Гляделки
— Мам, а почему тот дедушка постоянно сидит на скамейке у подъезда? — Девочка отошла от окна и посмотрела на мать.
— Какой дедушка? Григорий Иванович?
— Наверное, — пожала плечами девочка.
— Хочется ему сидеть, вот и сидит, — улыбнулась мама, — свежим воздухом дышит.
— А почему он постоянно смотрит куда-то перед собой? — не унималась дочка. — Я вчера проходила мимо, поздоровалась с ним, а он даже ничего не ответил. Уставился куда-то и сидел молча.
— Он же старенький уже, — терпеливо объяснила мать, — может, он тебя не услышал просто.
— А еще он разговаривает сам с собой постоянно.
Женщина подошла к окну и выглянула на улицу. Старик сидел на скамейке в своей неизменной позе: опершись двумя руками на трость, стоящую перед ним, и положив подбородок на кисти рук. Немного понаблюдав за ним, женщина повернулась к дочери.
— Я надеюсь, вы его не обижаете? — строго произнесла мать.
— Нет, конечно! — быстро ответила девочка. — Просто он какой-то странный дедушка. Сам с собой разговаривает, а с другими — нет. Смотрит постоянно куда-то, сидит там один…
Женщина покачала головой и присела на стул.
— Дело в том, что он…
— Ну что, сыграем? — Смерть остановилась у скамейки и взглянула на старика. — Кстати, здравствуйте, Григорий Иванович. Все время забываю поздороваться.
— Слушай, подруга, я вот сижу и думаю — тебе скучно жить или что?
— В каком смысле? — слегка растерялась Смерть.
— Что ты меня мучаешь? Пришло время, так пойдем. Что ты со мной в эти игры играешь? Ты со всеми так?
Смерть вздохнула и присела на скамейку напротив.
— Нет, не со всеми. Только с теми, кто мне нравится. Вот вы мне нравитесь, не буду скрывать. К тому же, игры привносят в мою работу элемент справедливости и, не буду скрывать, развлечения.
— Ишь ты, как заговорила! — Старик покачал головой. — Элемент, справедливость… Игры свои ты зачем устраиваешь?
— Ну, весело же! — удивилась Смерть. — Выиграл — живи еще. Проиграл — с вещами на выход. Несправедливо, что ли? Да и мне развлечение какое-никакое.
— А если человек постоянно выигрывает? Что ты тогда делать будешь?
— Ждать, — пожала плечами Смерть. — Это я умею.
— Так ты со мной уже полгода мучаешься. Оно тебе надо?
— Скучный вы какой-то, — махнула рукой Смерть. — Думаете, мне интересно каждый день таких, как вы, под ручку водить? А так хоть какое-то разнообразие.
Старик ненадолго задумался.
— Ну что ж… Не мне тебя судить. Ладно, давай. Начинаем?
Смерть заерзала на скамейке, устраиваясь поудобнее, и улыбнулась.
— Давайте. Правила прежние — кто первый отведет взгляд, тот и проиграл. На игру два часа. Поехали.
— Честно говоря, я поражена вашим самообладанием, — убирая часы в карман и вставая со скамейки, произнесла Смерть. — Гляделки — не самая сложная игра из всех, которые я предлагаю людям, но она самая действенная. Мало кто выдерживал мой взгляд больше пяти минут, а вы уже полгода держитесь каждый раз по два часа. Вам совсем не страшно?
— А чего мне тебя бояться-то? — усмехнулся старик. — Тем более что мы с тобой уже давно знакомы и я успел на тебя насмотреться.
— Да? А когда, простите?
— Давно это было. Ты, наверное, не помнишь уже ту встречу. Я еще совсем молодой был. Немцы нас утюжили тогда по полной. Совсем не давали продыху. Вот и в тот день накрыли они нас своей артиллерией. Да так, что головы не поднять, — старик покачал головой. — Лежу я, значит, в траншее. Вжался весь в землю — страшно же, знаешь как?! Гляжу, а по краю санитарка наша бежит — Валечка. Я ей кричу, мол, а ну прыгай вниз, дура ты такая! А она не слышит ничего, грохот страшный. Да и испугалась, наверное. Не видит ничего вокруг. Что делать? Вскочил да к ней. Завалил ее на землю, а сам сверху упал. И тут как рвануло рядом! Последнее, что видел, — как ты рядом стоишь да на меня смотришь.
— Честно говоря, не помню уже, — пожала плечами Смерть, — тогда время такое было — каждый день новые лица сотнями, а то и тысячами… Так чем закончилось-то?
— Чем закончилось? Контузило меня тогда страшно и осколками нашпиговало. Врачи с того света вытащили. Так для меня война и закончилась.
— Ого, — удивилась Смерть, — не знала, что вы, оказывается, герой.
— Да ладно тебе, — махнул рукой старик, — любой бы так поступил… Ладно, пойду я домой. И ты иди.
Старик медленно поднялся со скамейки и направился к подъезду. Дверь открылась, и из нее прямо перед ним выскочила девочка.
— Ой, извините, — поняв, что чуть не ударила деда дверью, прошептала она.
— Да ничего страшного… — ответил старик и шагнул в проем, аккуратно переступив порог.
— А давайте я вам помогу? — затараторила девочка. — Мне мама сказала, что вам нужно помогать, потому что…
— Я сам, ничего страшного, — попытался перебить ее старик, но было уже поздно.
— Потому что вы на войне ослепли и ничего не видите.
