Вместо этого Маргарет поцеловала его плечо там, где сама прикусила. Даже в полутьме она разглядела след своих зубов. Будет изрядный кровоподтек.
– Извини, – прошептала она так тихо, что он ее не услышал. Маргарет опечалилась, что нанесла ущерб такому совершенному телу, которое доставило ей столько радости. Она снова поцеловала его плечо.
Они расслабились от истощения сил и наслаждения и вздремнули. Маргарет слышала сквозь сон гул авиационных двигателей, как если бы ей снились самолеты. Один раз Маргарет послышались шаги в салоне, они снова вернулись через несколько минут, но ей было так хорошо, что не хотелось думать о том, что это значит.
Самолет летел очень гладко и ровно, и она заснула по-настоящему.
Маргарет проснулась в шоке. Неужели уже день? И все давно встали? И все теперь увидят, как она вылезает из койки Гарри Маркса? Сердце ее заколотилось.
– В чем дело? – прошептал он.
– Который час?
– Еще глубокая ночь.
Он оказался прав. В салоне не ощущалось никакого движения, лампочки горели вполнакала, за окном не было и признаков рассвета. Значит, она может благополучно улизнуть.
– Я прямо сейчас пойду к себе, пока нас не обнаружили, – горячо сказала она. Принялась искать шлепанцы, но нигде их не находила.
Гарри положил руку ей на плечо.
– Успокойся, – прошептал он. – В нашем распоряжении еще несколько часов.
– Но я волнуюсь, что отец… – Маргарет запнулась. Чего она действительно нервничает из-за отца? Маргарет вздохнула и посмотрела на Гарри. Когда их глаза в полутьме встретились, она вспомнила все, что было до того, как они заснули, и поняла, что он думает о том же. Они улыбнулись друг другу интимной всезнающей улыбкой любовников.
Внезапно все беспокойство куда-то отлетело. Пока нет необходимости уходить. Ей захотелось остаться, и она останется. Впереди много времени.
Гарри придвинулся к ней, и она почувствовала его твердеющее прикосновение.
– Пока не уходи, – сказал он.
Она счастливо вздохнула:
– Хорошо, я пока не уйду. – И Маргарет принялась осыпать его поцелуями.
Глава восемнадцатая
Эдди Дикин жестко держал себя в руках, но он кипел, как чайник с закрытой крышкой, и мог взорваться в любую минуту. Эдди постоянно потел, все внутри у него ныло, и он едва мог усидеть на месте. Бортинженер старался сосредоточиться на работе, но это давалось ему с неимоверным трудом.
В два часа ночи по английскому времени ему предстояло смениться. Когда этот час был уже близок, он подделал еще раз данные о расходе топлива. Раньше Эдди приуменьшил расход, чтобы создалось впечатление, будто топлива достаточно до конца полета и чтобы капитан не повернул самолет назад. Теперь он делал прямо противоположное, как бы в качестве компенсации: когда примет вахту его сменщик Микки Финн и снимет показания приборов, то не обнаружит расхождения. «Кривая выживаемости» покажет большие колебания расхода топлива, но, если Микки встрепенется, Эдди объяснит, что все дело в штормовой погоде. Однако, так или иначе, Микки занимал его меньше всего. Главная тревога, сжимавшая его сердце холодным ужасом, состояла в том, что самолет останется без горючего, не долетев до Ньюфаундленда.
У «Клипера» не было установленного минимума расхода топлива. Всегда, конечно, оставался резерв безопасности, но он предусматривался на другой случай: если выйдет из строя один из двигателей. А такого резерва сейчас не было. Если один из двигателей действительно откажет, самолет просто рухнет в бушующий океан. Сесть посреди волн он не сможет и пойдет ко дну в течение нескольких минут. Не уцелеет никто.
Микки вошел в пилотскую кабину за несколько минут до двух, он выглядел свежим, отдохнувшим, энергичным.
– Топлива у нас в обрез, – сразу же сказал Эдди. – Я известил капитана.
Микки безучастно кивнул и взял фонарь. Его первой обязанностью при смене вахты было визуально проверить все четыре двигателя.
Эдди вышел и спустился по лестнице в пассажирский отсек. Следом за ним, как только пришли сменщики, спустились первый офицер Джонни Дотт, штурман Джек Эшфорд и радист Бен Томпсон. Джек отправился на кухню за бутербродом. Мысль о еде вызывала у Эдди тошноту. Он налил себе кофе и сел в первом салоне.
Когда Эдди был свободен от вахты, ничто не отвлекало его от мыслей о Кэрол-Энн в руках похитителей.
В штате Мэн сейчас девять вечера. В лучшем случае она выбилась из сил и напугана. Забеременев, Кэрол стала рано ложиться спать. Дадут ли они ей прилечь? Конечно, сегодня жене не заснуть, но она, может быть, хоть чуточку передохнет. И ему оставалось лишь надеяться, что спящая Кэрол не наведет гангстеров, охраняющих ее, на всякие подлые мысли.
Кофе не успел остыть, когда шторм разыгрался всерьез.
Уже несколько часов самолет как будто прыгал на кочках, но сейчас все стало совсем плохо. Как на пароходе в бурю. Самолет вел себя точно лодка на волнах – медленно взмывал вверх, потом стремительно падал, снова поднимался и рыскал из стороны в сторону, уступая порывам ветра. Эдди сидел на койке, держась ногами за стойку. Пассажиры просыпались, звонили стюардам, то и дело сновали в туалет. Никки и Дэйви, дремавшие в первом салоне с отдыхающими членами экипажа, застегнули форменные пиджаки и заспешили по вызовам пассажиров.
