пожалел о своей излишней откровенности. — Ужин готов.
Еще десять минут назад она бы сказала, что ей вполне достаточно тех двух канапе, что она уже съела, но выпитое вино сделало свое дело: тоска из-за разрыва с женихом немного отступила, сменившись приятным головокружением и острым чувством голода.
Но в середине второй перемены блюд Сиенна вдруг замерла с поднятой вилкой. Легкое опьянение прошло, и горечь с новой силой сдавила ее сердце.
— Ты плохо выглядишь, — заметил внимательно наблюдавший за ней Ник. — Думаю, будет лучше, если сегодня ты переночуешь здесь.
— Нет, я…
— Сначала трансатлантический перелет, потом это миленькое письмо от твоего бывшего жениха и отказ подруги. Тебе не стоит сегодня оставаться одной. Я попрошу приготовить для тебя постель, а завтра утром мы обсудим, что делать дальше.
— Уверена, в этом нет необходимости… Я, наверное, просто слишком много выпила.
— Сомневаюсь, что полбокала вина могли так повлиять на тебя. — Ник устало потер виски. — Сиенна, у меня был очень тяжелый день, поэтому, пожалуйста, прекрати со мной спорить. Ты не поедешь сегодня в отель. Я хочу быть уверен в том, что с тобой все в порядке.
Было бы так просто расслабиться и позволить Нику взять на себя заботу о ней, но Сиенна не была уверена в том, что готова провести ночь в его доме.
— Нет.
— Тогда я свяжусь с твоими родителями и сообщу им о разрыве помолвки.
— Н-не смей! — воскликнула Сиенна, разом утратившая всю свою решимость. — Они столько лет мечтали об этом круизе! Ты ведь не станешь портить им второй медовый месяц?
— Конечно стану, ведь, пока ты в Лондоне, я отвечаю за тебя перед ними.
— Это будет предательством!
— Уверен, что они бы с тобой не согласились и сочли настоящим предательством мое молчание.
В сошедшихся на переносице черных бровях Ника и сжавшихся в тонкую линию губах не было и намека на готовность пойти на компромисс. Сиенна хотела рассмеяться и обратить происходящее в шутку, но из ее груди вырвался лишь жалкий всхлип.
— Собираешься нажаловаться? — пробормотала она, понимая, что подобный вопрос гораздо более уместно прозвучал бы из уст пятилетнего ребенка.
— Если тебе кажется, что я собираюсь сделать именно это, то да, — чуть пожал плечами Ник. — Или ты все же согласишься переночевать здесь?
— Черт с тобой, Ник! Ладно! — выкрикнула она, понимая, что сопротивляться дальше бесполезно.
— Замечательно, — удовлетворенно кивнул он. — Подожди немного, я узнаю, готова ли твоя комната. А ты пока съешь что-нибудь еще. Голодный обморок не лучшая альтернатива слезам.
Сбросив одежду и обнаженной скользнув под прохладное одеяло, Сиенна подумала, что Ник опять оказался прав. Сейчас у нее не было сил не только пытаться хотя бы относительно упорядочить тот хаос, в который превратилась ее жизнь, но и думать об этом.
Может быть, хорошенько выспавшись, она поймет, что делать дальше?
Первую трель, оповещающую о получении сообщения, она проигнорировала, не желая вставать с постели. Но письма продолжали поступать, и в конце концов Сиенна была вынуждена включить свет и найти в лежащей у кровати сумочке мобильный.
Автором всех сообщений оказалась Джемма. Пробежав глазами по первому письму, Сиенна непонимающе сдвинула брови. Ее сестра отчаянно пыталась извиниться за что-то…
Письмо было дочитано до конца, а Сиенна все продолжала недоверчиво смотреть на погасший экран телефона. Джемма и Адриан?
Судя по тексту письма, Джемма была в отчаянии. Она умоляла простить ее за любовь к Адриану, твердила, что много раз пыталась забыть о нем, но ничего не смогла с собой поделать.
Глаза Сиенны оставались сухими, несмотря на мысли, прорвавшей плотину рекой бушевавшие в ее голове. Только-только утихшая боль вновь вгрызлась в ее бедное сердце. Но угнездившаяся на подкорке привычка в первую очередь заботиться о своей слишком впечатлительной и эмоциональной сестричке взяла свое. Даже в такой ситуации Сиенна не могла оставить Джемму в смятении, поэтому она, словно ныряльщик перед прыжком, сделала глубокий, почти болезненный вдох и начала набирать сообщение.
Сиенна потратила больше часа, чтобы сформулировать более или менее связное и беззаботное письмо, призванное убедить Джемму, что с ней все в порядке. Поразмыслив, она включила в него короткий рассказ о том, что сегодня поужинала с Ником и сейчас ночует в его доме.
Выключив свет, Сиенна еще долго лежала без движения, силясь заснуть. Но сон не принес ей покоя. Ей снилось, что она ищет кого-то, продираясь сквозь лесные заросли, зовет, не слыша имени, срывающегося с ее губ, понимая, что если остановится хоть на мгновение, то опоздает, нет, она уже безнадежно опоздала…
— Сиенна! Проснись, Сиенна! Это просто кошмар.
Требовательный голос Ника ворвался в тягучее болото ее сна, разрушая его. Сильные мужские ладони на ее плечах несколько раз встряхнули ее, возвращая в реальность.
Открыв глаза, Сиенна увидела взволнованное лицо Ника всего в нескольких дюймах от ее собственного.
— Все в порядке, — уже мягче сказал он. — Все уже хорошо.
Сиенна попыталась сказать хоть что-то, но из ее груди вырвался лишь сдавленный всхлип. Ночной кошмар стал последним ударом этого долгого тяжелого дня, и она разрыдалась, спрятав лицо в ладонях.
Ник едва слышно выругался и притянул ее к себе. Он обнимал ее так же, как сегодня днем, безмолвно предлагая свою поддержку, силу, близость, и в этот раз она не стала сдерживаться. Слезы текли бесконечным потоком, унося с собой терзающую душу боль, и постепенно Сиенна начала расслабляться в теплом, надежном кольце его рук.
Медленно, очень медленно пришло пугающее осознание, что в данный момент она всем телом прижимается к обнаженной мужской груди, притом что на ней самой сейчас вообще нет одежды. Она была так близко, что слышала, как бьется сердце Ника. Бьется почти так же быстро, как и ее собственное.