Сейчас он должен сказать капитану Бейкеру, что вылет следует отложить до того времени, пока не улучшится погода.
Но нехватка топлива так невелика, «Клипер» может и дотянуть…
Имеет ли Эдди право солгать?
Ему была ненавистна сама мысль об обмане капитана. Эдди всегда хорошо понимал, что от него лично зависят жизни пассажиров, и гордился своей доведенной до щепетильности точностью.
Правда, некий запас безопасности все же имелся. Если в полете станет окончательно ясно, что топлива не хватит, можно полететь напрямик сквозь шторм, а не огибать его.
К тому же его нынешнее решение, так или иначе, не станет окончательным. Каждый час в ходе полета он будет сравнивать действительный расход топлива с расчетным на «кривой выживаемости». Если они израсходуют его больше, чем ожидалось, то просто повернут обратно.
Он снова погрузился в вычисления, но на этот раз внес в расчет две намеренные ошибки, взяв расход топлива при меньшей нагрузке самолета из следующей колонки таблицы. Теперь результат укладывался в пределы, обеспечивающие безопасность.
Эдди могут поймать на обмане, что будет означать конец его карьеры, но какое это имеет значение, когда на кону жизни его жены и еще не родившегося ребенка?
Однако он по-прежнему колебался. Ложь давалась ему нелегко, даже с учетом ужасных обстоятельств, в которых он оказался.
Наконец капитан Бейкер начал терять терпение и, заглянув через плечо Эдди, сказал:
– Ну давай же, Эд, – мы летим или остаемся?
Эдди показал ему сфальсифицированный расчет топлива в своем рабочем блокноте и опустил голову, не решаясь посмотреть капитану прямо в глаза. Он нервно откашлялся и заговорил, стараясь изо всех сил, чтобы голос его звучал твердо и уверенно:
– Все впритык, капитан, но мы летим.
Часть третьяОт Фойнеса до середины Атлантики
Глава одиннадцатая
Диана Лавзи ступила на пристань Фойнеса с чувством неизъяснимой благодарности к твердой поверхности под ногами.
Она была печальна, но спокойна. Она приняла решение, она не вернется на «Клипер», она не полетит в Америку и не выйдет замуж за Марка Элдера.
У нее дрожали коленки, и в какой-то момент ей показалось, что она вот-вот рухнет, но это ощущение прошло, и Диана направилась к таможне.
Она взяла Марка под руку. Она все скажет ему, как только они останутся наедине. Она грустно подумала, что разобьет этим его сердце. Ведь он так любит ее. Но теперь думать об этом уже поздно.
Пассажиры вышли из самолета, все, кроме странной пары, что сидела рядом с Дианой, – красавчик Фрэнк Гордон и лысоватый Оллис Филд. Лулу Белл, не переставая, болтала с Марком. Диана старалась не обращать на нее внимания. Она ее больше не раздражала. Женщина эта назойлива и невыносима, но благодаря ей Диана осознала свое истинное положение.
Они миновали таможню, пристань осталась за спиной. Пассажиры оказались в западном конце деревни с единственной улицей. По ней гнали стадо коров, и пришлось подождать, пока они освободят дорогу.
Она услышала, как княгиня Лавиния громко воскликнула:
– Зачем меня привезли на эту ферму?
Дэйви, маленький стюард, попытался ее утешить:
– Я провожу вас на аэровокзал, княгиня. – Он показал рукой на большое здание на противоположной стороне улицы, похожее на старую гостиницу с обвитыми плющом стенами. – Там очень приятный бар, именуемый «Пабом миссис Уолш», где дают отличное ирландское виски.
Когда коровы прошли, несколько пассажиров последовали за Дэйви в «Паб миссис Уолш».
– Давай прогуляемся по деревне, – сказала Диана Марку. Она хотела оторвать его от собеседницы.
Марк улыбнулся, он был не против. Но и другим пассажирам пришла в голову та же идея, и среди них Лулу. В результате по главной улице Фойнеса прогуливалась маленькая толпа.
На улице была железнодорожная станция, почта и церковь, затем показались два ряда серых каменных домов с шиферными крышами. В некоторых домах на первом этаже помещались магазины. Время от времени попадались запряженные пони повозки, но только один настоящий грузовой автомобиль. Местные жители в шерстяной и домотканой одежде глазели на гостей, разодетых в шелк и меха, и Диане почудилось, что она участвует в некой показательной процессии. Фойнес пока еще не привык к роли перевалочного пункта для богатой и привилегированной мировой элиты.
Она надеялась, что пассажиры разобьются на группки, но все держались вместе, как первооткрыватели, боящиеся заблудиться. Диана чувствовала себя так, будто оказалась в ловушке. Время шло. Они подошли к еще одному бару, и тогда она вдруг сказала Марку:
– Давай зайдем.
– Какая прекрасная идея! – немедленно воскликнула Лулу. – Больше в Фойнесе смотреть нечего.
Но с нее этой дамы было уже достаточно.
– Вообще-то я хотела бы поговорить с Марком наедине, – сказала она раздраженно.
– Дорогая! – запротестовал Марк, ощутивший некоторое неудобство.
