Уинтер засмеялась, остановившись со мной рядом.
– Угу. От тебя хорошо-о-о пахнет.
Я хмыкнул, изучая бальный зал. Сын куда-то пропал, а Иварсен присоединился к братьям, устремившись в столовую, без сомнения, к сладостям.
За окном мелькнул свет фар, начали прибывать гости.
– Октавия не хочет уходить сегодня вечером, – сказала Уинтер.
– Тогда Мэдс к ней присоединится.
– Ага.
Так вот почему она сообщила мне – чтобы я был в курсе. Пока взрослые танцевали целую ночь напролет и принимали активное участие в разгуле, дети отправлялись в театр навстречу собственным приключениям. Во всяком случае, до полуночи, а потом они могли вернуться домой и открыть подарки.
Уинтер старалась придать зимнему времени года особенное очарование. Она любила Рождество, но всегда испытывала горько-сладкие эмоции, ведь сезон праздников на этом заканчивался. Поэтому мы начали праздновать еще со дня солнцестояния, радуясь тому, что впереди еще много безоблачных месяцев.
– Она – счастливица, – заметила Уинтер. – Многие души в ней не чают.
Я кивнул, увидев тень, мелькнувшую на втором этаже. Мэдс укрылся в привычном убежище.
– Она – искательница приключений, – ответил я. – Мэдс – нет. Но рядом с ней он оживает.
– А ей нравится повсюду таскать его за собой, – добавила Уинтер, – и Мэдс никогда не обижается на нее. А братья Октавии… не такие покладистые.
Ее братья – та еще проблема. Но, по крайней мере, Мэдс подавал им хороший пример.
Динамики выключились, когда музыканты закончили настраивать инструменты. Тишина заполнила все пространство вокруг нас.
– Мне нравится этот звук, – прошептала Уинтер.
– Какой?
– Сквозняк, гуляющий в старом здании и играющий с пламенем свечей, – пояснила она. – Ты слышишь?
Я напряг слух и различил, как ветер завывает на верхних этажах, его порывы заставляли пламя трепетать.
Волосы у меня на затылке встали дыбом.
– Похоже на призраков, – пробормотала Уинтер. – В бликах огня все кажется прекраснее, правда?
Я взглянул на Уинтер. Ее веки с длинными ресницами прикрывали глаза, которые больше не могли видеть прекрасное, но это не означало, будто что-нибудь могло ускользнуть от ее взора.
Просто теперь Уинтер видела мир по-другому.
Я бережно взял ее ладонь, а другой рукой обвил за талию и повел на танцпол.
– Держись крепко.
Губы ее растянулись в улыбке, и мы заскользили по полу. Я повел Уинтер в танце без музыки, завитые локоны упали ей на лицо. Черное платье развевалось, а красные ленты, вплетенные в волосы, трепетали.
– Ты хорошо танцуешь, – сказала она.
– Шокирована?
– Ну… – Уинтер пожала плечами, не вдаваясь в подробности.
Мы кружились и двигались все быстрее и быстрее, пока Уинтер не захихикала, но она ни разу не сбилась с шага и казалась легче воздуха в моих руках.
Наверное, она думала, что я умею только драться, хотя мать воспитала во мне и джентльмена.
– Никогда не доверяй меч человеку, который не умеет танцевать, – процитировал я Конфуция, когда мы замедлились.
Тяжело дыша, Уинтер нахмурилась.
– Почему?
– Смертельное оружие нельзя давать в руки тому, кто в принципе и не жил.
И нельзя решать за всех, придерживаясь лишь одной точки зрения.
Я остановился и уставился на Уинтер, озаренный новой идеей.
– Хочу, чтобы ты научила Мэдса и Джетт танцевать.
Она склонила голову набок.
Почему я не подумал об этом много лет назад? Я старался вырастить детей сильными, обеспечив им в будущем получение хорошего образования и научив защищаться, но кое-что упустил. Надо успеть помочь им найти занятие, которое сделает их счастливыми. Мэдс сперва наверняка возненавидит танцы, но когда-нибудь эти знания ему пригодятся.
Помедлив, Уинтер кивнула.
– Хорошо.
Внезапно рядом возник Дэймон, взял жену за руку и приобнял за талию.
– Прошу прощения.
Я отступил в сторону и уже собирался отправиться к жене, но обнаружил, что Бэнкс сама направляется ко мне.
– Гости прибывают, – сообщила она. – Давай загадаем желание на канделябре.
Ах да, точно.
– Джетт! – позвал я, взмахом руки поманив дочь. – Инди? Финн?
Гости постепенно собирались, Рика и Майкл стояли в фойе и приветствовали их, а гардеробщики принимали у дам накидки и перчатки. Эмери, одетая в зеленое, с собранными в низкий хвост волосами и ниспадающими на спину локонами, расхаживала вокруг канделябра, раздавая маркеры и листья базилика всем детям.
Гости огибали рассевшихся на полу ребятишек и смотрели, как те серебристыми фломастерами пишут пожелания на предстоящий год, а затем встают и поджигают листья от свечей в канделябре.
– Зачем надо сжигать листья? – спросил Гуннар, когда Даг бросил догорающий лист в медную миску, которую держала Эмми.
– Чтобы желание улетело прямиком во вселенную, – объяснила Инди.
– В прошлом году я мечтала прославиться, – парировала ее сестра, – и желание не сбылось. По-моему, мы все делаем неправильно.
