Помолчав, она добавила, что свекровь очень за нее переживала, узнав, что она будет заниматься с учениками на дому.
– У Маши были те же страхи, что у тебя. Она иногда приезжала, если у меня был урок, и сидела в другой комнате… Охраняла, как маленькую!
– Вы очень друг друга любили, – заметил Олег, почти про себя. Но Тамара все-таки его услышала. Она ничего не ответила, но ее рука крепче сжала его локоть сквозь рукав куртки.
– Куда это мы идем? – спросила она наконец. – Ты решил бросить машину?
И Олег решился. Каким-то ненатуральным голосом он предложил провести этот вечер как-нибудь весело. Например, сходить в театр или в оперетту, если Тамара это любит. Он согласен даже на ночной клуб, хотя считает, что для дискотеки уже староват.
И тут Тамара в очередной раз его потрясла. Весьма строгим учительским тоном, который Олег уже успел невзлюбить, она напомнила, что не так давно погиб близкий ей человек. Да и он сам, насколько она поняла, понес потерю. О какой оперетке или дискотеке может идти речь?
Олег просто остолбенел, выслушивая эту неожиданную отповедь. Потом попытался оправдаться – он-де никого не хотел оскорбить, но в конце концов нельзя же все время предаваться унынию… Тамара отрезала:
– Ты со своим горем уже разобрался, как я вижу. Интересно, что бы на это сказала Нина? Ее только вчера похоронили, а сегодня тебе захотелось в оперетту!
– Как тебя задела оперетта! – съязвил Олег. Он чувствовал, что в чем-то его новая знакомая права, но какое ей дело до Нины? Кто она такая, чтобы читать мораль? Кто в конце концов оставлял его ночевать? И как это, по ее мнению, выглядело?
– Меня не оперетта задела, – Тамара отняла у него руку и с вызовом взглянула ему в глаза. – Мне надоело равнодушие! Всем друг на друга наплевать! Стоило твоей подруге погибнуть – как тебе уже и в милицию идти не хотелось! Ты бы и не пошел, если бы я тебя не отвела за ручку!
– Откуда ты знаешь?
– Вижу! Я думала, ты ее любил!
«Ну хватит, – подумал Олег. – Это уж слишком. Какая-то полиция нравов наоборот!» И довольно язвительно заметил, что надеется самостоятельно разобраться в своих чувствах. Целый год он делал это и думает, что справится и теперь.
Тамара выслушала его с каким-то странным, непередаваемым выражением – будто его слова причиняли ей боль, но останавливать его ей не хотелось. Потом взглянула на часы и молча пошла прочь – в ту сторону, где располагался вход в метро. Олег сделал несколько шагов ей вслед, но остановился. «Как – даже не прощается! Кто ее поймет?! Она еще хуже Нины – та, по крайней мере, сразу предупредила о своих недостатках! Что я такого сказал, в конце концов? Она что – ревнует меня вместо Нины? Или просто ревнует?! Ко мне самому?!»
Догонять Тамару было поздно – он видел, что та спускается под землю, быстро прихватывая перила рукой, затянутой в блестящую перчатку. «Ну нет, я не буду ее догонять и изображать из себя Орфея! Пускай спускается в свой ад одна!»
Он вернулся к машине, настроил радио на любимую станцию и поехал домой. По пути заглянул в магазин – холодильник снова опустел, в последнее время ему некогда было заниматься хозяйством. Все это время Олег продолжал про себя ссориться с Тамарой, как некогда ссорился с Ниной, если та уходила, оставив последнее слово за собой. И в последнее время это всегда были несправедливые, обидные слова!
Олег припарковал машину под окнами, перекинулся парой слов с соседом – тот всегда ставил свою «Волгу» рядом. Было ясно, что тому очень хочется узнать, куда делась примелькавшаяся во дворе синяя «Хонда» со столь же приметной хозяйкой, но прямых вопросов сосед задавать не решался. Олег его разочаровал – не обмолвился об этом ни словом.
Поднимаясь к себе, он обдумывал дальнейший план действий. Собственно, действовать совсем не хотелось. «Сейчас первым делом – горячая ванна. Ненавижу ночевать в гостях, невозможно расслабиться. Потом поужинаю и лягу спать. Выспаться все равно не удалось. Когда встану – тогда встану. Специально не буду заводить будильник. И сяду за перевод – сколько можно тянуть, получится то же самое безобразие, что в прошлый раз…»
Олег достал ключи, начал отпирать верхний замок, но почувствовал что-то необычное. Ключ поворачиваться не желал. Олег нажал ручку – дверь охотно приоткрылась.
Первой мыслью было: «Забыл запереть, когда ехал на похороны, совсем голову потерял!» Вторая: «Не может быть!»
Он осторожно переступил порог и с первого взгляда понял – тут кто-то побывал. Платяной шкаф в прихожей – настежь, вещи на полу. Олег бросился в комнату и увидел, что все книги – любимые, годами стоявшие на своих местах – сброшены и безобразной кучей валяются на ковре. Ящики письменного стола лежали по углам, бумаги оказались рассыпаны по всей комнате. Олег почувствовал себя так, будто разом хватил стакан водки – у него слегка поплыла голова, и это было даже скорее приятно…
Он с трудом пришел в себя и первым делом проверил, нет ли кого в квартире. Хватило одной минуты, чтобы убедиться: он здесь один, наедине с ужасающим разгромом. Все, что можно было открыть, вывернуть и взломать – было открыто и взломано. Даже кухонные запасы – крупа, мука и соль оказались высыпанными в раковину, превратившись в какую-то вязкую кашу – их размочила вода из протекавшего крана. А содержимое мусорного ведра валялось прямо посреди кухни.
