Мервин посадил самолет на небольшом фермерском поле на краю маленькой деревни. В удивительно галантной и непривычной для себя манере он помог ей выйти, соскочить на землю. Когда ее нога во второй раз ступила на землю предков, она подумала об отце, который, хотя и называл Ирландию «своей страной», в действительности здесь никогда не был. Печально. Он, наверное, был бы доволен, узнав, что дети сделали это за него. И уж точно не перенес бы того, что его собственный сын стал виновником гибели компании. Хорошо, что отец не увидит этого позора.
Мервин привязал самолет. Нэнси чувствовала облегчение от расставания с желтой птахой. Красивая машина, ничего не скажешь, но чуть ли не угробила ее. Она вспомнила тот ужасный миг, когда они летели над скалой. Нет, больше она ни за какие коврижки в маленький самолетик не сядет.
Они быстро шли по деревенской улице, за ними ехала телега, доверху нагруженная картофелем, впереди какая-то кляча. Нэнси видела, что у Мервина тоже неспокойно на душе, он одновременно и возбужден, и полон недобрых предчувствий. Его тоже предали и обманули, но он не сдался в этой, казалось бы, безнадежной ситуации, он борется со своими врагами. Но и для него и для нее основная схватка еще впереди.
Единственная улица в деревне Фойнес выглядела бесконечно длинной. Однако им повезло. Где-то на полпути они встретили группу хорошо одетых людей, в которых безошибочно угадали пассажиров клипера. Они бесцельно бродили по селению, не зная, куда себя деть. Мервин подошел к ним.
— Я ищу некую миссис Диану Лавси, наверное, это одна из ваших спутниц.
— Да, конечно, — ответила одна из женщин. Нэнси сразу же узнала актрису Лулу Белл, она видела ее в кино. Странно, но по голосу этой актрисульки легко можно было почувствовать, что она не очень-то жалует миссис Лавси. Нэнси опять попыталась представить себе жену Мервина. — Вы имеете в виду миссис Лавси и ее гм… друга? Они там, в баре, на другой стороне, — добавила Лулу Белл.
— Скажите, а вы не знаете, где здесь может быть билетная касса? — с нетерпением спросила Нэнси.
— Черт побери, если мне когда-нибудь придется сыграть роль экскурсовода, репетиции будут уже не нужны. — Лулу и остальные пассажиры рассмеялись. — Авиадиспетчерский пункт в самом конце улицы, за железнодорожной станцией, недалеко от пристани.
Нэнси поблагодарила ее и пошла дальше. Она почти бежала, чтобы догнать Мервина, который ушел далеко вперед. Она догнала его в тот момент, когда он подходил к двум мужчинам, идущим по дороге и оживленно разговаривающим. Нэнси с любопытством взглянула на людей, которые привлекли внимание Мервина. Один — шикарного вида мужчина среднего возраста с седой шевелюрой, в черном костюме, серой жилетке, судя по всему, тоже пассажир клипера. Другой — просто пугало — высокий, костлявый, почти лысый; выражение лица такое, будто человек только что проснулся после кошмарного сна. Мервин направился прямо к «пугалу».
— Вы профессор Хартманн, не так ли?
Реакция мужчины оказалась на редкость странной. Он отпрыгнул назад, как кошка, вскинул вверх руки, будто защищаясь, и прикрыл лицо руками, как будто ему показалось, что на него собираются напасть.
— Все нормально, Карл, — отозвался его компаньон.
— Считаю за честь пожать вашу руку, профессор, — как ни в чем не бывало произнес Мервин.
Хартманн опустил руки, но лицо осталось напряженным. Они обменялись рукопожатием.
Нэнси искренне удивлялась поведению Мервина. Она была уверена, что для этого человека не существует никаких авторитетов, он считает себя самым главным, чуть ли не пупом земли, и вдруг ведет себя, как мальчик, который случайно встретил своего кумира и клянчит автограф.
— Очень рад, что вы наконец выбрались, герр Хартманн. Мы опасались самого худшего, когда вы пропали. Счастье, что все позади. Кстати, я ваш поклонник, меня зовут Мервин Лавси.
— А это мой друг, барон Гейбон. Собственно, благодаря ему я здесь, живой и невредимый.
— Прекрасно. — Мервин поздоровался с Гейбоном. — Все, не буду больше вам мешать, господа. Счастливого путешествия!
Наверное, этот чудак Хартманн важная птица, подумала Нэнси, если Мервин задержался из-за него в такой момент.
— Кто это был? — спросила она его, после того как они прошли шагов двадцать.
— Профессор Карл Хартманн, один из лучших физиков в мире. Он работал над расщеплением атомного ядра. За свои политические взгляды попал в немилость к нацистам, все считали, что он уже мертв.
— А как вы узнали о нем?
— Я серьезно изучал физику в университете. Думал, что стану ученым, но терпения не хватило, хотя, в общем-то и сейчас не порываю окончательно с исследовательской работой. Знаете, ведь за последние десять лет многое изменилось в нашей науке.
— Например?
— Например, есть женщина, австрийка по национальности, кстати, она тоже бежит от нацистов, ее зовут Лизе Мейтнер, сейчас она работает в Копенгагене. Так вот, ей удалось расщепить атом урана на два более мелких атома, барий и криптон.
— Я думала, что атомы неделимы.
