Он решил расположить ее к себе, чтобы потом ею манипулировать, напомнил себе Гарри. А начал выбалтывать собственные секреты. Она хотя вроде бы и вышучивала его планы, но в ее интонации чувствовалась приязнь к нему. Хуже всего то, что ему это нравилось.
Он проследовал в соседний салон. Удивился, что тот приобрел совершенно другой вид. Там стояли три стола, каждый на четыре персоны, и еще два сервировочных столика. Все было как в хорошем ресторане – хлопчатобумажные скатерти и салфетки, посуда английского фарфора с бело-синими символами «Пан-Американ». Он обратил внимание, что стены в этом салоне обтянуты тканью с рисунком в виде карты мира, опять-таки с крылатой эмблемой «Пан-Американ».
Стюард усадил его напротив невысокого, но крепко сбитого мужчины в светло-сером костюме, качество которого Гарри не преминул отметить. Галстук заколот булавкой с крупной неподдельной жемчужиной. Гарри представился, мужчина протянул руку и сказал:
– Том Лютер.
Гарри обратил внимание, что запонки подобраны под булавку для галстука. Человек явно умеет покупать себе ювелирные изделия.
Гарри сел и развернул салфетку. У Лютера был американский акцент с некоей примесью, вроде бы европейской.
– Где вы обитаете, Том? – спросил Гарри.
– Провиденс, штат Род-Айленд. А вы?
– Филадельфия. – Хотелось бы знать, где находится эта треклятая Филадельфия, подумал Гарри. – Но где я только не жил. Мой отец занимался страховым бизнесом.
Лютер вежливо кивнул, не проявив особого интереса. Это устраивало Гарри. Он не хотел, чтобы начали расспрашивать разные подробности. Слишком легко поскользнуться.
Вошли два члена экипажа и представились. Эдди Дикин – бортинженер, широкоплечий парень со светлыми волосами и приятным лицом. Гарри показалось, что ему очень хочется развязать галстук и сбросить форменный пиджак. Джек Эшфорд, штурман, темноволосый, с синеватым отливом на подбородке, производил впечатление человека правильного и точного во всем, он словно бы родился в форме.
Когда они сели, Гарри ощутил некую враждебность между бортинженером Эдди и пассажиром Лютером. Любопытно, подумал он.
Обед начался с закуски из креветок. Члены экипажа пили кока-колу. Гарри попросил бокал сухого вина, а Лютер заказал мартини.
Гарри все еще думал о Маргарет и ее друге, убитом в Испании. Он смотрел в окно, размышляя, насколько глубоко она до сих пор переживает свою личную трагедию. Год – это очень много, особенно в ее возрасте.
Джек Эшфорд поймал его взгляд:
– Пока нам везет с погодой.
Гарри только сейчас заметил, что небо чистое и солнце отражается от крыльев.
– А как обычно бывает? – спросил он.
– Иногда льет всю дорогу от Ирландии до Ньюфаундленда, – сказал Джек. – Бывают ветер, снег, лед, гром и молнии.
Гарри вспомнил, что он об этом читал.
– Лед – это ведь вещь опасная?
– Мы так планируем маршрут, чтобы избежать угрозы обледенения. Но на всякий случай самолет оборудован резиновыми противообледенительными ботинками.
– Ботинками?
– Это резиновые чехлы, которые натягиваются на хвост и крылья, там, где возможно образование льда.
– Какой же прогноз на оставшуюся часть пути?
Джек на мгновение заколебался, и Гарри понял, что он уже жалеет, что затеял разговор о погоде.
– Над Атлантикой шторм, – пояснил штурман.
– Сильный?
– В центре сильный, но, думаю, мы лишь зацепим его край. – Похоже, он был в этом не вполне уверен.
– А как это бывает, в шторм? – спросил Том Лютер. Он улыбнулся, обнажив зубы, но Гарри прочитал в его глазах испуг.
– Слегка трясет, – ответил Джек.
Он не стал развивать эту тему, но заговорил Эдди, бортинженер. Глядя в упор на Тома Лютера, он сказал:
– Это все равно что скакать на необъезженном мустанге.
Лютер покраснел. Джек хмуро посмотрел на Эдди, явно не одобряя его бестактность.
Следующим блюдом был черепаховый суп. Теперь обслуживали оба стюарда, Никки и Дэйви. Никки – полноватый, Дэйви – миниатюрный. На взгляд Гарри, оба гомики, или «музыканты», как сказали бы в кружке известного поэта и драматурга Ноэля Коуарда. Гарри нравилась их ненавязчивая расторопность. Бортинженер выглядел чем-то озабоченным. Гарри незаметно наблюдал за ним. Угрюмым типом его не назовешь, у него открытое, добродушное лицо. Пытаясь расшевелить бортинженера, Гарри спросил:
– Кто следит за механизмами, пока вы обедаете, Эдди?
– Помощник бортинженера, Микки Финн, выполняет мои обязанности, – сказал Эдди. Он говорил любезно, но его лицо оставалось неулыбчивым. – Экипаж состоит из девяти человек, не считая двух стюардов. Все, кроме капитана, работают посменно, по четыре часа. Джек и я несли вахту с момента вылета из Саутхемптона в два часа, поэтому сменились в шесть, несколько минут назад.
– А как же капитан? – обеспокоенно спросил Том Лютер. – Он что, принимает таблетки, чтобы не заснуть?
