Казалось, к Лютеру вернулось хладнокровие.
— Ерунда, ничего ты не сделаешь. Не будешь же ты рисковать жизнью жены, правда?
Эдди попытался внушить ему хоть какое-то сомнение.
— Ты уверен в этом, парень?
Но его усилий оказалось недостаточно.
— Да, если только ты не сумасшедший, — ответил гангстер.
Правильно, сумасшедший. Лютер, сам того не ведая, подсказал ему верное решение. Теперь требуется лишь убедить гангстера в том, что он способен на самый безумный поступок, ничего не побоится.
— Сейчас я тебе, сволочь, покажу, кто из нас псих. — Он схватил бандита в охапку, с силой прижал его к стене, напротив большого квадратного иллюминатора. Пару секунд Лютер был так удивлен, что вообще не оказывал никакого сопротивления. — Сейчас увидишь. — Эдди дико выпучил глаза, быстрым движением сделал своему противнику подсечку, и тот рухнул на пол. В этот момент он был действительно невменяем, потому что яростно потащил Лютера к иллюминатору, дорогим костюмом вытирая пол. Эдди с размаху ударил в стекло ногой, на нем были крепкие ботинки, но и стекло сделали на славу — все-таки, прочный плексиглас, 3/16 дюйма толщиной. — Убью, все равно выброшу из окна, — плевался Эдди, изо рта брызгала слюна. Он ударил опять. На этот раз окно разлетелось. Осколки стекла посыпались на пол. Самолет шел со скоростью 125 миль в час, в помещение сразу ворвался ураганный вихрь, дождь, снег, льдинки.
Лютер попытался подняться, Эдди схватил его за грудки, сильно тряханул, опять прижал к стене. Ярость добавила ему сил. Он поднатужился, оторвал противника от земли, чуть приподнял и неожиданным образом сунул его голову в иллюминатор.
Лютер заорал, но его крик заглушил ветер.
Эдди моментально втащил его обратно и прокричал в самое ухо:
— Выброшу, мразь, клянусь богом. — Он повторил свою попытку и снова высунул Лютера в окно. Тот дико завизжал, захрюкал, как кабан. Эдди смог различить только обрывки слов: сделаю… отпусти… не надо!
Если бы Лютер не закричал, он бы его действительно выбросил, потому что уже начал терять контроль над собой. Он несколько раз повторил про себя, что не хочет убивать, Лютер ему нужен, его надо было только напутать. Это возымело эффект. Постепенно он успокоился.
Эдди опустил Лютера на пол, убрал руки.
Лютер мгновенно очнулся, побежал к двери.
Эдди не стал мешать, дал ему уйти.
Хороший трюк, подумал он, но знал в душе, что это только наполовину правда.
Он нагнулся над умывальником, ожидая, пока восстановится дыхание. Ярость прошла так же быстро, как появилась. Он смотрел на себя в зеркало и поражался, что еще минуту назад был готов на убийство.
Вошел пассажир.
Это был мужчина, который подсел к ним в Фойнесе, Мервин Лавси — высокий серьезный тип в смешной полосатой сорочке. Истинный англичанин, лет сорока. Он посмотрел на разбитый иллюминатор и ужаснулся:
— Боже, что здесь было?
Эдди сглотнул слюну:
— Разбилось стекло.
Лавси посмотрел на него в изумлении.
— Ну, это я и сам как-нибудь понял.
— В ненастную погоду, особенно в ураган, такое изредка случается. Эти жуткие ветры несут с собой куски льда, а иногда даже камни.
Лавси скептически ухмыльнулся.
— Странно, летаю вот уже десять лет и никогда не слышал об этом.
Конечно же, он был прав. Стекла действительно бывало трескались во время рейса, но такое обычно случалось на воде, а не в воздухе в середине Атлантики. Для таких случайностей они специально брали с собой алюминиевые заглушки для иллюминаторов, которые хранились как раз здесь, в ящичке. Эдди открыл ключом ящик, вынул одну алюминиевую пластину.
— Вот, приходится брать в рейс.
— Надо же. — Лавси вошел в кабину.
Для того чтобы вставить заглушку, в ящичке лежал набор отверток. Эдди решил, что ему лучше справиться с работой самому, чтобы не поднимать лишнего шума. За несколько минут он снял раму, вынул остатки стекла, вставил заглушку, опять вернул раму на место. Работа была закончена.
— Очень впечатляет, — заметил Лавси, выходя из кабины. Эдди сомневался, удалось ли ему полностью убедить человека, разбирающегося в самолетах, но думал об этом недолго, было слишком много других проблем.
Эдди вышел. На кухне Дейви делал молочный коктейль.
— В клозете разбилось стекло.
— Я вставлю заглушку, вот только обслужу одну дамочку, княгиню Лавинию на горошине.
— Не нужно, я уже сделал.
— Спасибо, Эдди, с меня причитается.
— Только вымети стекло, пожалуйста.
— Конечно.
Эдди хотел убрать все сам, но если он будет проявлять излишнюю услужливость, то это может показаться странным, опять-таки подозрительным. Поэтому он оставил работенку и стюардам.
Итак, кое-чего удалось достичь. Он сильно напугал Лютера. Теперь, по идее, тот должен согласиться на его условия и привезти Кэрол-Энн к месту посадки. Но лишь по идее.
