– Ну хорошо, – сдался он. – Ты твердо убеждена, что Нина – воровка. В таком случае почему ты против того, чтобы это проверить? Если мы найдем порезанную книгу, я первый признаю, что…
И вдруг Тамара не выдержала. Она оборвала его на полуслове и резко заявила, что никогда не позволит бросить тень на Машу. Если обнаружится, что дело обстоит именно так – значит, Маша сопровождала вора в хранилище, а после укрывала краденые карты!
– Я на такое не пойду! – заявила Тамара.
– А если это правда?
И тут она сказала нечто, что в корне изменило его представление о моральных устоях этой женщины. Олег и сам не знал, стал ли он после этого уважать ее больше или меньше… Тамара заявила, что даже если это правда, такая правда обнаружиться не должна.
Некоторое время они молчали. Наконец Олег развел руками:
– Ну ладно. Ты выгораживаешь родственницу, обвиняешь бог знает в чем мою бывшую подругу… Я тебе не мешаю. В таком случае скажи – чего ты хочешь? Что собираешься предпринять? В милицию, как я понимаю, ты больше не стремишься?
Она отвернулась к окну. Олег понимал, что она восприняла его слова как упрек, но он и сам был раздосадован. К чему эта излишняя щепетильность? В конце концов ее свекровь действительно замешана в каком-то темном деле! Конечно, может оказаться, что она ни в чем не виновата, а может быть, и Нина приобрела эти карты законным путем. Но почему бы не проверить обе версии? Или, еще лучше, предоставить эти материалы в распоряжение следователей, которые ведут дела обеих женщин?
– Прежде всего я хочу, чтобы ты спрятал карты у себя, – сказала наконец Тамара.
Олег оторопел:
– Ничего умнее не придумала? – От волнения он отбросил всякие церемонии и заговорил так, будто был знаком с Тамарой много лет. – Видела, какие у меня замки? К тому же их уже кто-то отпирал! Это все равно, что выбросить карты на улицу!
– Наоборот, – возразила она, – тебя уже обыскивали, значит, больше не полезут. Здесь самое надежное место. Я сразу об этом подумала, когда ты сказал, что тебя обокрали.
Тамара продолжала упрашивать, и в конце концов он согласился. Женщина призналась, что не решилась оставить карты дома, и привезла их с собой потому, что тоже испугалась ограбления. Но ведь не может она таскать их за собой повсюду!
– Ну ладно, – мрачно сказал Олег. – Я постараюсь припрятать их понадежнее. Но у меня возник один вопрос… Этот человек будет искать карты по всем адресам, какие сможет добыть. Значит, ты тоже должна ждать его визита.
– А я уже готова, – отмахнулась Тамара. – Только что отвезла к родителям все самое ценное. Их адреса он точно не достанет.
– Ценности его не интересуют, он ничего, кроме карт, не ищет. Зато он может выбрать другую тактику. Пока что этот тип действует наугад – бомбит одну квартиру за другой – авось повезет. Но это слишком трудоемко.
Тамара поняла, к чему он клонит, – она часто понимала его с полуслова. Женщина медленно склонила голову, а когда снова ее подняла, на ее лице не было испуга. Только какое-то странное, будто замороженное спокойствие.
– Ты думаешь, он попытается выйти на личный контакт?
– Боюсь, что попытается. Ведь карт ему теперь не найти – разве что он пойдет по второму кругу. И боюсь еще, что контакт этот будет не слишком безопасным.
– Ты предлагаешь мне переехать в другое место? – все так же спокойно поинтересовалась женщина. – Куда, например?
– Ну… К родителям. Если, конечно, ты уверена, что никто не знает их адреса.
– Валера знает, – сообщила она. – Конечно, он мог забыть его, за два-то года. Но сдается мне, что он многое помнит лучше, чем я ожидала.
– Тогда к подруге, к дальней родственнице, – он начинал раздражаться. – Как я могу давать такие советы? Тебе виднее.
И тут она ошеломила его вторично. Тоном, не терпящим возражений, Тамара заявила, что самым безопасным местом считает его квартиру. Поскольку сюда уже никто не сунется – все обыскано с пола до потолка.
Олег онемел. Первым побуждением было сказать, что это невозможно. Однако он промолчал. Тамара ждала ответа и как будто совершенно в нем не сомневалась. А у него в голове проносился какой-то вихрь. Лицо Нины, безмятежное, сияющее – каким было в ту пору, когда они встречались в кафе, и самой большой бедой было то, что она торопилась домой… Ее детская улыбка, вечная готовность рассмеяться – так звонко, как взрослые женщины не смеются. Разве что дети… Лицо ее дочки на кладбище – ее серьезный и подозрительный взгляд, как будто она все узнала, все поняла. Лицо Николая. Этого человека он никак не мог понять. И вместе с тем не мог перестать ему верить. Лицо Марии в книжном магазине. С каким грустным, бессильным укором она смотрела на продавщицу, вырвавшую у нее из рук книгу! А потом возникло лицо сестры.
«Что я скажу Ольге, если она явится за очередной подачкой! А она всегда является без предупреждений, чтобы я от нее не сбежал!»
– Ясно, – Тамара начала улыбаться, но улыбка получилась неискренней. Женщина просто не хотела терять лицо. – Что ж, я пойду. А карты пусть полежат у тебя. По крайней мере, на это ты согласился.
