– Покончим с этим прямо здесь и сейчас, – объявил Энтрери. – Я отплыву из этого города без тебя.
С лица Далии исчезло всякое выражение, и она беззвучно произнесла «нет»; казалось, у нее перехватило дыхание, и она не смогла вымолвить это слово вслух. Она отрицательно качала головой.
– Доставай свое оружие, ты же этого хочешь, – произнес Энтрери нарочито легкомысленным тоном. – Я уже давно бросил считать тех, кого убил. Одной жизнью больше, это не имеет значения.
Далия все еще качала головой, и Энтрери показалось, что сейчас у нее начнется истерика. На глазах у женщины выступили слезы, и одна слеза прочертила дорожку у нее на щеке. Она шевелила губами, как будто пыталась сказать ему что-то, возразить.
Но, к его немалому удовлетворению, в глазах ее он не видел гнева.
– Прошу тебя, – наконец выговорила она.
Энтрери бессердечно рассмеялся и повернулся к двери. При этом он положил руки на эфес меча и рукоять кинжала, ожидая нападения.
И действительно, Далия устремилась за ним, но не с оружием в руках; она с жалким видом вцепилась в него, плача, умоляя его не уходить. Он обернулся и поймал ее, и когда они очутились на пороге, прижал ее к запертой двери.
– Прошу тебя, – дрожа, произнесла она, и Энтрери понял, что если он отпустит ее, она рухнет на пол.
– Знаешь, я уже устал от этих разговоров насчет Дзирта, – заявил он, и женщина кивала при каждом слове. – Если ты действительно считаешь, что я поступил неверно, не позволив тебе убить его на горе, тогда скажи мне об этом сейчас.
Далия ответила не сразу, затем опустила взгляд и отрицательно покачала головой.
Энтрери крепко прижал ее к двери и приблизил лицо к ее лицу.
– Ты хочешь, чтобы я отвел тебя обратно к нему, хочешь закончить начатое? – спросил он. – Тебе доставит удовольствие убийство Дзирта До’Урдена?
Далия, судя по всему, была потрясена, услышав этот прямой вопрос.
– Скажи, всего лишь одно слово, – издевательски произнес он.
– Нет, – уже спокойно ответила она. Снова покачала головой, твердо убежденная в своих словах, и выпрямилась. – Нет.
Энтрери снова улыбнулся, и когда она притянула его к себе, чтобы поцеловать, он не стал сопротивляться.
Артемис Энтрери понял все значение и глубину этого душевного порыва Далии, хотя даже она сама еще не понимала смысла того, что происходило у нее в душе.
– Мне потребовалось много лет, чтобы научиться без страха смотреть на себя в зеркало, – тихо произнес он, немного отстранившись от нее. – Но, несмотря на это, тени по-прежнему шныряют…
Его прервал внезапный взрыв, сотрясший «Приют каменотеса» до основания; Энтрери с силой швырнуло на Далию, дверь распахнулась, и оба неловко вывалились в коридор.
Энтрери вскочил на ноги, попятился и увлек Далию за собой, загораживая ее своим телом. Затем резко распахнул дверь и бросился в коридор, налево, к лестнице, на бегу вытаскивая оружие. Через двадцать футов коридор поворачивал направо, к лестничной площадке.
Здание снова содрогнулось от взрыва необыкновенной силы; с нижних ступеней лестницы в коридор поднималось пламя, языки его лизали стены, дерево обугливалось. Внезапно из огня показался Афафренфер; он перекатился по полу коридора, плотно закутавшись в свои тяжелые одежды. Когда пламя утихло, он взглянул на Энтрери.
– Дроу! – вскричал он. – Их много! Бегите!
И тьма, заполнившая половину коридора, поглотила его.
Энтрери шагнул было за монахом, но в изумлении отпрянул, услышав какой-то грохот и треск; он понял, что это молния, которая была выпущена в магическую сферу тьмы.
Ассасин резко остановился, развернулся, врезавшись при этом в Далию, которая как раз выходила из комнаты, и затолкал ее обратно. Поспешно захлопнул дверь и подбежал к небольшому окну.
– Дроу! – заорал он, не оборачиваясь к Далии, которая повторяла:
– Что? Что?
– Надо убираться отсюда.
– Эффрон! – воскликнула она.
Энтрери ногой разбил стекло.
– Он ушел прогуляться с дворфом, когда я поднялся к тебе, – сказал он. – Давай быстрей!
Держась за верхнюю часть рамы, он шагнул наружу и ступил на откос окна. «Приют каменотеса» был выстроен высоко на каменном основании у восточного края долины, в которой располагался Порт Лласт. Внизу виднелись другие здания, и когда Энтрери выглянул из окна, то увидел «лестницу» крыш, уходившую на запад.
Даже в сумерках Энтрери разглядел, что сражение происходило не только в «Приюте каменотеса». Дальше по улице какой-то человек, шатаясь, вышел из здания и рухнул ничком на дорогу. Посетители таверны, сидевшие внизу на веранде, спотыкаясь, разбегались, пытались спастись. Но Афафренфер оказался прав. Кровожадные темные эльфы погнались за ними и перерезали всех.
Немного подальше Энтрери увидел нового врага, более крупного – наполовину дроу, наполовину паука. Проведя годы в Мензоберранзане, он прекрасно помнил этих чудовищ, называвшихся драуками, знал, как они сильны и беспощадны.
