— Короче, вы думаете, что меня хотят подставить? — наконец произнес Николай. — Это может быть. Вполне вероятно, что кому-то я не нравлюсь. Но при чем тут жена, какого черта они пристали к ней?
— А вам никто не угрожал?
Да какие там угрозы, — презрительно бросил собеседник. — Я, знаете, не бандит! Все решаем полюбовно, в кабинетах или вот в ресторане. Ножа мне никто не показывал, жене и дочке не угрожал. А тут такое… Они бы предупредили, прежде чем кого-то убивать, неужели не ясно? И я бы пошел на уступки. Да ради семьи — на любые! Зачем же им сразу мокрое дело?
Олег был вынужден признать его правоту, но лишь отчасти.
— Нет, так не делается, — все больше возбуждался его собеседник. — Меня бы предупредили, дали понять… И потом, не знаю уж, кем вы работаете…
— Я переводчик, — скромно ответил Олег.
Это произвело некоторое впечатление. Николай быстро взглянул на него и переменил тон с презрительного на более нейтральный:
— Так вот, мне-то хорошо известно, что бандиты такими методами не пользуются. Помните, что Нина рассказывала? Открыли газ! Представляете себе? Да станут эти амбалы на цыпочках ходить, чтобы она не проснулась! Если бы они вошли в квартиру — так сразу бы с ней покончили. Скорее всего, пулей или ножом. А тут что? Машина. Ни в какие ворота не лезет!
— Вот я и говорю — это вас хотели подставить, — уже с отчаянием напомнил Олег. — А вы никак не хотите понять! Не разобраться с вами, а подставить вас! Это тонкая игра, тут не просто бандиты! Я сам все время думал, что это вы стараетесь убить свою жену! И только недавно до меня дошло, до чего же вы в таком случае подставляетесь!
Николай молчал. По его виду невозможно было определить — согласен он с этим предположением или нет. Его широкое лицо оставалось неподвижным, взгляд был направлен куда-то внутрь. Наконец он глубоко вздохнул, как будто просыпаясь, и посмотрел на Олега с некоторым удивлением.
— Не думал, что буду сидеть с вами вот так и говорить о своих делах, — сказал он. — Даже дико как-то.
— Да и мне тоже диковато, — признался Олег.
— Почему вы обо мне беспокоитесь, а? — Он спрашивал это без иронии — скорее с недоумением. — Нина умерла, делить нам больше нечего. Насчет взаимной любви и дружбы это уж перебор…
— Да, верно, — торопливо согласился Олег. — А беспокоюсь я не столько за вас, сколько за нее. Задним числом, так сказать. Я в последнее время только и делал, что занимался этими покушениями. Не могу я теперь все бросить и отойти в сторонку. Да и вам это повредит.
— Мне-то да, — все так же задумчиво и удивленно ответил Николай. — Скажите начистоту: вы в самом деле не верите, что я на нее покушался?
— Не хочу верить. — Олег поколебался и уже не так уверенно добавил: — Не верю.
. — Ну спасибо. — Николай с глубоким вздохом отодвинул подальше тарелку и махнул официанту. — Кофе!
Он поведал Олегу о том, как продвигается следствие. Рассказал поподробнее обо всех обстоятельствах гибели Нины. О том, как ее опознала их сотрудница в этом самом ресторане, о пропаже всех ее документов вместе с сумкой. Олег жадно слушал. Пропажа сумки особенно его взволновала.
— Почему забрали сумку? Это же не грабеж!
— Может, хотели замаскировать под грабеж!
— Вряд ли. Тут что-то другое. Значит, ее сбили, а потом остановили машину, вышли, забрали сумку… Опять лишний риск! Зачем он нужен? Им должно быть все равно, как обставить дело, подозревать-то все равно будут вас!
Николай поежился:
— Может, и так. Тогда сумку взяли, чтобы ее подольше не опознали. Тянули время!
— Зачем?
Официант принес две чашки кофе и с недоумением, даже с тревогой посмотрел на не тронутые Николаем блюда. Видно, такое поведение постоянного клиента было ему в диковинку. Мужчины молчали, пока он не собрал тарелки и не отошел подальше. А потом Николай рассказал о еще одной версии следствия. Сумку мог подобрать случайный прохожий, увидевший Нину первым, когда несчастье уже случилось. Грустно, но факт — такое иногда случается, и свидетель, вместо того чтобы помочь, грабит и бросает жертву. Тогда это сразу два дела.
— Конечно, такой возможности исключать нельзя. Нина была хорошо одета, привлекала внимание. Меня одно бесит — если бы этот гад хотя бы вызвал «скорую», можно было успеть. Хотя вряд ли…
Они расстались, почти по-товарищески пожав друг другу руки. Олег ни за что не поверил бы в подобный финал, отправляясь на эту встречу.
— Если что, созвонимся, — сказал Николай, когда Олег отверг предложение его подвезти. — А то, что вы мне сказали, я запомню. И подумаю…
— Если будут новости…
— Конечно, сообщу. Следствие идет, но свидетелей-то пока нет.
Они стояли на крыльце и никак не могли попрощаться. Оставалось еще кое-что. Оба думали об этом, но не решались заговорить. Николай наконец решился.
— Похороны завтра, — сказал он. — В десять.
Адрес дать?
Олег записал адрес и снова пожал Николаю руку. «Я бы так не смог, — подумал он, глядя вслед удаляющейся машине. Синяя „хонда“ быстро исчезла за поворотом — тем самым поворотом. — Неужели для них действительно не существовало ревности?»