Я улыбнулся, наблюдая, как дети, один за другим, встают и бросают горящие листья в миску.
– Твое желание пока еще не сбылось, – вмешалась Уинтер.
Уилл установил ритуал около восьми лет назад. Новая традиция. Способ придать торжественности нашей жизни и добавить толику веселья, чтобы дети запомнили эти мгновения и, возможно, когда-нибудь передали традицию своим отпрыскам.
Мой взгляд остановился на Мэдсе, который как раз подносил лист к огню, но вместо того чтобы поджечь его, отдернул руку.
Засунув лист во внутренний карман пиджака, Мэдс повернулся, чтобы помочь Октавии, и придержал запястье девочки, когда та поднесла свой листочек к пламени.
На лестнице кто-то появился, и, подняв голову, я увидел, как Атос спускается по ступеням в чрезвычайно облегающем серебристом платье с глубоким треугольным вырезом, которое я вряд ли разрешил бы надеть своей семнадцатилетней дочери, будь ей столько лет.
На кожу вокруг глаз Атос нанесла серо-белые блестки, волосы ее свободно струились по спине, а на голове красовалась пара маленьких оленьих рожек, придавая ей вид персонажа шекспировской пьесы «Сон в летнюю ночь».
Еще в десять лет Алекс научила ее делать макияж, но, к сожалению, сегодня Алекс не присутствовала среди нас, чтобы принять на себя гнев Майкла. Вместе с Эйденом и его семьей она проводила выходные в Нью-Йорке, а Мика и Рори отдыхали на Фиджи.
Миша и Райен были приглашены, но я сомневался, что они придут.
Майкл направился к подножию лестницы и не спускал глаз с Атос, пока она проходила мимо.
– Ты надела это для детской прогулки?
– На бал.
– Мы уже все обсуждали, – возразил он, когда она двинулась дальше. – На бал пускают тех, кому исполнился двадцать один год, Атос.
– Как хорошо, что мой папа владеет этим домом, – бросила она в ответ.
Я фыркнул, наблюдая, как она исчезает в бальном зале.
Майкл потер лицо ладонью.
– Даже не знаю, зачем я стараюсь. – Он вздохнул и покачал головой. – Мне нужно меньше с ней спорить: чем чаще я проигрываю, тем больше она набирается смелости.
– Кстати, ты можешь просто сказать «нет».
Он взглянул на меня, как на сумасшедшего.
– Я воспитывал ребенка не для того, чтобы все ей запрещать.
Ясно.
Майкл ухмыльнулся, в его глазах заплясали озорные искры.
– Итак, ты уже отдал ей?..
Я выгнул бровь.
– Пока нет, – пробормотал я, не желая, чтобы Бэнкс услышала. – Могу я рассчитывать, что хотя бы сегодня ты позволишь нам провести вечер мирно и я смогу наслаждаться обществом жены?
– А я-то здесь при чем?
– А при том, что в каждый праздник кто-то вечно подбрасывает дерьмо на вентилятор! – рявкнул я.
– День благодарения не я испортил. – Он прищурился.
– А День независимости – ты.
Майкл скрестил руки на груди и покосился на детей: они как раз закончили загадывать желания.
– А кто в марте прошлого года одолжил баскетбольной команде Тандер-Бэй грузовики твоего дяди, чтобы ребята могли разбросать навоз по всему Фэлконс Уэлл после поражения в чемпионате штата?
– Не я, – парировал я, выковыривая невидимую грязь из-под ногтя. – Я лишь оставил ключи в замке зажигания. Я никому их не отдавал.
Майкл усмехнулся. Гости тем временем заполняли помещение.
– Кроме того, мы не проиграли, – напомнил я. – Они нарушили правила. А судья ничего не заметил.
– Что ж, в следующий раз, когда ты «оставишь ключи в замке зажигания», – понизив голос и глядя мне в лицо, проронил Майкл, – вспомни, как моя жена разговаривала по телефону с их мэром и выслушивала его вопли в течение двадцати пяти минут.
– Когда ты хочешь произвести впечатление и думаешь, что зашла слишком далеко, зайди еще дальше. Всегда заставляй людей гадать, не тронулась ли ты слегка умом, и тогда они перестанут создавать тебе проблемы.
Я кивнула. Сомневаюсь, что смогла бы повести себя так же, как поступали парни, но я прекрасно понимала, о чем он говорит. Когда твоим врагам неизвестны пределы твоих возможностей, они не рискнут тебя провоцировать. © Пенелопа Дуглас.«Испорченный»
Я собирался возразить, но не нашел слов. Ладно. В чем-то он прав. Наверное, это было не совсем честно.
– О’кей, – согласился я.
Я буду хорошо вести себя сегодня вечером, но и от остальных ожидаю того же. Никакой драмы.
Гости заполнили дом, кто-то пришел в масках, другие раскрасили лица, платья и украшения сверкали в свете свечей.
Я пригляделся внимательнее, пытаясь различить лица под масками и макияжем.
Кое-кого я узнал. Но не всех.
Меня кольнуло нехорошее предчувствие. Как-то неразумно. Люди спокойно разгуливали повсюду. Никто не проверял приглашения.
На территории нет никакой охраны, кроме Льва, Давида и еще нескольких человек, да и вход никто не караулил.
Мы не навлекали на себя неприятности, но с годами они сами нас находили. Больше земли и недвижимости, больше власти и денег… А когда вы приобретаете что-то стоящее, кто-то рано или поздно попытается это забрать.