о этого траха, который продолжался внутри старой консервной банки. Атропос посмотрела на часы. Почти пять утра, а любовник Шугар Бискейн все еще внутри, продолжает свое занятие. Он был таким же плохим, как и она, пробираясь украдкой ночью, чтобы навестить свою белую шваль в этой трейлерной помойной яме.
Вскоре звуки совокупления стихли, и через несколько минут дверь передвижного дома открылась. Силуэты любовников подсвечивались со спины резким светом флуоресцентных ламп, чья неестественная голубизна мрачно мерцала. Его костюм был помят, полы рубашки торчали из-за пояса брюк, а Шугар стояла босиком, маленький короткий халатик мало что скрывал из того, что она так гордо демонстрировала в "Кисках в сапожках", волосы спутаны... Ничтожная дрянь. Шугар Бискейн была низкопробной шлюхой, которая выставляла напоказ свое блестящее от пота тело за несколько паршивых долларов. Она была худшим сортом женщины.
И ее любовник идеально ей подходил.
Потому что был наихудшим из мужчин. Тем, кто был пойман в ловушку секса и похоти, которые Шугар так беззастенчиво проявляла. И он купился на это. Женатый мешок с дерьмом последний раз поцеловал ее, схватив за ягодицы, затем ринулся к своей дорогой машине и другой жизни. Что он скажет своей жене? Какое оправдание придумает? Как скроет запах секса, выпивки и другой женщины? Но ведь жена скорее всего и так знает. И, без сомнения, муж, прежде чем вернуться домой, остановится в каком-нибудь мотеле, побреется и примет душ, подготовит оправдания. Одно из двух: или его жена не хотела смотреть правде в глаза, или боялась признать, что ее муж сбился с пути истинного.
Мужчина был в своей машине, уже готовя объяснения. Двойной луч фар прорезал заросли, и Атропос замерла, сердце ее отчаянно барабанило. Но он не увидел ее, нет, он совершал свое поспешное бегство. Двигатель дорогой машины работал на холостом ходу, набирая скорость, и он изогнулся над рулевым колесом, быстро выезжая задним ходом, гравий хрустел под вращающимися колесами.
Шугар стояла в дверном проеме, ее помада давно исчезла, полы халата распахнулись. Она подняла руку, чтобы помахать, ожидая, что ее любовник мигнет фарами или посигналит, или откроет окно и пошлет ей воздушный поцелуй.
Держи карман шире, нищая дрянь. Разве она не понимает, что любовник уже уехал, его алиби продумано, и он готов смыть с себя малейший намек на ее запах, оставшийся на нем?
Вся эта ситуация вызывала тошноту.
Но скоро это закончится.
Дни и ночи любовных утех Шугар сочтены. Атропос сунула руку в карман и нащупала в нем шнур: жизнь Шугар отмеряна и вскоре будет обрезана. Это был лишь вопрос нескольких дней. Атропос почувствовала самодовольство, готовая прокрасться обратно к своей машине, когда услышала голос Шугар.
- Ты хочешь выйти?
Что? Атропос почувствовала шепоток страха, крадущийся по позвоночнику.
- Ну ладно, давай... - Шугар открыла дверь шире, и собака выскочила из трейлера.
О, черт! Атропос замерла. Цезарина подняла нос и посмотрела в ее сторону.
Атропос не смела дышать. Животное было большим, с массивной шеей и плечами. Оно зарычало. Двинулось в ее сторону.
Этого не было в ее плане. Определенно не было. Атропос медленно сунула руку в карман, пальцы сжались на рукоятке хирургических ножниц. Они были длинными, лезвия - тонкими и смертоносными.
- Цезарина! Прекрати! Делай свои дела. - Нетерпеливо прикрикнула Шугар, стоя в дверном проеме, одной рукой сжимая вместе обе полы халата.
Собака посмотрела на Шугар, затем, опустив голову, снова зарычала и двинулась в сторону зарослей.
- Хватит крутиться вокруг! - приказала Шугар.
Сердце Атропос чуть не выпрыгивало из груди. Это было не хорошо. Совсем не хорошо... Покрываясь испариной, она снова сунула руку в карман. Нашла свой мобильный телефон и, глядя на светящуюся клавиатуру, нажала на заранее набранный номер.
Собака приближалась, ее маленькие блестящие глаза были направлены на заросли, белые зубы обнажены.
- О, ради Бога, иди сюда! - Сказала Шугар, но она тоже всматривалась в кусты. Рассвет давал все больше света. Вскоре Атропос станет видна. - Ты там что-то видишь? - Спросила Шугар, ее взгляд сосредоточился на маленькой рощице.
Давай, давай же. Звони, черт побери.
- Цезарина?
Внутри трейлера громко зазвонил телефон.
- Какого черта...? - Удивилась Шугар, но затем повернулась, ожидая, без сомнения, услышать в трубке голос своего любовника. Она поспешила внутрь, а Атропос начала отступать назад, медленно выходя из зарослей и направляясь в сторону низкого склона и изгороди, которую ей нужно перепрыгнуть, чтобы добраться до машины, припаркованной на редко используемой дорожке. Она ни на секунду не сводила глаз с приближающейся собаки. Атропос запихнула телефон в карман и снова стала рыться в нем пальцами... Он был здесь... конечно, она не могла забыть...
- Алло? - голос Шугар можно было слышать по телефону. Атропос быстро шла спиной вперед и вверх, а собака, низко наклонив голову, ступила на склон. Сокращая дистанцию.
- Алло? Кто это? - Шугар по-идиотски назвала имя своего любовника. Дура! Атропос держала ножницы, направленные на псину, а пальцы ее другой руки нашли баллончик.