Он опять вернулся к другой крупной проблеме — расход горючего. И, хотя заступать на смену было рано, он решил поговорить с Микки Финном, поднялся на летную палубу.
— Послушай, какая-то ерунда творится — то ли приборы врут, то ли мы что-то неверно посчитали, — начал Микки, как только увидел старшего.
— Покажи-ка. Нет, в мою смену было то же самое. Думаю, просто из-за проклятого урагана и шторма уходит больше топлива. Самое главное, ты подсчитал, нам хватает до Ботвуда?
— Да, пока достаточно.
Эдди почувствовал такое облегчение, будто сбросил огромный мешок с плеч. Слава богу, можно хоть здесь не нервничать.
— Но в резерве ни капли, — тут же встревожено добавил Микки. — И, если полетит двигатель, нам кранты.
Эдди старался не думать о худшем, когда есть надежда, что до Канады полет пройдет нормально.
— А какова последняя метеосводка? Может быть, буря стихает или мы почти вышли из зоны?
— Черта с два, — мрачно ответил помощник. — Все еще только начинается.
Глава 19
Нэнси Линеан никак не могла привыкнуть, что она ночует в одной комнате с незнакомым мужчиной.
Койки в купе для новобрачных, правда, располагались стандартным образом, одна над другой — именно так, как и предупреждал Мервин. Однако ему не удалось обеспечить открытую дверь, из-за качки она постоянно захлопывалась, пока они оба не решили, что лучше уж оставить ее закрытой, чем поднимать суету и привлекать внимание.
Она старалась как можно дольше не ложиться в постель. Хотела даже просидеть всю ночь в гостиной, но ей стало там очень неудобно, потому что остались одни мужчины, которые курили сигареты, потягивали виски, рассказывали друг другу сальные анекдоты, тихонько ругались за карточным столом, в общем, она чувствовала себя белой вороной, поэтому была вынуждена вернуться на место.
Они выключили свет, забрались в постели. Нэнси лежала с закрытыми глазами, но, как ни старалась, не могла заснуть. Не помог даже стаканчик бренди, который услужливо достал ей молодой Гарри Маркс, сознание не отключалось, и Нэнси бодрствовала, лежа в постели, будто уже давно рассвело и утро полностью вступило в свои права.
Она слышала, что Мервин тоже не спит, ворочается наверху. Нэнси лежала, до подбородка натянув одеяло. В отличие от других отсеков, в их купе не было никаких шторок, поэтому она могла рассчитывать только на темноту.
Она почему-то подумала о Маргарет Оксенфорд — молодой, наивной, сомневающейся, полной идеализма. За робкой внешностью скрывался упорный, волевой характер, и в этом они были похожи: Нэнси тоже в свое время выдержала битвы с родителями, по крайней мере, с мамой. Мать хотела, чтобы она вышла замуж за юношу из старой бостонской семьи, но в возрасте шестнадцати лет Нэнси вдруг влюбилась в Шона Линеана, студента-медика, отец которого был, о ужас, мастером на фабрике у па. В течение нескольких месяцев мама плела интриги против Шона, рассказывала ей ужасные сплетни о том, что он якобы имеет амурные дела с другими девчонками, всячески поносила его родителей, хваталась за голову, притворялась больной, ложилась в постель, упрекала дочь в эгоизме и черной неблагодарности. Нэнси страдала, но держалась стойко и в конце концов вышла за Шона и любила мужа до последнего его вздоха.
Правда, Маргарет не такая сильная, и Нэнси даже пожалела, что в слишком откровенной форме советовала ей бросить семью, отца-деспота и уйти в самостоятельную жизнь. Однако кто-то должен был прямо сказать девушке, что хватит хандрить, пора становиться взрослой. В ее возрасте у Нэнси уже было двое детей.
А кроме того, она дала не только совет, но и сделала вполне конкретное предложение. Остается только надеяться, что можно будет выполнить взятое на себя обещание.
Теперь все зависит от старого негодника Дэнни Рили, который один мог повлиять на баланс сил в борьбе с братом. Нэнси опять стала мысленно искать решение проблемы. Удалось ли Маку связаться с Дэнни? Рассказал ли он ему легенду о судебном разбирательстве, и если да, то как отреагировал этот плут? Вдруг сразу догадался, что все это выдумки, чтобы оказать на него давление? Или он испугался? Вопросы, вопросы, когда же будут ответы? Надо обязательно поговорить с Маком на следующей стоянке в Ботвуде. Тогда ситуация хоть как-то прояснится.
Самолет болтало, кидало из стороны в сторону, Нэнси лежала на полке уже час или два, но состояние беспокойства и нервозности только усиливалось. Никогда раньше она не пугалась в самолете, правда, и в такую погоду летать не приходилось. Нэнси отодвинулась от края, чтобы не упасть. Ничего, после смерти мужа разное бывало, но она внушила себе, что должна быть мужественной и сильной. И все-таки, как не бояться, когда ветер швыряет их, словно бумажный кораблик, стоит оторваться крылу или заглохнуть двигателям, и они штопором вонзятся в бурлящее море. Ужасная картина стояла перед глазами, она сильно зажмурилась, закусила подушку. Вдруг самолет действительно взял резко вниз, начал падать. Нэнси ждала, что вот-вот свободное падение прекратится, но оно продолжалось. И ког