Чем больше Гарри об этом думал, тем отвратительнее казалась ему ситуация, в которой он очутился.
Гарри и раньше предполагал, что похищение Делийского гарнитура ставит под удар его отношения с Маргарет. Но всегда был уверен, что он будет рядом с ней, когда она поймет, что произошло, и Гарри попытается как-то все уладить. Теперь могут пройти дни, прежде чем он ее увидит, а если все будет плохо и его арестуют, то годы.
Он представлял себе, что она подумает. Гарри сблизился с ней, спал с ней, обещал помочь найти жилье, а кончилось все сплошным позором – он украл драгоценности ее матери, а саму Маргарет при этом просто не принял во внимание. Она решит, что его с самого начала занимали только бриллианты. Сердце ее будет разбито, она возненавидит Гарри, будет его презирать.
От этой мысли Гарри мутило, он чувствовал себя несчастным.
До этой минуты он даже не отдавал себе отчета в том, как много значит для него Маргарет. Она искренне полюбила Гарри. Все прежнее в его жизни было фальшью – акцент, манеры, одежда, образ жизни, все служило прикрытием. Но Маргарет полюбила вора, парня из рабочей среды, без отца, подлинного Гарри. Ничего более прекрасного в жизни с ним еще не случалось. Если он выбросит это как хлам, жизнь его останется такой, как сейчас, сплошным притворством и обманом. Но она заставила Гарри желать совсем иного. Он все еще надеялся на дом с теннисным кортом, но это не принесет ему радости, если в нем не будет Маргарет.
Он вздохнул. Мальчик Гарри давно уже не мальчик. Он уже взрослый мужчина.
Он открыл кофр леди Оксенфорд. Вынул из кармана кожаный футляр с Делийским гарнитуром.
Открыл его. Вынул гарнитур. Рубины переливались бесчисленными огоньками. «Ничего подобного я больше никогда не увижу», – грустно подумал он.
Гарри сложил гарнитур в кожаный футляр. Затем, с тяжелым сердцем, превозмогая себя, положил футляр в кофр леди Оксенфорд.
Глава двадцать пятая
Нэнси Ленан сидела на деревянной пристани Шедьяка поблизости от здания аэропорта. Это здание было очень похоже на приморский коттедж с цветами в горшках на подоконниках и навесами над окнами, но радиомачта возле дома и наблюдательная вышка, возвышающаяся над крышей, говорили о его подлинном назначении.
Мервин Лавзи сидел с ней рядом в кресле с полосатым полотняным сиденьем. Вода тихо шуршала о пристань. Нэнси закрыла глаза. Она почти не спала ночью. Легкая улыбка пряталась в уголках ее губ, когда она вспоминала, что они вытворяли с Мервином. Она радовалась, что они не дошли до конца. Это было бы слишком поспешно. Зато теперь можно предвкушать то, что неизбежно произойдет в недалеком будущем.
Шедьяк был рыбацкой деревней и приморским курортом. К западу от пристани открывался сверкающий под лучами солнца залив, где виднелись несколько лодок для ловли омаров и катеров с закрытыми кабинами, а также «Клипер» и маленький гидроплан. К востоку, сколько хватало глаз, на многие мили тянулись песчаные пляжи, и большинство пассажиров прогуливались там у кромки воды или сидели среди дюн.
Мирную картину нарушили два автомобиля, со скрежетом притормозившие у пристани. Из них выскочили семь или восемь полицейских. Они торопливо вошли в здание аэропорта.
– У них такой вид, словно они намерены кого-то арестовать, – высказалась Нэнси.
Мервин утвердительно кивнул:
– Интересно кого?
– Может быть, Фрэнки Гордино?
– Зачем? Он и так арестован.
Минутой позже полицейские вышли из здания. Трое поднялись на борт «Клипера», двое двинулись вдоль берега, а еще двое – по дороге. Создавалось впечатление, что они кого-то ищут. Когда подошел один из членов экипажа «Клипера», Нэнси спросила:
– Кого ищет полиция?
Тот минуту колебался, словно не был уверен, что ему следует делиться такого рода информацией, затем все-таки ответил:
– Парня, который выдает себя за Гарри Ванденпоста, – это его ненастоящее имя.
Нэнси нахмурилась:
– Тот молодой человек, который сидел с семьей Оксенфордов? – У нее было такое впечатление, что Маргарет Оксенфорд им увлеклась.
– Да. Он сошел на берег? Я что-то его не видел, – сказал Мервин.
– Я тоже не уверена.
– Мне показалось, что это довольно скользкий тип.
– Правда? – Нэнси считала, что это парень из хорошей семьи. – У него такие приятные манеры.
– Вот именно.
Нэнси заставила себя улыбнуться: очень характерно, что Мервин недолюбливает людей с изысканными манерами.
– Похоже, что Маргарет к нему неравнодушна. Надеюсь, ей эта история не повредит.
– Ее родителей обрадует такой поворот дела, кажется мне.
Нэнси не могла заставить себя посочувствовать родителям девушки. Они с Мервином были свидетелями гнусного поведения лорда Оксенфорда в столовой «Клипера». Такие люди сочувствия не заслуживают. Но Нэнси было жаль Маргарет, если она влюбилась в этого пройдоху.
– Я человек, не привыкший действовать импульсивно, Нэнси, – вдруг сказал Мервин.
Она сразу же насторожилась.