Он опомнился:
– Перестань, оставайся! Просто я вспомнил, что ко мне часто забегает сестра.
– И что? – с любопытством спросила Тамара. – Я тебя скомпрометирую?
– Понимаешь, она только что познакомилась с Ниной, и вдруг такое…
– А ты скажи, что я твоя редакторша из издательства, и мы работаем на дому. – Ее улыбка наконец обрела естественность. – Знаешь, ты самый скромный мужчина из всех, кого мне приходилось встречать. Образование тебя испортило!
Он никогда не мог понять, почему, едва воцарившись в доме, женщина немедленно ставит чайник.
– Этот гад поехал туда, да и сдал меня! – Николай сцедил в стакан остатки водки. – А клялся, что на моей стороне! В прошлую субботу встретились, он вытянул из меня все, что хотел, влез в душу без мыла…
– Давай уточним, что ты ему рассказал. – Его собеседник почти не пил и с неодобрением следил за тем, как Николай откупоривает вторую бутылку. – Главное – успокойся. Если ты чист, не о чем волноваться.
– Если! – бросил тот, срывая крышку и наклоняя бутылку над стаканом. Опьянение выражалось у него только в том, что он все больше нервничал. – Я чист как стеклышко!
– О чем он тебя спрашивал?
– О моей машине. Говорил, что меня хотели подставить, потому и повредили крыло. И Нину сбили специально. Якобы все для этого и подстроено.
– Ты и впрямь не помнишь, когда появились эти царапины? Может, стукнулся где-нибудь?
Николай покачал головой. Нет, такого он бы не забыл.
– А в тот день, когда погибла твоя жена… Уж прости, что мы опять об этом! Ты спрашивал своего охранника – может, кто-то брал твою машину?
– Спрашивал – никто не брал. Но я ему не доверяю, на этого типа надеяться нельзя. Уволю! Вообще всех разгоню, зажрались!
Николай соорудил чудовищный бутерброд с колбасой и разом откусил половину. Он жевал, глядя в стену покрасневшими, слезящимися глазами, а потом, словно вдруг лишившись аппетита, положил бутерброд на тарелку.
– Самое главное, – хрипло сказал он, – когда Нинка окончательно ко мне вернулась, то ни в чем меня не обвиняла. Был обычный вечер… Ну, почти обычный. Конечно, я здорово на нее злился, всему есть предел. Гуляй на стороне, но зачем уходить из дома? Подумала бы о дочке – такой пример для девчонки! И мой авторитет от таких кульбитов падает.
– Ты говорил еще про какие-то покушения? – Друг перевел разговор на менее скользкую тему, но Николай отмахнулся. Он сказал, что эти покушения – чепуха. Газ, какой-то звонок по телефону, засада в их собственной квартире…
– Нинка могла все это выдумать.
– Да зачем ей это?
– Ну или почудилось. Нервы разыгрались, и вот вам! А вот машина – это серьезней. Царапины-то налицо.
– Следователь тоже спрашивал о машине?
При упоминаниии о следователе Николай переменился в лице – до этого он выглядел почти успокоившимся. Помянув недобрым словом Олега, он сказал, что в основном о машине и был разговор. Где была машина тогда-то и тогда-то, да кто еще садится за руль, у кого ключи, в какой мастерской он обслуживается…
– Да еще насчет моего алиби спрашивал. Его оба наезда интересовали. Я ему все доказал, показал, назвал свидетелей. А потом прямо говорю – вы что, меня подозреваете? Соображаете, что говорите? Зачем мне убивать жену?!
– А он?
– А эта морда мне говорит – мало ли почему убивают, узнаете – удивитесь. Из ревности, например! Я отвечаю – да к кому мне было ревновать? У вас что – ее любовник побывал? Вы только от него и могли все это узнать. Так вот знайте – мне на него наплевать с высокой башни. И всегда было наплевать!
Друг – по совместительству адвокат – только покачал головой. Он знал терпимость Николая к подобным вещам и никак этого не одобрял. Но высказать свое мнение не решился.
– Короче, взяли подписку о невыезде и всякое такое, – мрачно заключил Николай. – Они там следственный эксперимент собираются делать – на том месте, где она погибла. Из какого положения ее сбили и прочее. Да! У меня тачку конфисковали для экспертизы!
Тут он почти подавился каким-то нервным смешком. Друг с тревогой на него взглянул.
– Я говорю – берите машину, берите все, только найдите, кто убил мою жену. Потому что иначе я сам его найду и вам нечего будет с ним делать.
– Это ты напрасно. Держись спокойнее – им только и нужно, чтобы человек вышел из себя и наговорил черт знает чего.
Николай пообещал успокоиться. Но сдержать обещание ему было трудно – тем более что он опять вспомнил об Олеге.
– На похороны приперся, – прошипел вдовец. – Стоял с таким постным лицом – прямо друг семьи!
– Да, я видел его. Он шатен, среднего роста? Ты еще с ним разговаривал.
– Ну да. Как последний идиот, поверил ему. Решил, что он нормальный мужик, а что с Нинкой связался – за это упрекать не приходится. Тем более что она сама была рада… А он взял да и подставил меня!