ое горе. Я делаю, что могу, но, конечно, одна не в состоянии его поднять. Винни, мой сын, приезжает два раза в неделю и помогает вывозить герра Шварца на прогулку. Хорошо, что вы приехали. Сейчас! Я закончу, и вы сможете вывезти его в сад.
Старушка болтала, а мы буквально онемели. Ашанти, раздраженно грохнув дверью, ушла, но не мы. Мы смотрели на мужчину, а он на нас.
– Вы тоже это чувствуете? – Код первым разорвал тишину.
– Я не уверена, о чем ты, но я определенно что-то чувствую, – заявила я и шепотом добавила: – Он, кажется, парализован.
– Нам ведь нужно применить четвертый камень, – рассуждал Код.
– Не то что бы это срочно, и нужно делать это вот прямо сейчас, – добавила я и посмотрела на Юлу. У нас вроде как были дела поважнее.
– Хочешь сказать, он лежал здесь два года, полежит еще немного? – съязвил Код и тоже посмотрел на Юлу. – Сердце ведь излечит его паралич? Мне дыру в груди излечило!
Юла свел брови на переносице, продолжая изучать мужчину.
– Нам действительно не стоит торопиться с принятием столь важного решения. Мы совсем не знаем парня. Очевидно, что он сломлен не только снаружи. Неизвестно, как его разум адаптируется к новой жизни.
– Ты говоришь, как занудный главарь, – выступила я. – А как же чувства? В кодексе сказано, что мы должны доверять сердцу. Бывает же любовь с первого взгляда! А у нас прямо сейчас что-то вроде братания с первого взгляда. Подумай, мы спасем его жизнь. А он взамен спасет сотни жизней. Справедливый обмен.
Даже Блеф издал что-то наподобие одобрительного мычания.
– Я… Ладно, сердцу не прикажешь, – Юла, наконец, вынес свой вердикт, и мы с Кодом улыбнулись. – Мы вернемся за ним сразу, как исследуем лес.
Рыжий развернулся и направился к двери. Но мы трое остались. Это был маленький командный протест, и Юла это понял. Вздохнув, он покачал головой и вернулся.
– Несите камень, лучше сделать это здесь, чем в машине. Я займусь старухой. На этот раз справимся без ведьмы. Блеф, подстрахуешь?
Здоровяк кивнул, а я пулей вылетела наружу, открыла багажник и начала перерывать вещи в сумке.
– Вы там еще долго? – сонно заворчал Лом, давя зевок.
– Мы нашли четвертого! – пропела я и, схватив камень в свертке носков, закрыла багажник. Новость догнала Ти и Лома спустя несколько секунд. А потом они и сами выскочили из машины и побежали за мной.
– Какого черта? Секунду назад вы собирались в лес, – причитала Ашанти, пока я разворачивала носки. Мы дружно ввалились в палату к Шварцу, и Юлы со старухой там уже не было.
– Мы и собираемся, – заверила я, немного нервничая от предвкушения. – Но сначала пополним свои ряды. Наши сердца к нему потянулись. Он наш четвертый, это точно.
Лом быстро осмотрел Шварца и потер грудь.
– Он будто не здесь, совсем не понимает. Объясни ему, – предложил Лом. – На немецком.
Я даже не представляла, какие слова подобрать, чтобы не напугать его. Но с другой стороны он действительно казался не в себе, будто отрезал себя от мира. Слишком рано.
– Эй! – позвала я. – Ты слышишь меня? Я Рокс. Мы здесь, чтобы помочь тебе. Все хорошо. Не бойся.
Шварц медленно повернул голову, и в его блеклых глазах появилась осознанность. Они словно ожили, налились красками, обретая странный лиловый оттенок, а затем улыбнулись мне. И мужчина, собрав все силы, прошептал:
– Я не боюсь смерти. Я готов.
– Он думает, что мы ангелочки, – выдал Лом, потирая подбородок. – Ну, я еще куда ни шло. Но Блеф, даже если его перьями обсыпать, на херувима никак не потянет.
