— Вы тоже в некотором роде социалистка, оказывается, — улыбнулась Маргарет.
— Ничуть, просто «унаследовала» идеалы отца. Вот вы, например, откуда взяли свои? Не от вашего же папочки, я думаю.
— Уже слышали о сцене за ужином, — грустно констатировала Маргарет.
— Нет. Присутствовала при ней.
— Ясно. Признаюсь честно, я хочу уйти от родителей.
— И что же вас удерживает?
— Возраст. Мне только девятнадцать.
— Ну и что? От родителей убегают и в десять, если очень надо.
— Я пыталась. Попала в переделку, в общем, меня вернула полиция.
— Вы слишком быстро сдаетесь.
Маргарет хотела объяснить, что дело совсем не в том, что она растерялась, не хватило мужества.
— Понимаете, у меня ни опыта, ни профессии, по существу. Образование я получила дома. Я не знаю, как мне заработать на жизнь.
— Дорогая моя, но вы же летите в Америку. Многие прибыли туда без гроша в кармане, а сейчас некоторые из них миллионеры. Вы умеете читать и писать по-английски, умны, привлекательны… Вам несложно получить работу. Я бы сама с удовольствием взяла вас.
У Маргарет чуть сердце не выпрыгнуло от радости. Вот так миссис Линеан! Это же шанс.
— Вы действительно дали бы мне работу?
— Конечно.
— Но какую?
Ее собеседница на секунду задумалась.
— Определила бы работницей в отдел сбыта готовой продукции — вели бы техническую документацию, работали секретарем-делопроизводителем, сначала пришлось бы подавать кофе, но зато потом, если бы показали себя, я сделала бы вас помощником коммерческого директора.
— А что это такое?
— Фактически, это тоже контакты с клиентами, но за более высокую плату.
Для Маргарет это было похоже на сказку.
— Подумать только, работать в настоящей конторе!
Миссис Линеан засмеялась.
— Ну-ну, не обольщайтесь. Для многих это скучная рутина.
— А для меня — целое приключение.
— Может быть, только вначале.
— И все же, неужели вы серьезно? Если я через неделю вдруг заявлюсь к вам в офис, вы дадите мне работу?
Миссис Линеан поразилась.
— Боже, да вы, похоже, и впрямь настроены решительно, а я-то думала, что мы порассуждаем и забудем.
Маргарет опечалилась.
— Значит, работы у вас для меня нет? Мы только поговорили в общих чертах?
— Нет, что вы, все, как я сказала: я бы наняла вас. К сожалению, есть одно «но». Видите ли, через неделю я сама могу остаться без работы.
— Как это?
— Очень просто. Мой брат хочет отобрать у меня компанию.
— А как он может это сделать?
— Ну, все очень сложно, и мне не хотелось бы сейчас вдаваться в детали. Однако, так или иначе, его замысел вполне может осуществиться. Я, конечно, сопротивляюсь, делаю что могу, но никакой уверенности в победе у меня нет.
Маргарет не могла смириться, что шанс, который она, казалось бы, так неожиданно получила, опять исчезает.
— Вы должны победить! Я верю, — произнесла она с каким-то ожесточением.
Прежде чем Нэнси успела ей ответить, появился Гарри. Он выглядел великолепно в своей красной пижаме и небесно-голубом халате. Его безмятежный вид даже как-то успокоил ее. Он присел рядом, и Маргарет представила его своей собеседнице.
— Понимаешь, миссис Линеан хотела выпить бренди, но стюарды сейчас заняты.
Гарри притворился, что удивлен.
— Может быть, но напитки-то они должны носить. — Он встал, заглянул в соседний отсек. — Дейви, будь любезен, принеси коньяку миссис Линеан, она в гостиной.
— Конечно, мистер Ванденпост, — услышала Маргарет ответ стюарда. Надо же, Гарри всегда удавалось подчинять себе окружающих.
Он сел и с интересом посмотрел на женщину.
— Какие у вас красивые серьги, миссис Линеан, просто превосходные.
— Спасибо, — женщина была явно польщена этим маленьким комплиментом.
Маргарет присмотрелась к сережкам повнимательнее. Крупные жемчужины в золотой оправе с бриллиантовой россыпью. Очень элегантные. Она тоже хотела бы носить что-нибудь подобное, чтобы нравиться Гарри.
— Приобрели их в Штатах? — спросил он.
— Да, они из салона Поля Фиато.
Гарри понимающе кивнул.
— Я так и думал, но все-таки это работа Фалько ди Вердуры.
— Понятия не имею. А вы, как я погляжу, знаток. Прекрасно разбираетесь в драгоценностях, что вообще у мужчин не так уж часто встречается. Молодец!
Маргарет чуть было не сказала: берегитесь, он так же отлично умеет их красть! Но и ее поразила его мгновенная экспертиза. Говорит с таким знанием дела, будто сам ювелир.
Дейви принес бренди, не разлив ни капли, несмотря на качку.
— Спасибо. — Женщина выпила, встала. — Пойду-ка я спать.
— Удачи, — пожелала ей Маргарет, имея в виду предстоящую «битву» с братом.
— Спасибо. Спокойной ночи.
Когда миссис Линеан ушла, Гарри спросил чуть ревниво.
— О чем это вы говорили?