Собака прыгнула, ее огромная пасть широко раскрылась. Зубы как лезвия. Атропос сильно надавила на кнопку разбрызгивателя.
- Эй! Кто это? Алло? Алло? - Кричала Шугар, разозлившись, ее голос приглушенно доносился из кармана Атропос.
Мейс [3] попал собаке прямо в глаза. Она завизжала.
- Умри, сука! - Атропос нанесла удар. Ее ножницы были острыми, как кинжал.
Она вонзила смертельное оружие сбоку в огромную шею зверя. Один раз. Другой.
Цезарина издала страдальческий визг и отступила.
- Что такое? - Вскрикнула Шугар, ее голос затих.
Собака, поскуливая, оставляя кровавый след, бежала назад к передвижному дому, а Атропос пустилась бегом к своей машине.
- Цезарина? О, Боже... что случилось? - Голос Шугар внезапно стал встревоженным. Испуганным. - Ты подралась с опоссумом? Иисусе, у тебя идет кровь! О, Боже... надо отвезти тебя к ветеринару!
Как-будто это поможет.
Когда первые лучи солнца пролились на поля, Атропос пробежала последний подъем и увидела свою машину. Она сделала это. Собака, возможно, сдохла, ну и хорошо. Это даст сучке Бискейн пищу для размышлений.
* * *
Легонько постучав в дверь офиса Адама, Кейтлин собралась с духом. Это необходимо, тебе надо выговориться. Она здесь, чтобы получить помощь, а не потому, что Адам немного привлекателен, или сексуален, или даже чуточку интересен. Это была деловая встреча психолога и клиента.
- Входите, - позвал он, когда дверь, уже приоткрытая, стала медленно открываться шире.
Она вошла внутрь и увидела, что письменный стол выдвинут под углом, а Адам стоит на коленях за ним. Он выглянул из-за стола и улыбнулся так, будто был ребенком, запустившим руку в банку со сладостями.
- Простите. - Он встал, стряхнул пыль с брюк. - Какая-то неисправность в компьютере. Я подумал, может стабилизатор напряжения отключился. Но меня постигла неудача.
Он бедром придвинул стол обратно к стене, и она не могла не обратить внимание на его зад. Недурственный. Подтянутый. Проклятие, о чем она думает?
- Ну что ж, прежде, чем мы начнем, могу я предложить вам что-нибудь? - Он рассеянно махнул в сторону маленького столика с кувшином и графином.
- Кофе, если у вас есть. И, да, растворимый - годится.
- Хорошо.
Минуту спустя она держала в руках теплую чашку и сидела на углу кушетки. Адам сдвинул очки на нос и откинулся назад в своем кресле, с ручкой в одной руке и блокнотом с линованной бумагой балансирующем на его колене.
- Я позвонила вам потому, что вижу кошмары. - Она подула в чашку, не позволяя своему взгляду задерживаться на его лице, не хотела задумываться о том, откуда у него такой высокий лоб, или прямые волосы, темные, как гранулы кофе, которые он насыпал в ее чашку.
Адам ждал. Щелкал ручкой.
- Иногда они возвращаются. А иногда снятся новые, но все время страшные, всегда кошмары.
- Одинаковые или разные?
- Разные, но всегда жуткие. - Она содрогнулась. - Я имею в виду, что они красочные и эмоционально мучительные.
- Как часто они у вас бывают? Каждую ночь? - Он начал записывать.
- Почти. Иногда я просыпаюсь посреди сна, покрытая потом и задыхающаяся, дезориентированная, несмотря на то, нахожусь в своей собственной постели. В других случаях сон разворачивается до конца, и я просыпаюсь, ощущая лишь намек на то, что кошмар был. Потом, в течение дня, он настигает меня. - Она вымучила слабую улыбку, - В них всегда вовлечен кто-то из членов моей семьи и борьба идет не на жизнь, а на смерть и...
и пока сплю, я знаю, что происходит что-то плохое. Я пытаюсь помочь, но никогда не могу остановить то, что происходит. Иногда мне столько лет, сколько сейчас, в других случаях я маленькая девочка. Последний сон, который я помню, был про Чарльза.
- Вашего старшего брата?
- Да.
- Который скончался, правильно? - Его брови сошлись вместе, и даже намек на юмор испарился с его лица.
- Да. Мне снился сон о том дне, когда он умер. Это я его нашла. - Она сделала глоток кофе, и, стараясь говорить спокойно, без эмоций, продолжила. - Понимаете, произошел этот ужасный инцидент на охоте с луком, - сказала она, вздрагивая от воспоминаний о том дне, когда играла в лесу и наткнулась на умирающего старшего брата. Она рассказала Адаму все, что помнила о несчастном случае: о снеге, о том, что заблудилась, играя с Гриффином и Келли, о том, как нашла Чарльза, едва живого и о том, как вытянула смертельную стрелу из его груди.
- Наверное, мне не следовало этого делать. Я была всего лишь ребенком и не знала, как лучше, но Гриффин, мой друг, который был там со мной, говорил не делать этого. Я проигнорировала его слова. Думала, что спасаю Чарльзу жизнь. – У нее перехватило горло, и Кейтлин сделала глубокий вдох. Это в прошлом. Давнем прошлом. Ей нужно разобраться с этим. - Так или иначе, - продолжила она, уставившись в пол, - закончилось тем, что Чарльз умер. Доктор позднее заверил меня и мою мать, что Чарльз в любом случае не выжил бы, но я думаю... Я имею в виду, что, если... - Она вздохнула и покачала головой. - Я думаю, Док Феллерс, возможно, защищал меня.