Он продолжил:
– Я встретил тебя всего несколько часов назад, но я абсолютно уверен, что хотел бы знать тебя всю оставшуюся жизнь.
«Ты не можешь быть в этом абсолютно уверен, дурачок!» – подумала Нэнси. Но ей все равно было приятно слышать такое. Она промолчала.
– Я собирался расстаться с тобой в Нью-Йорке и вернуться в Манчестер, но теперь не хочу.
Нэнси улыбнулась. Именно этих слов она и ждала. Нэнси дотронулась до его руки:
– Я очень этому рада.
– Да? – Он подался вперед. – Беда в том, что скоро пересечь Атлантику станет практически невозможно для всех, кроме военных.
Она кивнула. Такая мысль уже приходила ей в голову. Она не слишком об этом задумывалась, но была уверена, что они сумеют прийти к нужному решению, если захотят, конечно.
Мервин продолжал:
– Если мы сейчас расстанемся, то сможем увидеться только спустя годы – в буквальном смысле слова. Меня это не устраивает.
– Меня тоже.
– Поедем со мной в Англию, – предложил Мервин.
Нэнси перестала улыбаться:
– Что?
– Поехали со мной вместе. Поселишься в гостинице или купишь дом или квартиру. Что пожелаешь.
Нэнси почувствовала, как в ней поднимается возмущение. Она стиснула зубы и попыталась сохранять спокойствие.
– Ты не в своем уме! – отрезала Нэнси и отвернулась. Она была разочарована до глубины души.
Он выглядел обиженным и удивленным ее реакцией:
– А что такое?
– У меня дом, двое сыновей и многомиллионный бизнес. А ты предлагаешь мне все это бросить и переехать в манчестерскую гостиницу?
– Не надо в гостиницу, если не хочешь! Живи со мной, в моем доме.
– Я респектабельная вдова, у меня есть свое место в обществе, я не собираюсь жить в качестве содержанки!
– Послушай, я думаю, что мы поженимся, точнее, я в этом уверен, но думаю, что ты к замужеству еще не готова – слишком мал срок нашего знакомства.
– Не в этом дело, Мервин, – сказала она, хотя отчасти дело было и в этом. – Мне все равно, как ты собираешься все обустроить, я просто не собираюсь бросать свое дело и лететь за тобой в Англию.
– А как иначе мы можем быть вместе?
– Почему же ты сразу не задал мне этот вопрос, а сам выдал ответ на него?
– Потому что ответ только один.
– Их целых три. Я могу переехать в Англию, ты можешь перебраться в Америку, или мы вместе куда-нибудь уедем – скажем, на Бермуды.
Этот ответ поставил его в тупик.
– Но моя страна воюет. Я должен участвовать в войне. Быть может, я слишком стар для военной службы, но авиации тысячами потребуются пропеллеры, а я лучше всех в Англии знаю, что это такое. Я нужен моей стране.
Все, что он говорил, только осложняло ситуацию.
– А почему ты думаешь, что я не нужна моей стране? Я делаю солдатские сапоги, и когда Соединенные Штаты вступят в войну, то появится много солдат, которым потребуются добротные сапоги.
– Но у меня бизнес в Манчестере.
– А у меня бизнес в Бостоне, и, кстати, гораздо более крупный.
– Но ты ведь женщина, это не одно и то же!
– Абсолютно то же, и ты достаточно глуп, если не понимаешь такой простой вещи! – выкрикнула она.
Нэнси сразу же пожалела о сказанной ею фразе. На его лице появилось выражение гнева: она нанесла ему смертельное оскорбление. Он поднялся со стула. Она хотела что-то сказать, чтобы не дать ему уйти обиженным, но не нашла нужных слов, и через минуту его уже не было рядом.
– Черт возьми! – горько произнесла она. Нэнси сердилась на него и проклинала себя. Она не хотела его оттолкнуть, он ей так нравится! Многие годы назад Нэнси поняла, что лобовое столкновение – не лучший способ что-то доказать мужчинам, потому что они допускают агрессию со стороны другого мужчины, но не женщины. В бизнесе она всегда сдерживала собственный боевой дух, смягчала тон и добивалась своего манипулированием людьми, а не конфронтацией с ними. Теперь она на один момент все это забыла и по-дурацки поссорилась с самым привлекательным мужчиной, с каким ей довелось встретиться за последние десять лет.
«Какая же я дура, я же знала, что он горд, это именно то, что меня в нем привлекает, это часть его силы. Он тверд, но не подавляет свои эмоции, как часто делают твердые люди. Вот, например, он помчался за сбежавшей женой на другой конец земли. К тому же он заступился за евреев, когда у лорда Оксенфорда поехала крыша в столовой. И как он меня целовал…»
Ирония ситуации в том, что она сама готова была подумать о переменах в своей жизни.
То, что сказал ей Дэнни Райли о ее отце, выставило в новом свете всю жизнь Нэнси. Она всегда понимала, что они с Питером ссорились потому, что он чувствовал ее умственное превосходство. Но такое соперничество между детьми обычно исчезает, когда они становятся взрослыми: ее сыновья дрались, как кошка с собакой, лет двадцать, а теперь лучшие друзья, беззаветно преданные друг другу. Но, по контрасту, ее соперничество с Питером просуществовало до их зрелых лет, и теперь она понимала, что в ответе за это не кто-нибудь, а их отец.