Маргарет решила, что преждевременно рассказывать ему о сделанном ей предложении. Конечно, это было бы замечательно во всех отношениях, но есть одно препятствие. А вдруг ничего не получится?
— Да так, болтали о Фрэнки Гордино. Нэнси считает, что подобных типов, конечно, если они не убийцы, не нужно трогать. Эта организованная преступность — игорный бизнес… проституция… подавляющему большинству общества ничем не грозит, те бедолаги, что страдают, поступают так по собственной глупости. — Она слегка покраснела, все-таки неудобно вслух произносить такие слова, как проституция. Гарри выглядел задумчивым.
— Не все проститутки становятся такими по своей воле. Некоторых затягивают насильно. Вы ведь слышали о «торговцах живым товаром»?
— Так вот, значит, что это такое. — Она встречала раньше такой термин в газетах, но лишь смутно догадывалась, что речь идет о девушках, которых похищают и потом продают в бордели Стамбула или куда-нибудь еще на Восток, где они становятся, по существу, «белыми рабынями».
— Правда, в газетах несколько преувеличивают. Например, в Лондоне только один человек занимается подобным ремеслом — его зовут Бенни-мальтиец, он с острова Мальта.
Маргарет поразилась. Подумать только, совсем рядом существует другая жизнь.
— Боже, со мной могло быть то же самое.
— Запросто — в ту ночь, когда вы бродили по лондонским закоулкам. Бенни как раз там и работает. Для него отличная добыча — молодая девушка, которая ходит одна, без провожатых, у которой нет денег и даже места для ночлега. Он пригласил бы вас поужинать в какой-нибудь ресторан и потом предложил бы место в шикарной танцевальной труппе, которая якобы утром выезжает в Париж на гастроли. Вы были бы на седьмом небе от счастья, что вам предложили такую работу. Но на деле все обстояло бы по-другому. «Балетная труппа» оказалась бы обыкновенным стриптизом, и вы застряли бы одна в чужом городе без средств к существованию, пока не смирились бы и не привыкли вихлять бедрами где-нибудь в кабаке, в массовке. Новенькая хорошенькая девушка наверняка понравилась бы какому-то богатому клиенту, и вас подвели бы к нему за кулисами, а если бы вы отказались, то просто втолкнули бы в его комнату. Конечно, на следующий день, когда этот пьяный скот утолил бы свою похоть, вы могли бы уйти, но куда? Тех нескольких франков, что вы «заработали», на дорогу не хватит. А кроме того, нужно еще что-то рассказать семье, когда вернешься. Правду? Да никогда. И вы поплелись бы обратно к девчонкам, которые наверняка обласкали бы, обогрели и дали вина, потому что они такие же жертвы, как вы. А еще через некоторое время все происшедшее не показалось бы вам таким уж страшным, это же случается сплошь и рядом, тогда за первым клиентом последовал бы второй, третий… и все, вы бы втянулись.
Маргарет вздрогнула.
— Ужасно. Ничего подобного мне никогда не рассказывали.
— Теперь вы понимаете, почему нельзя оставлять на свободе таких, как Фрэнки Гордино? — Минуту-другую они оба молчали, потом Гарри задумчиво произнес: — Интересно, есть ли связь между Фрэнки Гордино и Кливом Мембюри?
— Вы думаете, такое возможно?
— Почему бы и нет. Перси говорит, что у Мембюри пистолет. А я еще раньше догадался, что он, скорее всего, полицейский.
— Вы догадались? Не может быть. Как?
— По его яркой вишневой жилетке. Полицейский явно пытается выдать себя за плейбоя.
— Возможно, он помогает охранять Фрэнки Гордино?
— Вряд ли. С какой стати? Гордино — американец, следует к себе домой, находится под опекой ФВР, а не на английской территории. Не вижу причин, чтобы Скотланд-Ярд посылал своего человека для дополнительной охраны, особенно учитывая стоимость билета на клипер.
Маргарет понизила голос до шепота.
— Тогда, может, он сопровождает вас?
— Куда? В Америку? Специально сел в клипер с пистолетом, проделывает такой долгий путь, чтобы на американской земле защелкнуть на мне наручники? Странная мысль.
— Вы видите другое объяснение?
— Увы, нет.
— В любом случае, может, новость про Гордино отвлечет внимание пассажиров от ужасной выходки отца за столом.
— Как вы думаете, почему он так поступил?
— Не знаю. Он не всегда был таким. Я помню его вполне нормальным человеком.
— Да уж, удивительно. Я встречал нескольких фашистов, и все они были довольно робкими типчиками.
— Неужели? Ведь фашисты выглядят такими агрессивными.
— Да. Но только внешне. В душе они трусы. Вот почему они, собственно, и маршируют без конца, словно оловянные солдатики, — так кажется безопаснее, им придает уверенности ощущение, что их много. И наоборот, они ненавидят демократию, где каждый — индивидуум, личность. При диктатуре спокойнее: все предсказуемо, не меняется политическая ситуация и правительства не уходят внезапно в отставку. Маргарет понимала, что в его словах много правды.
— Я помню, как он приходил в ярость поочередно от всех: то от коммунистов, то от сионистов, то от фениев[4]. Он всюду видел внутренних врагов, какую-то «пятую колонну», которая спит и видит поставить Британию на колени. Но уж к евреям подобный вздор не относится.