Кевин. Она даже не знает его фамилии. Она повернулась к домам, стоящим по другую сторону улицы. Мимо проехало такси. Затем — грузовик службы доставки с металлической лестницей на боку, загремевшей, когда колесо попало в выбоину. Утреннее солнце окрасило небо в оранжевый цвет. Время безнадежно уходило.
Роузи начала с самого начала квартала, высматривая имена на табличках там, где были офисы. Как так вышло, что она не интересовалась, где он работал или как они познакомились? Может быть, по той же причине, что и тогда ночью у костра — она просто устала присматривать за сестрой.
Здесь работали больше пары сотен людей. Стоматологии. Гастрономия. Однако ей было все равно, сколько времени на это уйдет. Или насколько безумна эта затея. От усталости ее мысли путались. Апартаменты. Магазин пончиков. Она зашла внутрь и заказала кофе.
— К вам не заходила эта девушка? — спросила она у кассира, тыча ему под нос телефон с фотографией Лоры. Тот покачал головой.
— А как насчет мужчины по имени Кевин, который работает поблизости?
Ничего. У нее даже не было его фотографии. Да и откуда? Ведь Роузи не удосужилась попросить сестру прислать его. Она ничего не хотела знать. И закрыла глаза на происходящее, не желая видеть, как Лорин поезд сойдет с рельсов.
Она сделала большой глоток кофе и щелкнула крышкой.
Снова на улице. Типография. Апартаменты. Химчистка.
Она слышала себя со стороны. Вы знаете мужчину по имени Кевин? Вам знакома эта женщина? На лицах одних отражалось недоумение. Другие интересовались, все ли с ней в порядке. Третьи, пусть и торопливо отнекивались, удирали со всех ног. Мало ли кто она такая. Возможно, опасна для общества.
Каждая дверь, здание — и даже небоскребы с десятками офисов на каждом этаже. Роузи спрашивала у всех, кого встречала на пути. Она старалась не упустить ни одной детали. Прошел час, потом другой. Небо посветлело. Роузи расширила поиски на пару кварталов — один к северу и один к югу. Многие здания были закрыты.
Она уже собиралась начать прочесывать очередной квартал, когда оглянулась и заметила женщину, открывавшую подъезд, в который Роузи попасть не удалось. Она добежала до дверей и проскользнула внутрь прежде, чем они сомкнулись вновь.
Это здание возвышалось точно посреди квартала, прямо напротив отеля, как и описывала Лора. Роузи нашла список арендаторов в полутемном вестибюле у лифтов и принялась высматривать нужное имя. Кевин. Одни медицинские учреждения. Всех мастей, от массажистов до ортопедов. Тут, наконец, сыщице улыбнулась удача! Имя, которое она искала все утро. Кевин Броуди. Доктор медицинских наук. Клиническая психология.
Господи, Лора. Роузи ожидала найти банкира или юриста, с которым Лора могла познакомиться по работе. Но доктор? Тем более — мозгоправ?
Следующая мысль оказалась еще хуже: а не был ли он ее врачом?
Она нажала на звонок, заранее зная, что ей никто не ответит. Еще не наступило восьми. К тому же была суббота. Но отель…
Она бросилась через улицу и прорвалась сквозь вращающиеся двери.
Сразу за ними сидел молодой человек на рецепции.
— Вы видели эту женщину? По-моему, она останавливалась у вас несколько раз этим летом, — спросила Роузи. Она держала телефон с открытой фотографией Лоры.
Он взял телефон и присмотрелся.
— Я не знаю. Может быть. Я работаю в ночную смену, когда здесь полное затишье. Я редко кого вижу из постояльцев.
— Она могла быть поздно ночью с четверга на пятницу.
— Значит, ее здесь точно не было. Я был на смене, а ее бы точно запомнил. Она очень красивая. С ней что-то случилось?
Роузи оглянулась на улицу и здание, где работал доктор Кевин Броуди. Увидела свое отражение в окне. Спортивные штаны, футболка. Она не расчесывалась и не принимала душ уже второй день. Однако больше всего шокировало страдание на ее лице.
— Возможно. Она пропала, — ответила Роузи. — Я думаю, что ее парень работает через дорогу.
— У вас есть его фотография?
Роузи вырвала свой телефон и набрала в «Гугле» Доктор Кевин Броуди город Нью-Йорк. Выскочила фотография с сайта профессионального сообщества. Она уже собиралась увеличить изображение и показать ее парню с рецепции, но заметила внизу кое-что еще — статью из «Нью-Йорк пост».
МЕСТНЫЙ ВРАЧ УБИТ ПРИ ОГРАБЛЕНИИ
Роузи зажала рот рукой. Она кликнула на статью и изучила содержание, уместившееся в одном абзаце. На него напали на выходе из тренажерного зала. Украли кошелек и телефон, и даже спортивную сумку. Он скончался от полученных травм во время нападения.
Последняя фраза поразила Роузи до глубины души.
У любимого доктора остались жена и двое маленьких детей.
22
Лора. Тринадцатый сеанс.
Два месяца назад. Нью-Йорк
Доктор Броуди: Изменения начинаются, когда понимаешь свои слабые стороны. Когда осознаешь, что что-то идет не так, даже если тебя непреодолимо тянет к этому.
Лора: Ты хотел сказать — «к ним», так ведь? К мужчинам, которых я любила? Начиная с Митча Адлера.