Я подловила Ашанти на том, что она рассматривала Блефа с озорным блеском в глазах, явно себе это представив.
– Ты сейчас договоришься, что перья окажутся у тебя в заднице, – предупредила я и бросила Блефу сердцу. Раз уж Юла ушел, он самый сильный из нас. Но людоед удивил, передав камень не менее ошарашенному Коду.
– Традиция! – подметил Блеф и протянул ему еще и нож.
Действительно, традиция! Новенькие создают новеньких. Юла прав, эти дни чертовски насыщены. Но мне нравится.
Помощь с заменой сердца Коду не потребовалась. Он, как и Лом, сделал это с хладнокровной точностью руками опытного истязателя. Я думала о Линде все то время, пока его руки были в крови. Насколько сложной была ее жизнь, раз она согласилась отдать ребенка, которого носила под сердцем девять месяцев. В каком отчаяние была. Не припомню, чтобы мы бедствовали. Я всегда была накормлена, хорошо одета, получала подарки на все праздники. Значит, деньги она получила. Возможно, действительно, не собиралась никому меня отдавать. Но когда настало трудное время, она вспомнила, что я не ее родная дочь. Миссию, видите ли, она выполнила, а меня оставила на произвол судьбы. Да, ее пытали… Ее могли убить. Но ведь она была моим миром. Если бы у меня была дочь, я бы никогда не оставила ее. Я бы боролось до последнего вздоха, лишь бы вернуть ее. Я бы пошла на все. На все.
– Смерть здесь, – шепнула Ти, пялясь в одну точку на потолке. Я потерла свой свеженький шрам, потому что он начал саднить.
– Да. Здесь.
В дверях появился Юла. Он вернулся и встал позади меня, укладывая руку на моих плечах.
– В качестве наблюдателя, – он присоединился к нашему разговору, но также следил за тем, как Код накрывает камень рукой, а Блеф его безмолвно направляет. – Мы ведь не отнимаем у нее душу. У каждого охотника есть привилегия обменять живое сердце на каменное. Человек технически умирает, но его душа даже не успевает покинуть тело. В случае с тобой, детка, душа уже была в лапах Смерти, пришлось ее отвоевывать. То же было и с Ломом. И с Кодом. Этот – единственный в нашей команде, чье обращение прошло правильно. По канонам, так сказать.
– Шварц, – поправила я. – Это фамилия, вообще-то, но звучит прикольно.
– Это значит «черный», верно? – уточнил Лом и фыркнул. – Он альбинос. Вы ведь заметили?
Я присмотрелась к его волосам, которые показались мне седыми, и поняла, что ошиблась. Действительно, его кожа была слишком бледной не из-за недуга, а по своей природе. И эти волосы, и необычный цвет глаз. То чувство, будто я знала его всю жизнь и уже люблю, как родного брата, хотя и совсем не знаю, теперь удвоилось.
– Пусть остается Шварц, – согласился Юла. – Он ломает стереотипы.
– Сколько он так пролежит? – спросила Ти и закусила губу. – Я могла бы… ну… Мне совсем не хочется здесь задерживаться. Мерзкое место.
– Нет, нет! – оборвала я. – Не стоит тратить свои силы на естественный процесс. Мне нужны они в лесу. И не смотри так жутко, а то появятся морщины!
Она указала на свои шрамы и заворчала:
– Да, морщины самое страшное, что может случиться с моим лицом.
– Самоирония – первый шаг к исцелению.
– Я ничем не больна!
– А твоя душа?
– Леди! – Юла оборвал наш очередной спор, только Ти ничего не было, а меня еще и ущипнули за мягкое место.
– Я чувствую тепло камня, – с благоговением произнес Код. Он действовал очень осторожно и аккуратно. – Кожа уже начала затягиваться, значит, прижилось, верно? Я дважды прочел ритуал вживления в кодексе и сделал все точно по рекомендациям. Не могло не прижиться.
Юла отпустил меня и приблизился к Шварцу. Мы все обступили его, даже Ашанти влезла на его койку. В полной тишине, кпока ни один из нас не дышал, раздался гулкий удар сердца.