Смерть, уже сделавшая несколько шагов от скамейки, в ту же секунду замерла и остановилась. Медленно обернувшись, она уставилась на старика, который, в свою очередь, застыл у двери. Прищурив глаза, она молча смотрела на человека, который полгода водил ее за нос.
— Григорий Иванович, — тихо произнесла она.
— Да? — Старик медленно обернулся.
Смерть помолчала.
— А что с санитаркой стало? Живая?
— Валечка? Дома она. Болеет сильно.
— Поженились, что ли?
— После войны расписались. Так и живем с тех пор.
Смерть замолчала и, склонив голову набок, рассматривала старика, размышляя о чем-то. Старик стоял у двери и, опершись на трость, молча ждал ее решения.
— Я тут подумала… Скучная это игра — гляделки. Давайте еще пару лет в нее поиграем и, если не проиграете, в другую начнем? В города, к примеру.
— Пару лет? — произнес старик. — Ну что ж, и на том спасибо. Ты на меня обиды не держи. Не за себя мне страшно, а за нее.
— Чего? — нарочито громко выкрикнула Смерть. — Я что-то в последнее время плохо слышу. Ладно, пойду я. До завтра, Григорий Иванович.
Смерть повернулась и, взмахнув своими темными одеяниями, быстрым шагом направилась прочь.
Прогулка
— Мам, можно я пойду погуляю? — Мальчик подошел к женщине и посмотрел на нее снизу вверх.
— Ты опять за свое? — улыбнулась она и слегка взлохматила ладонью его волосы. — Что ты там нашел? Что такого там, за порогом, что ты постоянно туда рвешься?
— Там красиво, мама! — Глаза мальчика заблестели. — Там очень интересно.
— Почему же тебе не нравится быть дома? Неужели тебе здесь плохо?
— Здесь скучно, мам, — поджал губы мальчик, но, увидев, как мать нахмурилась, тут же исправился. — Просто ты целый день занята. А вечером я вернусь. Как обычно.
— Ты же знаешь, что мне не нравится, когда тебя долго нет дома. — Женщина сложила руки на груди.
— Ну, мам!
— Это все, что ты мне можешь сказать?
Мальчик, ничего не ответив, подошел к окну и уставился в него, всем своим видом изображая вселенскую обиду. Несколько минут прошли в тишине, а затем, разглядев что-то за окном, мальчик обернулся и с упреком посмотрел на мать.
— Соседскую девочку ее родители отпускают гулять, а ты меня нет. Почему? Ей можно, а мне нельзя, что ли? — Он артистично подбоченился. — Почему такая несправедливость?
Мать, еле сдерживая улыбку, с умилением посмотрела на своего сына.
— Недолго, — негромко произнесла она.
— Можно? — Мальчик даже слегка заплясал на месте от нетерпения.
— Я сказала — недолго. И веди себя там хорошо.
Сын, кажется, даже не расслышав последнею фразу, со всех ног бросился к двери.
— Ты слышал меня?
— Да, — выкрикнул мальчик, перепрыгивая через одну ступеньки крыльца.
Наконец-то! Вот он — этот удивительный и прекрасный мир, в котором можно делать все, что заблагорассудится, и не думать о том, что об этом скажет мать. Мир, в котором он предоставлен сам себе…
Старик лежал на кровати и смотрел на свою жену, которая держала его за руку и иногда украдкой смахивала слезу с морщинистого лица.
— Да не плачь ты! — вздохнув, с трудом прошептал он и попытался улыбнуться. — Беда будто какая…
— А как же? Не беда, что ли? — всхлипнув, покачала головой старушка. — Что я здесь делать буду без тебя?
— Как что? Дальше жить, — ответил старик и поморщился от боли.
Болезнь прогрессировала и тащила его за собой, с каждой минутой все быстрей высасывая из него остатки жизни.
— Дальше жить? — закивала старушка. — А зачем? Ты же меня здесь одну оставляешь. Разве можно так?
— Ну ладно тебе, — старик погладил руку жены, — не начинай…
— Что — «не начинай»? Бросаешь меня здесь одну, — тяжело вздохнув, она снова смахнула со щеки слезинку. — Хотя мне тоже осталось недолго.
«Недолго», — послышался в голове старика смутно знакомый голос.
— Недолго, — повторил он вслух и наморщился, пытаясь понять, где он уже слышал его.
— Что ты сказал? — Старушка посмотрела на него заплаканными глазами.
— Недолго, — снова повторил старик и улыбнулся. — Уже вечер. Кажется, мне пора домой.
Старушка посмотрела в окно. На улице вовсю светило летнее солнце.
— Какой же вечер? День на дворе… — с тревогой в голосе произнесла она и перевела взгляд на застывшее в легкой улыбке лицо мужа.
— Мам, я дома! — выкрикнул мальчик, закрывая за собой входную дверь.
— Нагулялся? — отвлекшись от своих дел, повернулась к сыну мать.
— Ага, — улыбнулся сын, — там так интересно было! Я познакомился с новыми друзьями, мы играли в разные игры…
— Хорошо, хорошо, — засмеялась мать, — потом расскажешь. А сейчас иди спать. Уже темнеет.
— Ладно, мам.
Сын подбежал к матери и, поцеловав ее в щеку, направился в свою спальню. Проходя мимо открытого окна, он выглянул в него и увидел, как соседская девочка, хлопнув калиткой, тоже возвращается домой.
— Завтра выйдешь? — крикнул он ей, высунувшись по пояс из окна.