Эдди прошел в кухню налить себе еще чашку кофе. В этот момент открылась дверь туалета, и оттуда появился Том Лютер с побледневшим лицом и струйками пота на щеках. Эдди окинул его презрительным взглядом. Ему страстно захотелось схватить его за горло, и он с трудом подавил это желание.
– Такой полет в порядке вещей? – спросил Лютер испуганно.
– Нет, – сказал Эдди без тени сочувствия. – Мы должны были облететь шторм стороной, но у нас мало топлива.
– Почему?
– Потому что расход резко увеличился.
Лютер напугался окончательно:
– Но ты сказал, что мы повернем назад в точке возврата!
Эдди беспокоился куда больше Лютера, но ужас, написанный на лице этого человека, доставлял ему удовольствие.
– Мы должны были повернуть, но я подделал расчеты. У меня есть свои причины хотеть, чтобы этот рейс совершился по расписанию. Ты, часом, не забыл?
– Сумасброд, – обескураженно процедил Лютер. – Ты хочешь угробить всех нас?
– Я готов рискнуть твоей жизнью, лишь бы вызволить жену из рук твоих дружков.
– Но если мы все погибнем, это твоей жене не поможет.
– Я знаю. – Эдди понимал, что он отчаянно рискует, но мысль о том, чтобы оставить Кэрол-Энн на лишние сутки в руках похитителей, была ему ненавистна. – Может быть, я сошел с ума.
Лицо Лютера исказила болезненная гримаса.
– Но этот самолет способен сесть на воду, да?
– Ошибаешься. Мы можем опуститься только на гладкую воду. Если мы попробуем сесть посредине Атлантики в штормовую погоду, самолет в течение нескольких секунд развалится на части.
– О Боже! – простонал Лютер. – Мне не следовало и близко подходить к этому самолету.
– Тебе не следовало похищать мою жену, мерзавец! – процедил Эдди сквозь зубы.
«Клипер» снова провалился вниз, и Лютер, повернувшись, исчез за дверью туалета.
Через второй салон Эдди прошел в гостиную. Картежники, пристегнутые к стульям, старались не упасть. Стаканы, карты и бутылка скользили по полу. Эдди выглянул в проход. Пассажиры кое-как справились с паникой и постепенно успокаивались. Большинство забрались в свои койки, сочтя это лучшим способом перетерпеть качку. Они лежали, открыв занавески, одни – смирившись с неудобством, другие – напуганные до смерти. Все, что не было привязано, свалилось на пол, на ковре образовалась мешанина из книг, очков, халатов, вставных челюстей, монет, запонок и всего того, что люди кладут обычно на ночь у изголовья. Богатство и блеск мира внезапно превратились в обычное убожество, и Эдди страдал, чувствуя себя в ответе за происходящее: неужели все эти люди погибнут по его вине?
Он вернулся на свое место и пристегнулся. Эдди никак не мог повлиять на расход топлива. Он мог помочь Кэрол-Энн только одним – обеспечить в соответствии с планом вынужденную посадку.
Пока самолет сотрясала вибрация, Эдди пытался совладать с гневом и продумать все детали сценария.
Он будет дежурить, когда самолет вылетит из Шедьяка, последнего пункта посадки перед Нью-Йорком. Тогда Эдди немедленно начнет сбрасывать топливо. Приборы, конечно, это покажут. Микки Финн может заметить потерю, если ему по какой-то причине взбредет в голову подняться в кабину, но через двадцать четыре часа после вылета из Саутхемптона снявшиеся с вахты члены экипажа думали обычно только о том, как прислонить голову к подушке. Маловероятно, что кто-нибудь еще из экипажа заинтересуется показаниями приборов, особенно на этом коротком отрезке полета, когда расход топлива не имел уже решающего значения. Ему была ненавистна мысль о том, что он обманывает своих товарищей, и Эдди почувствовал, что вновь закипает от гнева. Он сжал кулаки, но что было делать, кого бить? Эдди попытался снова сосредоточиться на своем плане.
Когда самолет приблизится к тому месту, где Лютер потребовал совершить посадку, он сбросит больше топлива, рассчитав так, чтобы его хватило точно до места посадки. В этот момент Эдди скажет капитану, что топлива нет и надо срочно садиться.
Ему придется тщательно следить за курсом. Они не повторяли маршрут, каким летали раньше, просто потому, что навигация не отличалась точностью. Но Лютер с умом выбрал точку посадки. Ясно, что это лучшее место для приводнения летающей лодки в радиусе многих десятков миль, поэтому, если бы даже они отклонились от курса, капитан в случае возникновения чрезвычайной ситуации выбрал бы именно место посадки, указанное Лютером.
Если бы было время, Бейкер спросил бы, разумеется, сердито: как могло случиться, что Эдди не заметил катастрофическую нехватку топлива, пока ситуация не стала критической? Эдди пришлось бы ответить, что все приборы, по всей видимости, зависли, что было вообще-то малоправдоподобно. Он стиснул зубы. Его товарищи полагались на него в том, что касается отслеживания расхода топлива. Они доверили ему свои жизни. Теперь все они узнают, что он их подвел.