– Войны сейчас нет, – тихо произнес он. – Ты же не будешь отрицать, что это хорошо.
– Война будет, – возразил Бренор. – И очень скоро, если уже не началась, уж будь уверен! В мои дни в Фелбарре, а потом в Мифрил Халле…
– Ты возвращался в Мифрил Халл?! – одновременно воскликнули дроу и женщина.
Бренор прекратил расхаживать по комнате и глубоко вдохнул, чтобы успокоиться.
– Ага, только там я известен как Реджинальд Круглый Щит, малыш Арр Арр – так меня называли парни Эмеруса. Провел там большую часть семьдесят девятого года, и это чистая правда. Война придет в Серебристые Болота, и придет скоро, если уже не пришла.
– Ты не можешь этого знать, – не согласился Дзирт. – Войну уже удавалось предотвратить прежде, так что это может получиться снова.
– Нет! – крикнул Бренор, топнув ногой. – Больше этого не случится! Я ошибся, когда подписывал этот проклятый договор! Это не помогло, дало нам только небольшую передышку.
– У нас не было другого выбора.
– Выбор был! – громко возразил Бренор, придя в еще большее волнение. – Я должен был расколоть своим топором череп этому вонючему Обальду и покончить со всем этим! И Мифрил Халл… да, но мы должны были выстоять.
– Другие королевства отказались нам помочь! – напомнил Дзирт.
– Должны были выстоять! – заорал Бренор и снова топнул ногой. – И другие присоединились бы к нам, это точно! И мы покончили бы с Обальдом и его мерзкими орками раз и навсегда.
– И с обеих сторон потеряли бы тысячи убитыми.
– Не стыдно умирать, когда воюешь с орками!
Дверь распахнулась, и ворвались Реджис и Вульфгар, озираясь по сторонам с такими лицами, словно думали увидеть драку.
– Ты воспользовался шансом, который тебе выпал, – сказал Дзирт, безуспешно пытаясь сохранить спокойный тон. – Возможно, если мир продержится, твое решение изменит отношение других рас к оркам во всех Королевствах.
– А может быть, я не желаю этого.
– Ты предпочитаешь войну? – спросил Дзирт. Он взглянул на Кэтти-бри в поисках поддержки, и его удивило суровое выражение ее лица – она смотрела на него, а не на Бренора. – Король Обальд предложил нам иное решение, – упорно продолжал Дзирт, несмотря ни на что. – Мы не могли бы его одолеть, в одиночку тем более, а возможно, даже и в том случае, если бы все королевства Серебристых Болот присоединились бы к нам – чего они сделать не пожелали. И, судя по всему, мир пока еще сохраняется.
– Был я там, – пробормотал Бренор. – Не так уж там и мирно.
– Но и войны нет, – настаивал Дзирт. – Многие родились или прожили всю жизнь в мире; а иначе они видели бы лишь несчастье и смерть под сапогами солдат воюющих армий.
– И сколько народу теперь погибнет под этими самыми сапогами потому, что мы сотню лет назад не загнали Обальда обратно в его дыру? – резко возразил Бренор.
– Дорога к долгому миру никогда не бывает легкой, – сказал Дзирт. – Но дело того стоило.
– Нет! – воскликнула Кэтти-бри. Дроу и дворф, не веря своим ушам, уставились на обычно мягкую женщину. – Нет, – повторила Кэтти-бри, уже тише, но все равно настойчиво. Она покачала головой, чтобы еще раз продемонстрировать свое неодобрение, и заявила: – Это была пустая затея, ложная надежда, которая мешала нам видеть жестокую реальность.
– Ты сама была там, – напомнил ей Дзирт. – На возвышении в ущелье Гарумна, рядом со всеми нами, когда Бренор подписывал договор.
– Мне тогда хотелось уйти, погнаться за Обальдом вместе с тобой, Бренором и Реджисом и убить его, а не заключать с ним мир.
– Но в конце концов ты все же согласилась с нашими намерениями и условиями договора.
– И я ошиблась, – просто призналась она. – Но сильнее всего ошибался ты, мой любимый.
После этого в комнате надолго воцарилась тишина; присутствующие обдумывали удивительные слова женщины, отказавшейся от прежнего мнения, и ее обвинение. Дзирт устремил на нее тяжелый взгляд, словно она только что пронзила стрелой его сердце и душу, но она не опустила глаз, не отступила.
– По-моему, я многое упустил, – произнес Вульфгар, который покинул своих друзей и Мифрил Халл еще до подписания договора ущелья Гарумна и никогда больше не возвращался туда. Он засмеялся, видимо, пытаясь разрядить обстановку, но не преуспел в этом.
– Я дал Бренору такой совет, какой считал наилучшим, – спокойно произнес Дзирт.
– Это был хороший план, – сказал Реджис, но никто не обратил внимания на его слова.
– Ты не мог бы заставить меня подписать эту треклятую бумагу, если бы я в душе не был согласен с тобой, – сказал Бренор.
– Дурные советы часто дают из лучших побуждений, – заметила Кэтти-бри.
– Неужели ты вытащила нас обратно в мир живых только для того, чтобы выразить свой неуместный гнев по поводу решения, принятого сто лет назад? – резко спросил Реджис и на сей раз привлек всеобщее внимание, вышел вперед, стал между Бренором и женщиной и смело посмотрел на нее.