— Так и считалось до последнего времени. Это великое открытие, самое главное, оно открывает широчайшие перспективы, вот почему военные так быстро зашевелились. Если найти способ контролировать процесс расщепления ядра, можно создать самое страшное оружие, бомбу, которой еще не знал мир.
Нэнси обернулась и снова посмотрела на жалкого испуганного человечка в поношенном костюме с горящим взором. Самое ужасное оружие, повторила она про себя, и ее аж передернуло.
— Странно, что он ходит почти один, без охраны.
— Не думаю, что совсем без охраны. Вон, посмотрите на того парня.
Нэнси взглянула туда, куда указывал головой Мервин. По другой стороне улицы вразвалочку шел высокий крепкий мужчина, несомненно, еще один пассажир клипера, в широкополой шляпе, сером костюме и вишневой жилетке.
— Полагаете, телохранитель?
— Не уверен, хотя он похож на секретного агента. Хартманн и сам может этого не знать. Здоровый детина, правда?
Нэнси пришла к выводу, что Мервин очень наблюдателен.
— А вот, кажется, и бар, — сказал он, увидев низенькое здание, и остановился у двери, чтобы перевести дыхание.
— Ну, с Богом, удачи, — пожелала Нэнси. Ей действительно хотелось, чтобы ему повезло. Каким-то странным образом она привыкла к этому во многом странному летчику, несмотря на его жуткие манеры.
— Спасибо. Вам тоже всего самого доброго.
Он вошел, а она зашагала дальше.
В дальнем конце улицы и впрямь стояло здание, обвитое уже потускневшим осенним плющом. Войдя в холл, она наткнулась на приятного молодого парнишку в форме компании «Пан Америкэн». Он посмотрел на нее с нескрываемым интересом, по-мужски, хотя годился ей в сыновья.
— Послушайте, мне нужен билет на клипер.
Он удивился.
— Бог с вами, мы здесь ничего не продаем, у нас и кассы-то нет.
Это не показалось ей серьезной проблемой. Она постаралась улыбнуться, как можно соблазнительнее, это всегда помогает в разговоре с мужчинами.
— Но билет — не более, чем клочок бумаги. Думаю, меня пустят на борт, если я заплачу?
Юнец ухмыльнулся. «Так, этот у меня в кармане, — подумала она, — я еще, оказывается, кое-что могу».
— Наверное. Однако в самолете полный комплект.
— Черт побери! — выругалась она еле слышно. Неужели стоило проделать такой путь, чтобы в результате получить от ворот поворот? Нет, сдаваться нельзя. Должен же быть какой-то выход. — Мне не нужна постель, я могу спать в кресле, даже в кресле экипажа, если оно свободно. — Нэнси улыбнулась, поведя высокой грудью.
— К сожалению, нельзя. Хотя, постойте, по-моему, купе для новобрачных не занято.
— Прекрасно. Значит, можно купить место?
— Но я даже не знаю, сколько это стоит.
— Но ведь вы можете узнать, прошу вас.
— По всей видимости, вдвое дороже обычного билета, приблизительно семьсот пятьдесят долларов в один конец, хотя, может, и больше.
Ей было все равно — хоть семь тысяч.
— Вот что, сделаем так, я дам вам чек с моей подписью, а вы сами заполните все, что нужно, договорились?
— Вам очень нужно попасть на самолет?
— Обязательно. Завтра я должна быть в Нью-Йорке. Это очень важно.
— Ладно, тогда пойдемте к капитану. Сюда, пожалуйста, мадам.
Нэнси последовала за ним, думая, не зря ли она кокетничала и потратила столько времени на прыткого юнца, который, очевидно, ничего не решал. Сейчас придется все начинать сначала.
Он повел ее в комнату наверх. Там сидели шесть-семь мужчин в форменных рубашках с короткими рукавами; они курили, пили кофе, изучали какие-то карты и метеосводки. Молодой человек представил ее капитану Марвину Бейкеру. Красивый с твердым взглядом капитан поздоровался с ней за руку, как будто хотел пощупать пульс, но потом поняла, что он просто похож на доктора.
— Миссис Линеан ужасно нужно попасть в Нью-Йорк, кэп, — поспешно начал юнец. — Срочное дело, и она согласна заплатить за купе для новобрачных. Может, возьмем ее, сэр?
Нэнси с нетерпением ожидала ответа, но вместо этого капитан задал вопрос.
— Ваш муж с вами, миссис Линеан?
Она взмахнула накрашенными ресницами — отработанный прием, когда надо чего-то добиться от мужчины.
— Я вдова, капитан.
— Прошу прощения. У вас есть багаж?
— Только этот маленький чемоданчик.
— Миссис Линеан, буду рад видеть вас пассажиром на борту нашего клипера.
У нее отлегло от сердца.
— Огромное спасибо! Вы даже не представляете, как я вам благодарна. — У нее подкашивались колени. Она присела на ближайший стул. Краска не сходила с лица. Нэнси порылась в своей сумочке и достала оттуда чековую книжку. Дрожащей рукой она подписала пустой чек, передала его молодому человеку.
Теперь предстояло заняться Питером.
— Я видела в деревне кое-кого из пассажиров. Не знаете, где остальные?
— Большинство в «погребке» внизу, в этом здании, — ответил юноша. — Вход с другой стороны.