Олег опустился на табуретку и некоторое время сидел, тупо разглядывая окружавший его натюрморт. Он не ощущал даже раздражения – настолько был потрясен. Его грабили впервые в жизни – а это был явный грабеж.
Потом явилась смутная мысль о деньгах. Он только что получил гонорар… Но деньги были у него при себе, в куртке. Компьютер остался на месте – он заметил это сразу, едва войдя в комнату. Телевизор тоже никого не заинтересовал. Да и немудрено – это был настоящий ветеран отечественной радиотехники. Олег относился к нему с почтением, как к вымирающему виду, и включал очень редко – еще и потому, что лица на экране троились и выглядели нездорово-розовыми.
В прихожей он поднял с пола новенькую кожаную куртку с вывернутыми карманами. В комнате обратил внимание на уцелевшие хрустальные фужеры – мамин подарок. Она хотела, чтобы у сына была приличная посуда для гостей. (Подразумевались потенциальные невесты.) Все, что имело какую-то ценность, осталось на месте. О никому не нужном барахле, вроде старой одежды и книг, и говорить не приходилось.
«Да, у меня особо не поживишься, – подумал Олег. – Что они искали? Думали, я прячу где-то кучу денег? Откуда они это взяли, придурки?» Однако хорошее настроение не возвращалось, несмотря на то что грабеж, в сущности, не состоялся. Противнее всего было сознавать, что кто-то с легкостью вошел в его квартиру. А ведь дверь была стальная, и Олег полагал, что это его надежно защитит.
Он осмотрел замки – все они действовали, как прежде, и взломаны не были. «Мастер, который ставил дверь, говорил, что эти замки – турецкое барахло, нужно что-то другое, покруче. А я пожалел денег! Но мне же нечего было охранять!»
Однако кто-то, видимо, считал иначе.
Глава 14
– А я тебе говорю – это ее рук дело!
Вчера ночью, вернувшись из театра, они были слишком потрясены увиденным, чтобы сразу приняться за уборку квартиру. Наутро оба, как обычно, отправились на работу. А вечером, едва вернувшись домой, принялись наводить порядок.
Но сразу было ясно, что это займет несколько дней. Тесная двухкомнатная квартирка, от пола до потолка забитая мебелью и прочими пожитками, имела такой вид, будто все ее содержимое провернули в гигантском миксере. Одежда, книги, старые газеты, кухонная утварь – все было вверх дном. Вчера, переступив порог, Лика от потрясения расплакалась. Она металась по комнатам на подламывающихся каблуках, так и не сняв вечернего платья, и размазывала по лицу слезы вперемешку с косметикой.
Валерий отреагировал совсем иначе. Он выглядел спокойным – пожалуй, даже излишне спокойным. Но, обнаружив треснувшее стекло в серванте, неожиданно ударил по нему кулаком. Стекло рассыпалось, а мужчина сосредоточенно облизал слегка оцарапанную руку. Лика сразу перестала плакать.
Она были настолько потрясена, что даже не строила никаких предположений. Лика сразу бросилась проверять свою музыкальную шкатулку с «драгоценностями». Она тоже была открыта и чьей-то небрежной рукой отброшена в угол. Цветной пластик треснул, бижутерия и потемневшие серебряные украшения высыпались на пол. Одну брошь раздавила чья-то подошва, и багровые стеклышки превратились в мелкую пыль. Правда, шкатулка продолжала исправно издавать заунывные электронные звуки, но даже это не обрадовало ее обладательницу.
Ни золота, ни драгоценностей не украли, поскольку в доме их вообще не было, но Лика все-таки чувствовала себя обокраденной. Валерий с трудом уговорил ее лечь спать – женщина была перевозбуждена и совершенно забыла о том, что завтра нужно идти на работу.
Сейчас пара немного успокоилась и, осмотрев квартиру как следует, поняла, что у них ничего не украли. И вот тогда-то Лика вынесла приговор: все это устроила бывшая жена Валерия, исключительно из чувства мести.
– На черта это ей, – мрачно ответил Валерий. Он в это время расставлял на полках книги.
– А просто так, чтобы мне досадить! Ты не видел, как она в воскресенье рассматривала мое платье! Как будто я его украла!
– Да брось, Тамара никогда бы такого не сделала.
– Ну конечно, она хорошая, а я плохая! Она умная, а я дура! – Лика постепенно повышала голос, и уже было ясно, что тирада закончится визгом. – Ты мне все время это говоришь! Зачем же тогда развелся?!
– Заткнись, ладно? – спокойно попросил ее Валерий. На секунду Лика и в самом деле замолчала, но тут же накинулась на него с удвоенной силой. Она припомнила все обиды – начиная с тех, которые он ей нанес еще два года назад.
Это был обыкновенный служебный роман – один из тех, что кончаются ничем. Эта связь должна была кончиться очень скоро, потому что Валерий был недоволен своим местом и подыскивал себе другое. В то время он работал водителем микроавтобуса, принадлежащего большой торговой фирме. Каждый раз, устраиваясь на новую работу, Валерий считал, что наконец-то нашел то, что нужно. И каждый раз среди его знакомых находился человек, который устроился куда лучше – и работы меньше, и зарплата выше. И тогда Валерий начинал мучиться, считать себя обманутым, обойденным судьбой и в результате нигде подолгу не задерживался.