Доктор Броуди: Подумай о том, что он просил тебя делать, как относился к тебе. Это был вопрос власти, а ты постоянно вручала ему все полномочия. Не видела, что он ненасытен. И никогда не собирался дать тебе то, что ты хотела.
Лора: Но мне казалось, что даст.
Доктор Броуди: Потому что он подпитывал твои чувства настолько, чтобы заставить тебя верить ему. И когда он делал это, ты чувствовала себя сильной. Ты говорила, что это дурманило, как наркотик. Ты видишь, как работает данная модель?
Лора: А что сейчас, Кевин? Не совершаю ли я прежней ошибки?
Доктор Броуди: Нам нужно быть осторожными, Лора. Границы начинают размываться.
23
Лора. Ночь накануне. Четверг, 11.00 ночи.
Бренстон, Коннектикут
— Прекрати! — Не помню, чтобы подобное слово прежде слетало с моего языка.
Мы лежим на черном кожаном диване, пропахшим виски, тесно прижавшись друг к другу, проделывая опасное путешествие из незнакомцев во влюбленных.
Я отталкиваю его и сажусь. Пытаюсь причесаться пятерней, но пальцы запутываются в клубке волос.
— Что-то не так? — спрашивает он.
— Я не должна была приходить сюда.
Теперь и Джонатан сел рядом со мной. Он думает, что понимает, в чем дело, поэтому тянется к стаканам на полу.
— О’кей, — говорит он. — Держи… — И протягивает мне выпивку. Я делаю глоток.
— Мне не стоило публиковать о себе те вещи.
— Какие такие вещи? — Он начал нервничать.
— Просто… всего. И фотографий. А сегодня вечером я не должна была надевать это платье и шпильки. Я никогда не пользуюсь красной помадой.
— Но тебе все очень идет. Не совсем понимаю, к чему ты ведешь, хотя догадываюсь, что ты не всегда так выглядишь. Наряженная, накрашенная. Я был женат шесть лет, — говорит он.
Это заставило меня взглянуть на Джонатана.
— А как насчет тебя самого? Что ты скрываешь? — допытываюсь я.
Он пожимает плечами и расплывается в улыбке, которая меня в нем привлекает:
— У меня выбор небольшой. Побрился. Надел нарядную рубашку.
— Я говорила не об этом.
— Понятно.
Он поднимается, идет на кухню и забирает ключи с пустой столешницы.
— Пойдем, — говорит он. — Провожу тебя до машины. Не хочу, чтобы ты была здесь, если тебе тут некомфортно.
Я не двигаюсь с места. Мне не хочется уходить.
Роузи никогда меня не понимала. Слышу один и тот же разговор, снова и снова. Тот самый, в котором сестра говорит мне, что не стоит все осложнять. Вы идете на свидание. Говорите о пустяках. Снова встречаетесь. Говорите чуть больше. Понемногу ты словно погружаешься в воду, убедившись, что она не слишком горячая, но и не чересчур холодная, что там неглубоко или не очень грязно.
Нет ничего, что бы не обнаружилось со временем, говорила она.
Как же она ошибалась.
В тот день, когда Дик покинул нас, он заходил к нам с Роузи попрощаться. Вначале он заглянул ко мне и торчал в дверях, я сидела на кровати.
Мама сказала вам, что я переезжаю?
Я кивнула. Мама сообщила об этом сквозь слезы. В отчаянии, которое не могли усмирить объятия двух пар детских ручек, а она все так и стояла в коридоре у сложенных чемоданов.
Будем видеться на выходных.
Я снова кивнула. Я знала, что это ложь. Он просто не мог быстро уйти.
Затем папаша отправился к Роузи. Я слышала, как он стучит в дверь, открывает ее и захлопывает. Я сразу сбежала из собственной спальни и прижалась ухом к полой деревянной панели. Роузи плакала, а он успокаивал ее, баюкал, как грудничка. Шшшш. Дик говорил про выходные и что все к лучшему.
Тут Роузи заорала на него. Я не могла поверить собственным ушам. Ласковая, послушная Роузи — и орет на Дика.
Зачем тебе нужно жить с той теткой?
Он открыл свой дурацкий рот и бестолково оправдался глупыми фразами.
Потому что я люблю ее. Однажды ты сама в кого-нибудь влюбишься и все поймешь.
Тупой, эгоистичный Дик. Роузи снова заплакала. Дик опять произнес шшш. И затем совершенно неожиданно добавил:
Ваша мать не святая.
Роузи прекратила плакать. Едва заслышав шаги, я опрометью бросилась в свою каморку и закрыла дверь. Дик ушел, оставив Роузи лежать на кровати с красными глазами и зареванным лицом. Он прошел по коридору и спустился по лестнице. Роузи и я одновременно выскочили из своих спален. Обнявшись, мы стояли на лестничной клетке, слушая, как непутевый отец собирает вещи и навсегда покидает наш дом. И последнюю отчаянную мольбу нашей матери.
Не уходи… Не бросай нас!
Я знаю, что Роузи чувствовала то же самое, что и я, когда мы слышали нашу мать. Скрежет ногтей по доске.
Я никогда не спрашивала у Роузи, что имел в виду Дик, когда сказал, что наша мать не святая, как и она у меня. Мы давно выросли. И знаем мать всю нашу жизнь. И каких успехов добилось время в выявлении горькой истины? Открыло ли оно всю правду о наших отце и матери? Да и о каждом из нас?