– Он спит, когда есть такая возможность, – пояснил Эдди. – Думаю, у него будет возможность выспаться, когда мы пройдем точку возврата.
– Значит, мы будем лететь, а капитан будет видеть сладкие сны? – спросил Лютер чуть громче, чем следовало.
– Примерно так, – усмехнулся Эдди.
Лютер явно пришел в ужас. Гарри попытался перевести разговор на более спокойные темы:
– А что такое точка возврата?
– Мы постоянно следим за расходом топлива. Если у нас недостаточно топлива для возвращения в Фойнес, значит, мы прошли точку возврата.
Эдди ответил довольно резко, и Гарри теперь не сомневался, что он намеренно хочет припугнуть Тома Лютера.
Вмешался штурман, стараясь говорить поспокойнее:
– В данный момент у нас достаточно топлива и для места назначения, и для возвращения в Фойнес.
– А что, если будет недостаточно и для того, и для другого? – испуганно спросил Лютер.
Эдди наклонился над столом и натянуто ему улыбнулся:
– Да уж доверьтесь мне, мистер Лютер.
– Этого никогда не случится, – поспешно вклинился штурман. – Мы повернем обратно в Фойнес до того, как достигнем точки возврата. А для пущей безопасности мы проделываем наши расчеты на три двигателя, а не на четыре, на тот случай, если что-нибудь произойдет с одним из моторов.
Джек пытался успокоить Лютера, но ясно, что разговор о возможном выходе из строя одного из двигателей лишь сильнее того напугал. Лютер попытался проглотить несколько ложек супа, но рука его дрожала, и он пролил несколько капель на галстук.
Эдди молчал, по-видимому, вполне удовлетворенный впечатлением, произведенным на Лютера. Джек пытался поддерживать разговор, Гарри изо всех сил старался ему помогать, но за столом воцарилась довольно тяжелая атмосфера. Гарри снова подумал о том, что за черная кошка пробежала между Эдди и Лютером.
Столовая быстро наполнялась. За соседний столик села красавица в платье в горошек со своим спутником в синем блейзере. Гарри выяснил, что их звали Диана Лавзи и Марк Элдер. Маргарет следовало бы одеваться как миссис Лавзи, подумал Гарри, она бы выглядела куда лучше ее. Но у миссис Лавзи вид отнюдь не был счастливым, напротив, впечатление складывалось такое, что она глубоко несчастна.
Обслуживали быстро, еда была отменная. На второе подали бифштекс из вырезки со спаржей по-голландски и картофельным пюре. Бифштекс был вдвое больше, чем подавали в английских ресторанах. Гарри не смог съесть его до конца и отказался от второго бокала вина. Он не хотел терять бдительность. Он намерен похитить Делийский гарнитур. Мысль о нем волновала, но заставляла держаться настороже. Это было бы самым крупным делом в его карьере и скорее всего последним, если он того пожелает. Оно может принести ему обвитый плющом загородный дом с теннисным кортом.
После бифштекса подали салат, что подивило Гарри. Салат нечасто подают в изысканных ресторанах Лондона, особенно как отдельное блюдо после главного.
Быстро сменяя друг друга, последовали персики, кофе и пирожные. Эдди, бортинженер, понял, видимо, что держится не очень-то общительно, и попытался завязать разговор:
– Позвольте спросить вас о цели вашей поездки, мистер Ванденпост?
– Пожалуй, чтобы не участвовать в войне с Гитлером. По крайней мере до тех пор, пока Америка не вступит в войну.
– Вы думаете, это случится? – скептически спросил Эдди.
– В прошлый раз случилось.
– Мы не ссорились с нацистами, – вмешался в разговор Том Лютер. – Они против коммунизма, и мы тоже.
Джек согласно кивнул.
Гарри был озадачен. В Англии все думали, что Америка вступит в войну. Но за этим столом так не считали. Быть может, англичане обманываются, подумал он мрачно. Быть может, помощи от Америки не дождаться. Это плохая новость для матери, оставшейся в Лондоне.
– А я думаю, что нам придется воевать с нацистами, – вдруг сказал Эдди. – В голосе его слышались сердитые нотки. – Они все равно что гангстеры. – И он прямо взглянул на Лютера. – В конечном счете их нужно истреблять, как крыс.
Джек торопливо поднялся, у него был обеспокоенный вид.
– Если мы закончили, Эдди, то нам пора передохнуть, – твердо сказал он.
Эдди немного удивил этот внезапный требовательный тон, но после короткой паузы он согласно кивнул, и оба члена экипажа встали из-за стола.
– Что-то наш бортинженер чуточку грубоват, – закинул удочку Гарри.
– Разве? – сказал Лютер. – Я что-то не заметил.
«Ах ты лжец, – подумал Гарри. – Он практически назвал тебя гангстером!»
Лютер попросил принести ему коньяку. Неужели он действительно гангстер? Те, которых Гарри знал в Лондоне, одевались соответствующим образом: носили двухцветные туфли и меховые пальто, и все пальцы у них были в перстнях. Лютер больше напоминал бизнесмена-миллионера, добившегося всего своим трудом, занимающегося упаковкой мяса или судостроением, в общем, чем-то промышленным. Импульсивно он спросил:
– Чем вы занимаетесь, Том?
– У меня бизнес в штате Род-Айленд.
Ответ оказался не очень-то вразумительным, и Гарри вскоре поднялся, вежливо всем кивнув, и вышел.