– Это меня устроит! – В Дублине Нэнси найдет машину, которая доставит ее до Фойнеса. Она представления не имела, далеко ли до Фойнеса и сколько времени займет поездка, но попробовать необходимо. – Где ваш кузнец?
– Я вас провожу. – Женщина воткнула лопату в землю.
Следом за ней Нэнси обошла дом. Сердце у нее упало: дороги не было, сплошная жидкая глина, на мотоцикле будет не быстрее, чем на пони.
Пока они шли между сараями, она поняла, что тут есть и еще одно затруднение. Мотоцикл может взять только одного пассажира. Нэнси думала, найдя машину, вернуться к самолету и забрать Лавзи. Но на мотоцикле сможет поехать лишь один из них, если только владелец не согласится продать его и они поедут с Лавзи вместе. А уж в Дублине они найдут машину и доберутся до Фойнеса.
Они миновали последний дом и подошли к маленькой мастерской, прилепившейся к этому дому сзади. Здесь ее ждало горькое разочарование – разобранный на части мотоцикл красовался на земляном полу, а кузнец возился с какой-то деталью.
– Проклятие! – не удержалась Нэнси.
Женщина заговорила с кузнецом по-гэльски. Тот с удивлением разглядывал Нэнси. Это был молодой человек, черноволосый, с голубыми глазами, как большинство ирландцев, и с пышными усами. Он понимающе кивнул и спросил:
– Где ваш самолет?
– В полумиле отсюда.
– Давайте я посмотрю.
– Вы разбираетесь в самолетах? – скептически заметила она.
Он пожал плечами:
– Мотор есть мотор.
Нэнси подумала, что если он может собирать и разбирать мотоциклы, то, вероятно, сумеет наладить и авиационный двигатель.
– Но мне кажется, что в этом нет нужды, – вдруг сказал кузнец.
Нэнси нахмурилась и тут же поняла, что он имел в виду. Она услышала шум самолета. Уж не «бабочка» ли это Мервина Лавзи? Нэнси выбежала из мастерской и посмотрела в небо. Желтый самолет низко летел над крышами.
Лавзи привел мотор в порядок и улетел, не дождавшись ее!
Она не верила своим глазам. Как мог он так с ней поступить? К тому же у него осталась ее сумка!
Самолет пролетел над ними, точно потешаясь над Нэнси. Она погрозила ему кулаком. Лавзи помахал ей в ответ и начал набирать высоту.
Вскоре самолет исчез из виду. Рядом с Нэнси остались кузнец и крестьянка.
– Он улетел без вас, – констатировал кузнец.
– Бесчувственный предатель!
– Это ваш муж?
– Слава Богу, нет.
– И то хорошо.
Нэнси сделалось дурно. Сегодня ее предали сразу два человека. Может быть, что-то не в порядке с ней самой?
Она поняла, что ей придется капитулировать. На «Клипер» она теперь никак не успеет. Питер продаст компанию Нэту Риджуэю, и этому уже не помешать.
Самолет наклонился и начал описывать вираж. «Лавзи берет курс на Фойнес и догонит свою сбежавшую женушку. Но надеюсь, она к нему все равно не вернется», – злорадно подумала она.
Однако самолет продолжал описывать круг. Развернулся, летит назад. Что замыслил Лавзи?
Он летел над глинистой дорогой, постепенно снижаясь. Лавзи возвращается? Когда самолет был уже совсем близко, в голове у нее мелькнула мысль, уж не собирается ли он и вправду приземлиться? Или у него снова забарахлил мотор?
Маленький самолет коснулся глинистой дороги и, подпрыгивая, помчался к трем людям, стоявшим у двери в кузницу.
Нэнси чуть не лишилась чувств, когда поняла, что происходит. Он вернулся за ней!
Самолет остановился совсем рядом с ними. Мервин что-то крикнул, но она его не расслышала.
– Что? – закричала Нэнси в ответ.
Он махнул ей рукой. В этом жесте сквозило явное нетерпение. Она подбежала к самолету. Мервин наклонился вниз и рявкнул:
– Чего вы ждете? Залезайте скорее!
Она успела взглянуть на часы. Без четверти три. Они еще могут успеть в Фойнес. Нэнси ощутила, как в ее душу и тело возвращается жизнь. Еще не все кончено, сказала она себе.
Подмигнув, подошел молодой кузнец.
– Давайте я вам подсоблю, – сказал он.
Кузнец сплел ладони. Она поставила на них грязную ногу, и он приподнял Нэнси. Она забралась на сиденье.
Самолет тут же покатился.
Через несколько секунд они поднялись в воздух.
Глава девятая
Жена Мервина Лавзи была абсолютно счастлива.
Она была напугана, когда «Клипер» взлетал, но теперь не испытывала ничего, кроме душевного подъема.
Раньше Диана никогда не поднималась в воздух. Мервин ни разу не пригласил ее полетать в своем маленьком самолете, хотя она несколько дней подряд красила его в канареечный цвет. Диана обнаружила, что, когда нервная дрожь проходит, чувство полета переполняет до краев, особенно в таком первоклассном отеле с крыльями. Так приятно было смотреть вниз, на английские луга и пашни, разглядывать шоссейные и железные дороги, дома, церкви и фабрики. Она чувствовала себя свободной. Она и была свободна. Она бросила Мервина и сбежала с Марком.