Кэтти-бри тоже посмотрела на него, и на миг на ее прекрасном лице отразилось удивление, но затем она улыбнулась.
– Это была ошибка, и крупная ошибка, – сказала она. – И я считаю, что сейчас все мы должны понять это, потому что нам предстоит делать выбор, и решения наши, скорее всего, так же сильно повлияют на судьбы Королевств и рас, как и те, что мы принимали прежде.
– Наши ошибочные решения, ты хочешь сказать! – воскликнул явно взволнованный Бренор.
– Именно так, – немедленно согласилась Кэтти-бри; и ни малейших признаков неуверенности или сомнений не было ни в ее голосе, ни в выражении лица, ни в позе.
– Ты, как я вижу, чертовски уверена в себе, девчонка, – фыркнул Бренор.
– Это орки. – Голос женщины был ровным и неумолимым, словно сама смерть. – Мы должны были перебить их всех до единого.
– И их женщин тоже? – спросил Дзирт.
– А где тут детская? – ответила Кэтти-бри, превосходно имитируя выговор дворфов; это был безжалостный боевой клич, который бородатый народ издавал, вломившись в крепость гоблинов или злобных великанов. Это была старая дворфская шутка, и, произнося ее, они чокались кружками, словно это был похабный тост. Но когда Кэтти-бри произнесла эти слова, остальным четверым снова показалось, что она мрачна как смерть.
Дзирт поморщился, услышав эту фразу.
– Значит, ты взяла бы меч и?.. – начал он.
– Да, – ответила она, и присутствующие содрогнулись, когда ледяной ветер полного безразличия к чужой жизни коснулся их.
Дзирт не мог оторвать недоверчивого взгляда от женщины, стоявшей перед ним. Внезапно она показалась ему такой высокой, прекрасной и одновременно наводящей страх, в своем белом платье и черной шали. Он почувствовал на себе взгляд Реджиса, но не сумел заставить себя обернуться к хафлингу: знал, что все равно не может дать достойного ответа, и на лице его появилось жалкое выражение. Потому что из присутствовавших Дзирт был смущен и потрясен больше всех!
– В чем дело? – тихо спросил у него Реджис.
– Бремя, которое ты несешь, мешает тебе ясно мыслить, – обратилась Кэтти-бри к Дзирту. – Ты надеешься найти собственные черты в других – даже в орках и гоблинах. – Она покачала головой. – Но это невозможно, за очень редким исключением.
– Нет, ты точно стала слишком уверена в себе, дочка! – снова рявкнул Бренор.
Вульфгар засмеялся у него за спиной, и все с удивлением обернулись к человеку.
– Так говорит ей Миликки, – объяснил он и кивнул на Кэтти-бри; и все повернулись к женщине.
Та до сих нор даже не моргнула и лишь кивнула, подтверждая слова Вульфгара.
– Гоблины не похожи на остальные расы этого мира, – объяснила Кэтти-бри. – Они не таковы, как люди, хафлинги, эльфы, дворфы, гномы… даже дроу. В этом и состоит твоя ошибка, любовь моя. Эту ошибку все мы совершили в тот далекий день, когда согласились подписать договор ущелья Гарумна. Мы видели мир со своей точки зрения и приписывали свои взгляды и здравый смысл оркам. Возможно, потому, что нам очень хотелось в это верить, возможно, потому, что нам не дали выбора, но в любом случае мы ошиблись. И Миликки показала мне это.
Дзирт покачал головой, но скорее в смятении, чем в знак несогласия.
– Они – зло, – просто произнесла Кэтти-бри.
– Разве ты не знакома с моими соплеменниками? – иронически спросил Дзирт.
– Между дроу и гоблинами существует большое различие, – сразу же ответила она, словно ожидала именно такого вопроса. – Твой народ в большинстве своем воспитан в культуре демонической богини, которая построила систему управления, основанную на насилии. Действия дроу, согласна, часто несут зло, однако у вас есть выбор, свободная воля, несмотря на то, что общество склоняет дроу подчиняться требованиям Паучьей Королевы. Но с гоблинами и большинством великанов дело обстоит иначе.
– Знаешь, Охотнику это и без тебя известно, – бесцеремонно перебил ее Бренор, а когда все обернулись к нему, пожал плечами и засмеялся. – Ну разве не в этом был весь смысл твоего обучения, эльф? – спросил он у Дзирта.
Дзирт снова обратился к Кэтти-бри:
– Однажды я встретил гоблина, который мог бы поспорить с тобой на этот счет.
– Нойхейм, я знаю. Я помню твой рассказ.
– Значит, я ошибался насчет него?
– Возможно, – Кэтти-бри пожала плечами, – встречаются исключения, но если и так, эти гоблины сильно отличаются от остальных сородичей. А возможно, в жилах его текла не только кровь гоблинов – разумеется, бывают и неплохие полуорки, даже целые сообщества полуорков, которые мирно сосуществуют.
– Но насчет чистокровных гоблинов?.. – спросил Дзирт.
– Нет.
– Значит, мы должны принять, что они – все они, все орки, все гоблины, гноллы и кобольды – просто мусор… просто зло? – поинтересовался Дзирт, не скрывая скептицизма и раздражения. – Мы должны относиться к ним безо всякого милосердия, убивать их, даже не пытаясь договориться с ними?
– Да.
– Ты говоришь почти как верховные матери Домов Мензоберранзана, когда речь заходит об иных расах, – упрекнул он женщину.