– Не беспокойся! – сразу же отозвалась Лулу. – Мы погуляем, а вас, влюбленных, оставим одних. Скоро на нашем пути будет еще один бар, если я хоть что-нибудь знаю об Ирландии. – Голос ее казался веселым, но глаза были холодными.
– Извини, Лулу, – сказал Марк.
– Да будет тебе! – бодро ответила Белл.
Диане не понравилось, что Марк за нее извинился. Она повернулась и вошла в бар, предоставив Марку послушно следовать за ней.
Бар был сумрачный и прохладный. За высокой стойкой стояли бутылки и бочонки. В передней части на дощатом полу были расставлены деревянные столики и стулья. Два старика в углу уставились на Диану. На ней было оранжево-красное шелковое пальто, накинутое поверх платья в горошек. Она чувствовала себя как принцесса в лавке старьевщика.
За стойкой появилась маленькая женщина в фартуке.
– Можно мне бренди? – попросила Диана. Ей хотелось выглядеть смелой и решительной. Она села за столик.
Вошел Марк; наверное, задержался, принося извинения Лулу, раздраженно подумала Диана. Он сел рядом с ней и сказал:
– В чем дело?
– Не могу ее видеть! – отрезала Диана.
– Но зачем же было ей грубить?
– Я не грубила, просто сказала, что хочу поговорить с тобой наедине.
– Разве нельзя было сказать об этом более вежливо?
– Мне кажется, что намеков она не понимает.
Марк выглядел обиженным.
– Ты не права. Она очень чувствительная особа, хотя подчас ведет себя довольно дерзко.
– Да какое это имеет значение?
– Какое? Ты оскорбила мою старую подругу!
Барменша принесла бренди. Диана сразу же отпила глоток, чтобы успокоиться. Марк заказал стакан темного пива «Гиннесс».
– Это не имеет значения, потому что я передумала. Я не полечу с тобой в Америку.
Он побледнел.
– Что все это значит?
– Я передумала. Я не хочу ехать. Я вернусь к Мервину, если он меня примет. – Она была, однако, уверена, что примет.
– Ты его не любишь. Ты мне говорила. Я знаю, что это правда.
– Что ты знаешь? Ты никогда не был женат. – Он выглядел подавленным, и она смягчилась. Положила руку ему на колено. – Ты прав, я не люблю Мервина, я люблю тебя. – Ей вдруг стало стыдно за все, что она делает и говорит, и ее рука покинула колено Марка. – Но это нехорошо.
– Я уделил Лулу слишком много внимания, – сказал он с виноватым видом. – Прости меня, дорогая. Просто мы с ней столько лет не виделись. Я как бы забыл про тебя. Это наше с тобой по-настоящему большое приключение, и на какой-то час я упустил сие из виду. Пожалуйста, прости меня.
Когда он был в чем-то виноват, у него появлялся очень располагающий тон. На лице промелькнуло выражение провинившегося мальчишки. Диана постаралась вспомнить чувства, которые разрывали ее всего час назад.
– Дело не только в Лулу, – сказала она. – Я поняла, что поступила безрассудно. – Барменша принесла Марку пиво, но он даже не прикоснулся к кружке. – Я бросила все, что у меня было, – продолжала Диана, – дом, мужа, друзей, страну. Я лечу через Атлантику, что опасно само по себе. Я еду в чужую страну, где у меня не будет ни друзей, ни денег, вообще ничего.
У Марка был убитый вид.
– Боже, я понимаю, что я наделал. Я оставил тебя одну в тот момент, когда ты почувствовала себя особенно уязвимой. Крошка, я вел себя просто по-идиотски. Обещаю, что ничего подобного больше не случится.
Возможно, он выполнит это обещание, а может быть, и нет. Марк влюблен, но он так легкомыслен. Ему несвойственно действовать по плану. Сейчас Марк искренен, но вспомнит ли он о своем обещании, когда в следующий раз встретит старого друга? В Марке Диану прежде всего привлекло легкое отношение к окружающей действительности, но теперь по иронии судьбы она начала понимать, что именно такое отношение делает его ненадежным спутником жизни. О Мервине же одно можно сказать определенно: плохие или хорошие, его привычки неизменны.
– Я не чувствую, что могу на тебя положиться, – сказала она.
– Разве я когда-нибудь подводил тебя? – Он, похоже, рассердился.
Она действительно не могла такого припомнить.
– Боюсь, все еще впереди, – нашелся единственный ответ.
– Вспомни, Диана. Ты несчастлива с мужем, твоя страна находится в состоянии войны, тебе обрыдли твой дом, твои друзья – ты сама мне все это говорила.
– Мне дома многое наскучило, но не повергает меня в страх.
– Бояться нечего. Америка похожа на Англию. Люди говорят на том же языке, смотрят те же фильмы, слушают те же джаз-оркестры. Ты полюбишь Америку. А я буду о тебе заботиться, я это обещаю. – Ей хотелось бы ему верить. – Есть еще кое-что, – продолжал он. – Дети.
Эти слова достигли цели. Ей так хотелось детей, а Мервин говорил, что не желает их иметь. Марк будет очень хорошим отцом, любящим, счастливым, нежным. Диана смешалась, ее решимость начала улетучиваться. Может быть, она действительно должна в конце концов бросить все? Что такое дом и безопасность, если у нее нет настоящей семьи?