Он покачал головой и начал осторожно двигаться по небольшому выступу вдоль стены здания. Таким образом он преодолел примерно десять футов. Энтрери окликнул Далию, жестом велел ей следовать за собой, затем прошел еще немного, оттолкнулся от стены и, совершив гигантский прыжок, легко приземлился на крышу здания, находившегося чуть ниже «Приюта каменотеса».
Он обернулся, намереваясь поймать Далию в случае, если ее прыжок окажется неудачным, но лишь покачал головой, когда сообразил, что эльфийка вовсе не собирается следовать за ним. Она в буквальном смысле вылетела из окна, с помощью магического плаща превратившись в гигантскую ворону. Сделав небольшой круг, она приземлилась на крыше гостиницы.
Энтрери бросил быстрый взгляд вниз. Здание горело. Судя по шуму, доносившемуся из общего зала на первом этаже, бой шел полным ходом.
Внезапно яркий, слепящий свет вырвался изо всех окон, это явление сопровождалось громом, и щепки полетели из дальней части здания – то был результат удара какой-то магической молнии. Из дверей показались два человека, они спотыкались, резко дергали руками и ногами, волосы их стали дыбом.
За ними последовал какой-то дроу. Его щит и меч, казалось, вобравшие в себя свет звезд, были полупрозрачными, их усеивали крошки драгоценных камней. Оружие сверкало, подобно алмазным огням в ночном небе. Дроу нанес один удар, второй, и обе жертвы рухнули на землю, корчась в предсмертных муках.
Артемису Энтрери показалось, что он уже где-то видел этого дроу, хотя, определенно, не с таким чудесным оружием. И вот, наблюдая за его движениями, за тем, с каким почтением относятся к нему другие темные эльфы, Энтрери вспомнил имя – имя, услышанное в темный час в темном подземелье.
– Тиаго Бэнр. – Он покачал головой. – Как это мило.
– Это еще что за штучки! – воскликнула Амбра, пошатнувшись и пытаясь удержаться на ногах, когда вся мостовая задрожала, словно при землетрясении. Она ухватилась за Эффрона, чтобы не упасть, и случайно уцепилась за парализованную руку, которая раскачивалась у него за спиной.
– Дворф! – едва выговорил он прежде, чем рухнуть навзничь.
– Э, нет, – отозвалась Амбра, протягивая руку, чтобы помочь тифлингу подняться. – Это не дворфы.
Потрясенный и взволнованный Эффрон воспользовался ее помощью, но замер, увидев выражение лица Амбры. Проследил за ее взглядом, устремленным вдоль улицы, к фасаду здания, к гигантскому существу-арахноиду, стоявшему перед входом в гостиницу.
На лице паука-дроу появилась улыбка. Чудовище подняло огромное копье и швырнуло его. Копье пронеслось над головой Амбры – но так, очевидно, и было задумано, потому что следом за копьем раскрылась сеть.
– Ба! – вскрикнула Амбра. Она выхватила из-за спины булаву и, размахивая ею, пригнув голову, бросилась вправо. Огромная булава Крушитель Черепов врезалась в край сети, разорвала ее, и дворф свободно выкатилась прочь. Она позвала Эффрона, уверенная, что ее спутник угодил под сеть, и когда она, неловко поднявшись на ноги, сумела оглянуться, оказалось, что да, действительно, искалеченный молодой тифлинг скрючился на мостовой, накрытый тяжелой сетью драука.
– Ба, ну и собака! – взревела дворф и бросилась вперед, когда драук поднял второе копье и кинулся к ней с крыльца таверны. Но прежде арахноида к ним устремился другой противник; он обогнул проворные паучьи лапы, выскользнул из тени паука, и Амбра взвыла и в отчаянии замахала своей булавой, отступая, пытаясь парировать неожиданные выпады мечей дроу.
– Уходи, парень! Беги, беги! – кричала она, шатаясь, пятясь назад, пытаясь хоть как-то обороняться от превосходящего противника – воина-дроу.
Эту задачу ей облегчили мгновение спустя: внезапно стрела черного огня промелькнула между Амброй и дроу. К огромному облегчению женщины-дворфа, страшный темный огонь был направлен на ее противника. Она видела, как дроу со всех ног устремился прочь, хлопая себя по одежде, чтобы потушить пламя, и обернулась, чтобы поблагодарить, и, может быть, поддержать Эффрона, но остановилась, даже не успев сделать и шага.
Там, где только что находился боевой маг, осталось лишь облако липкого черного дыма, клубившегося и пузырившегося подобно болотной жиже. Этот дым распространялся вокруг, словно мерзкая черная липкая грязь.
Не зная, что думать, Амбра пересекла улицу и решила укрыться в ближайшем доме.
Она уже взялась за ручку двери и ступила на порог, когда в дверном проеме возник второй драук; враг взмахнул тяжелой дубиной и угодил Амбре в висок. Раздался стук, и женщину-дворфа швырнуло назад; она с силой врезалась в какое-то ограждение, во все стороны покатились бочки с водой, составленные на обочине, и оглушенная Амбра рухнула на мостовую.
Афафренфер лежал в магической сфере тьмы, прижавшись к деревянному полу и плотно закутавшись в одежду; он ощущал жжение и шок от удара магической молнии. Монах услышал, как стена гостиницы треснула, и ему оставалось лишь надеяться, что пролом окажется достаточно широким и он сумеет протиснуться в него.