Глава 12
Тамара уже несколько минут стояла перед дверью, не решаясь позвонить. Она то поднимала, то безвольно роняла руку; прислушивалась, наклоняясь к замочной скважине. Наконец нажала на кнопку звонка.
Хозяева были дома — Тамара определила это еще на улице по светящимся окнам. Она очень хорошо знала эти окна — когда-то сама зажигала в них свет.
Глазок потемнел, и после паузы дверь отворилась.
— Это ты? — Валерий оправил на груди расстегнутую рубашку и оглянулся.
— Сам видишь, что я. — Тамара говорила спокойно, чуть насмешливо. Стук своего колотящегося сердца слышала только она сама. — Можно войти?
— А что случилось?
— Так можно или нельзя?
Не дожидаясь разрешения, она сделала шаг вперед. Валерию пришлось отступить, и она оказалась в квартире. Из кухни выглянуло испуганное бледное лицо. Тамара учтиво кивнула и поздоровалась.
Лика вышла в коридор, теребя в руках кухонное полотенце, и перевела взгляд на сожителя.
— Я по делу, — официально сказала Тамара. И, увидев вытянувшиеся лица, поспешила успокоить хозяев: — Не в связи с наследством, сами понимаете. Мне ничего не нужно.
— Понимаешь, — виновато сказал Валерий, — мы собирались уходить.
— Так поздно, куда?
— В театр. Но если ты ненадолго…
Не дожидаясь его помощи, Тамара сняла шубу, повесила ее на вешалку. Постучав об пол каблуками, прошла в комнату. Лика следила за ней ненавидящим, но беспомощным взглядом.
— Я не разуваюсь, но у вас не очень чисто, — язвительно заметила Тамара.
— Все равно, у нас разуваются, — бросила та и скрылась в кухне.
Валерий плотно закрыл дверь. Он смотрел на бывшую жену какими-то странными глазами — будто не верил, что она решилась войти. Тамара подошла к окну, выглянула, постучала пальцами по стеклу. Потом осмотрела кончики пальцев и отряхнула их — довольно демонстративно.
— Сразу видно, что больше никто не убирается, — заметила она будто про себя.
— На что ты намекаешь? — ощетинился он. — Лика, между прочим, работает! Это ты весь день дома!
— Да, — согласилась она. — А Маша умерла. Она ведь делала всю работу по дому, верно?
— Разве при тебе было по-другому?
Тамара обернулась и прищурилась. Она не могла различить его лица с такого расстояния, а очки надевать не хотела. В них она всегда чувствовала себя сдавшейся, проигравшей.
— Да, она и тогда вела все хозяйство. Но я никогда не обращалась с ней как с прислугой! И она никогда не говорила, что уйдет отсюда навсегда. Как видишь, разница есть!
По-твоему, это мы виноваты в том, что ее убили?! — Валерий уселся на диван и раздраженно отбросил в угол смятые газеты. — Так даже следователь не думает, между прочим!
— Кстати, он давно заходил? Есть какие-нибудь новости?
Новостей не было. Валерию было велено ждать, когда появятся новые данные. А они пока не появлялись. Тамара кивнула:
— Ну конечно, как вас можно подозревать? Ты и так имел все права на квартиру. Конечно, втроем тут тесновато, но что поделаешь! Семья у вас благополучная, ты не пьешь, руку на мать не поднимал…
Бывший муж даже не взглянул в ее сторону, просто развернул газету, нашел спортивный отдел и погрузился в изучение какой-то таблицы. Но Тамару это ничуть не смутило. Она некоторое время рассматривала его угрюмое лицо, потом потихоньку заулыбалась.
— Приемчики у тебя те же самые, — заметила она будто про себя. — Когда не хочешь чего-то слышать…
Он не выдержал и отбросил газету. Та шлепнулась на пол, как птица с перебитыми крыльями.
— Ради бога, зачем ты пришла? — прошипел Валерий. — Мотать нервы? — Упрекать меня? Между прочим, это моя мать умерла, а не твоя! Ведешь себя, как…
— Так, как могу. — Она пожала плечами. — Если ты ответишь мне на пару вопросов — я уйду немедленно.
— Какие еще вопросы?
— Те же самые. Но на этот раз я хочу, чтобы ты ответил правду. В тот вечер, две недели назад, когда Маша уходила…
— Я сто раз тебе говорил — понятия не имею, куда она пошла!
— А у меня другие сведения. — Тамара неожиданно подошла и присела на диван — так близко к бывшему мужу, что тот почувствовал прикосновение ее бедра. Валерий замер, потом поглядел на нее в упор. На этот раз ей удалось посмотреть ему в глаза. Она засмеялась: — Уверяю, у меня нет на тебя видов! Этого не бойся. А вот что касается Маши… Почему ты никому не признаешься, что в тот вечер она ушла навсегда?
Несколько секунд длилось молчание. Валерий не сводил с нее взгляда, ожидая продолжения. В наступившей тишине за дверью послышался легкий скрип. Тамара подняла указательный палец и шепнула:
— Она там?
— Ты с ума сошла, — наконец пробормотал Валерий. — Ушла навсегда? Откуда же я знал…
— Она предупреждала об этом.
— Какой бред, Томка!
— Не совсем бред. — Она говорила спокойно, почти ласково, и это заставляло его