– Дамы, господа и этот чертов мир, – торжественно объявил Юла. – Поприветствуйте нового охотника.
Это был бы действительно особенный момент, если бы не старушка. И что ей не сидится на месте? Дрожащий вой, наполненный ужасом, раздался возле двери, и мы все дружно посмотрели на фрау Фуллер. О да, она нас не узнавала, но это было и неважно после того, как она увидела Кода с руками по локти в крови.
– Черт, Юла, – пробормотала я. – Тебе в самом деле стоит попрактиковаться в гипнозе.
Он поморщился, а женщина всхлипнула, схватилась за косяк двери и пошатнулась.
– Я попробую уладить, – шепнула Ашанти. Мы все не шевелились, боясь напугать бедняжку еще больше. Вот только случайной жертвы инфаркта не хватало!
Ти медленно сползла с койки и начала что-то бубнеть себе под нос, обратив все внимание старухи на себя. Та была в крохотном шаге от обморока. Держась за стены, она начала отступать. У меня было премерзкое предчувствие, что все это плохо закончится. Не зря! Спустя пару секунд косяк загорелся, отчего фрау Фуллер вскрикнула и вжалась в стену коридора, а Ти удрученно захныкала.
– Мы заплатим! – выкрикнула я и улыбнулась старушке. – И с герром Шварцем все хорошо.
– Мы дальние родственники, – подхватил Юла и пошел к ней сквозь огонь. Хорошо, что пока совсем маленький, да и Блеф уже снял огнетушитель со стены и начал тушить незапланированный пожар. – Хотим забрать его с собой. Вы хорошо о нем заботились, фрау Фуллер. Вам наверняка нужны деньги на ремонт. Особняк такой старый.
Рыжик подошел к старухе, открыл бумажник и протянул ей купюры. Она смотрела на него, как на привидение, но ладонь все равно протянула. А потом осторожно кивнула и попятилась.
Когда пожар был потушен, а старуха удалилась, Юла объявил:
– Ладно, убираемся отсюда, пока дом еще цел.
Ти виновато вжала голову в плечи и поплелась на выход. Код поднял Шварца на руки, Лом забрал старое сердце и перепачканные кровью простыни. Кажется, ничего, кроме прожженной двери, не напоминало о присутствии пациента. У него и вещей почти не было. Я проверила шкаф и тумбу. Нашла лишь несколько старых фланелевых рубах, цепочку с огромным деревянным крестом и истрепанную книгу «Железная маска». Забрала все, чтобы позже уничтожить. У Шварца теперь будут новые вещи и новые воспоминания.
Юла наблюдал за мной с понимающей улыбкой.
– Что?
– У меня чувство, будто ты была со мной всегда.
Проходя мимо, я уточнила:
– В качестве нескончаемой пищи?
Да, я надеялась преспокойно уйти после этой колкости. Но Юла посчитал иначе. Поймав за локоть, он резко потянул меня назад, пока я не упала на его руку. Второй он зафиксировал мое лицо и склонился, останавливаясь в миллиметрах. Он мог бы не медлить, напасть на мои губы, завладеть ими, использовать поцелуй, как наказание. Но вместо этого он смотрел в мои глаза с вызовом и вопросом одновременно. Я боялась этого взгляда больше всех остальных. Он ведь понял это, он всегда нажимал на зудящие точки, по миллиметру вытаскивал меня из зоны комфорта и снова загонял в ловушку своей дикой притягательности. Мне хотелось закрыть глаза и потянуться к нему, но я стойко держалась. Секунд пять. Все чертовы веснушки и понимающая улыбочка, которую немедленно захотелось стереть. Но стоило нашим губам соприкоснуться, и мы погрязли в этой трясине. Он играл со мной, как всегда, покусывая губы, дразнясь. Я отомстила, проведя языком по его клыках, углубив поцелуй настолько, что заискрилось в глазах. Мы не должны были отвлекаться сейчас, но буквально не могли себя заставить остановиться, отлипнуть друг от друга, перестать касаться и целовать, целовать до нехватки кислорода.