Вчера вечером они зарегистрировались в гостинице «Саут-вестерн» как мистер и миссис Элдер и впервые провели вместе всю ночь. Они предались любви, заснули, а утром, проснувшись, снова предались любви. После трех месяцев коротких дневных свиданий и торопливых поцелуев это было неслыханной роскошью.
Полет на «Клипере» напоминал жизнь, какой она выглядит на киноэкране. Роскошная обстановка, элегантно одетые люди, спокойные и при этом расторопные стюарды, все совершалось словно по заранее написанному сценарию, и кругом знаменитые лица. Барон Габон, богатый сионист, вечно спорящий со своим нескладным спутником. Маркиз Оксенфорд, известный фашист, со своей красавицей женой. Княгиня Лавиния Базарова, одна из столпов парижского общества, летит в одном с ней салоне, она сидит у окна на одном с ней диване.
Напротив княгини, тоже у окна, кинозвезда Лулу Белл. Диана видела ее во множестве фильмов – «Мой кузен Джек», «Мука», «Тайная жизнь», «Елена Троянская», их показывали в кинотеатре «Парамаунт» на Оксфорд-стрит в Манчестере. Но самым большим сюрпризом оказалось, что Марк хорошо ее знает. Когда они рассаживались по местам, раздался звонкий голос с американским акцентом: «Марк! Марк Элдер! Неужели это вы?» – и Диана, обернувшись, увидела эту маленькую женщину, налетевшую на Марка, как канарейка.
Оказалось, что они вместе работали в Чикаго над радиоспектаклем, когда Лулу еще не стала кинозвездой. Марк представил Диану, и Лулу была с ней чрезвычайно любезна и сказала, как Марку повезло найти такую женщину. Но разумеется, Лулу куда больше интересовал сам Марк, и она с ним до сих пор болтает с той минуты, когда «Клипер» поднялся в воздух, вспоминая старые денечки, когда они в молодости сидели без денег, жили чуть ли не в ночлежках и ночи напролет пили запрещенное «сухим законом» спиртное.
Диана даже не представляла себе, какого маленького роста Лулу Белл. В фильмах она казалась гораздо выше. И моложе. И наяву было заметно, что она вовсе не натуральная блондинка, как Диана, а крашеная. Но щебетала она так же непрерывно, как на экране. И сейчас оказалась в центре внимания. Несмотря на то что она разговаривала с Марком, все смотрели на нее – княгиня Лавиния, устроившаяся в углу, Диана, сидевшая напротив Марка, и двое мужчин, чьи места были по другую сторону прохода.
Лулу рассказывала историю про какую-то радиопередачу, когда один из актеров, уверенный, что его роль кончилась, ушел, хотя на самом деле ему предстояло произнести еще одну реплику в самом конце.
– Я произнесла свою фразу, а именно: «Кто съел пасхальное печенье?» Все повернулись в сторону Джорджа, а тот исчез! И наступило долгое молчание. – Лулу для пущего эффекта выдержала длинную паузу. Диана улыбнулась. Действительно, что делают люди, если происходит заминка в ходе радиопьесы? Она часто слушала радио, но ничего похожего не могла припомнить. Лулу снова защебетала: – Я во второй раз произнесла свой вопрос: «Кто съел пасхальное печенье?» А затем вышла из положения следующим образом. – Она опустила подбородок и произнесла хрипловатым, удивительно похожим на мужской голосом: – «Наверное, его съела кошка». – Все засмеялись. – И на этом пьеса кончилась.
Диана, в свою очередь, вспомнила передачу, когда ведущий был так чем-то шокирован, что изумленно воскликнул: «Господи Иисусе!»
– А еще однажды я слышала, как ведущий выругался. – Диана хотела рассказать и эту историю, но Марк ее перебил:
– О, это бывает сплошь да рядом! – и снова повернулся к Лулу. – Помнишь, как Макс Гиффорд сказал, что у Бейб Рут кошерные яйца, и долго сам не мог унять хохот?
Марк и Лулу разразились безудержным смехом, Диана улыбнулась, но вдруг начала чувствовать себя как бы лишней. Она понимала, что это неправильно, что в течение трех месяцев, когда Марк был один в чужом городе, она пользовалась его исключительным вниманием. Видимо, так не может длиться вечно. Ей пора привыкать отныне делить его с другими людьми. Но все же играть роль публики ей не хотелось. Она повернулась к княгине Лавинии, сидевшей справа от нее, и спросила:
– Вы слушаете радио, княгиня?
Пожилая русская дама посмотрела на кончик своего орлиного носа и сказала:
– Это занятие я нахожу довольно-таки вульгарным.
Диане уже доводилось иметь дело со старыми чванливыми дамами, и они ее нисколько не пугали.
– Удивительное суждение. Только вчера мы по радио слушали квинтеты Бетховена.
– Немецкая музыка чересчур механическая, – ответила княгиня.
Ей не угодишь, решила Диана. Княгиня когда-то принадлежала к самому праздному и привилегированному классу в мире, и хотела, чтобы все это знали, и потому притворялась, будто все, что ей предлагают, совсем не так хорошо, как то, к чему она когда-то привыкла. Ну и зануда!
Стюард пригласил пассажиров заказывать коктейли. Его звали Дэйви. Это был невысокий, аккуратный и очаровательный молодой человек с копной светлых волос, и он двигался по устланному ковром проходу танцующей походкой. Диана попросила принести ей сухой мартини. Она не знала, что это такое, но по фильмам помнила, что это самый шикарный американский аперитив.