— Знаешь, что я тебе скажу? — добавил он. — Прежде всего должны были обыскать ее собственную квартиру или квартиру ее матери. Почему они сразу кинулись ко мне и к Марии?
Тамара призадумалась и неуверенно пожала плечами:
— Не знаю… В самом деле странно! Может быть, их квартиры уже обыскали, просто мы об этом незнаем? А может… Может быть, карты ищет кто-то и) ее родственников? Например, муж?
— Брось, он бы просто позвонил мне и прямо сказал, что ему нужно.
— Ты до сих пор слишком ему доверяешь. Не забывай, какую тайну делала Нина из своего «имущества»! Она ведь тоже могла сказать прямо, зачем пришла! А вместо этого плела какую-то чепуху, Валерий так и не понял, что ей было нужно.
— Почему она боялась назвать вещи своими именами?
— Кто знает… — Тамара подошла к нему вплотную и заглянула в глаза. — Скажи… Только не обижайся, ладно? Ты вполне уверен в ее честности? Я имею в виду не вранье, а кое-что другое. Подумай, какой выстраивается ряд: Маша, хранилище, их визит туда в начале октября, эти странные карты…
Олег промолчал, стараясь не встречаться с ее взглядом, который упорно требовал какого-то ответа. Наконец не выдержал и отвернулся к окну. Тамара не стала настаивать на немедленном ответе. Ее каблуки простучали, удалившись на кухню. Оттуда поплыл сигаретный дом. Слава богу, она больше ни о чем не спрашивала.
Эти карты… Невозможно! Эти карты принадлежали Нине легально, они достались ей по наследству, были куплены случайно… Все, что угодно, но украсть она не могла! И потом, ведь она была в хранилище вместе с Марией, а за нее Тамара ручается, как за саму себя. Что же получается — крали на пару?
«Ни за кого нельзя ручаться, — подумал он. — Почему я, например, так безусловно верю Тамаре? Да полно, кому я теперь способен верить? Нина — воровка? Что ж, может быть. Но в таком случае — Мария сообщница. Впрочем, это еще нужно доказать».
Он пошел на кухню и как можно спокойнее сказал, что готов проверить эту версию. Можно прямо сейчас или в крайнем случае завтра поехать в хранилище и спросить, имеется ли там книга, из которой могли вырезать карты. Если такая книга есть — нужно просто-напросто ее проверить на предмет вырезанных листов.
Тамара выслушала его с каменным лицом. Ему показалось, что это предложение не слишком ее об радовало. Наконец она ответила, что не слишком расположена так поступать.
— Почему же? Ты только что обвинила Нину в воровстве! Кстати, каким образом она могла провернуть такое дельце? Ведь та женщина из хранилища…
— Александра, — напомнила она забытое имя. — Да, помню. Она говорила, что в подвал спускались все вместе. И конечно, на глазах у всех Нина ничего вырезать не могла. Но откуда еще могли взяться карты? И вообще — что это за внезапный интерес к бывшему месту работы? Она столько лет спокойно жила и не вспоминала о хранилище! И вдруг забеспокоилась, нашла Машу, разорилась на угощение для тамошних сотрудниц… Странная сентиментальность!
— А ты не думаешь, что она могла пойти в хранилище, чтобы найти подобные карты и сравнить со своими? Или просто получить консультацию?
— Ни с кем она там не консультировалась! И если твоя Нина получила эти карты законным путем — почему она делала из этого такую тайну?
— Ну хорошо, — сдался он. — Ты твердо убеждена, что Нина — воровка. В таком случае почему ты не хочешь это проверить? Если мы найдем порезанную книгу, я первый признаю, что…
И тут Тамара не выдержала. Она оборвала его на полуслове и резко заявила, что никогда не позволит бросить тень на Машу. Если обнаружится, что дело обстоит именно так, — значит, Маша сопровождала вора в хранилище, а после укрывала краденые карты!
— Я на такое не пойду! — отрезала Тамара.
— А если это правда?
Ответ в корне изменил его представление о моральных устоях этой женщины. Олег и сам не знал, стал ли он после этого уважать ее больше или меньше… Даже если это правда, сказала Тамара, — такая правда обнаружиться не должна.
Некоторое время они молчали. Наконец Олег развел руками:
— Ну ладно. Ты выгораживаешь родственницу, обвиняешь бог знает в чем мою покойную подругу… Я тебе не мешаю. В таком случае скажи: чего ты хочешь? Что собираешься предпринять? В милицию, как я понимаю, ты больше не стремишься?
Она отвернулась к окну. Олег понимал, что она восприняла его слова как упрек, но он и сам был раздосадован. К чему эта излишняя щепетильность? В конце концов, ее свекровь действительно замешана в каком-то темном деле! Конечно, может оказаться, что она ни в чем не виновата, а может быть, и Нина приобрела эти карты законным путем. Но почему бы не проверить обе версии? Или еще лучше предоставить эти материалы в распоряжение следователей, которые ведут дела обеих женщин?
— Прежде всего я хочу, чтобы ты спрятал карты у себя, — сказала наконец Тамара.
Олег оторопел:
— Ничего умнее не придумала? — От волнения он отбросил всякие церемонии и заговорил так, будто знаком с Тамарой много лет. — Видела, какие у меня замки? К тому же их уже кто-то отпирал! Это все равно что выбросить карты на Улицу!
— Наоборот, — возразила она. — Тебя уже обыскивали, значит, больше не полезут. Здесь самое надежное место. Я сразу об этом подумала, когда ты сказал, что тебя обокрали.
В конце концов ему пришлось согласиться. Тамара призналась, что не решилась оставить карты дома и привезла их с собой потому, что тоже испугалась ограбления. Но ведь не может она таскать их за со бой повсюду!
— Ну ладно, — мрачно сказал Олег. — Я постараюсь припрятать их понадежнее. Но у меня возник один вопрос… Этот человек будет искать карты по всем адресам, какие сможет добыть. Значит, ты тоже должна ждать его визита.
— А я уже готова, — отмахнулась Тамара. — Только что отвезла к родителям все самое ценное. Их адреса он точно не достанет.
— Ценности его не интересуют, он ищет только карты. Зато он может выбрать другую тактику. Пока что этот тип действует наугад: бомбит одну квартиру за другой — авось повезет. Но это слишком трудоемко.
Поняв, к чему он клонит, а она часто понимала его с полуслова, Тамара медленно склонила голову. Когда же она снова ее подняла, на ее лице не было испуга. Только какое-то странное, будто замороженное спокойствие.
— Ты думаешь, он попытается выйти на личный контакт?
— Боюсь, что попытается. Ведь карт ему теперь не найти — разве что он пойдет по второму кругу. И боюсь еще, что контакт этот будет не слишком безопасным.
— Ты предлагаешь мне переехать в другое место? — все так же спокойно поинтересовалась Тамара. — Куда, например?
— Ну… К родителям. Если, конечно, ты уверена, что никто не знает их адреса.
— Валера знает, — сообщила она. — Конечно, он мог забыть его, за два-то года. Но сдается мне, что он многое помнит лучше, чем я ожидала.
— Тогда к подруге, к дальней родственнице. — Он начал раздражаться. — Как я могу давать такие советы? Тебе виднее.
И тут она ошеломила его вторично. Тоном, не терпящим возражений, Тамара заявила, — что самым безопасным местом считает его квартиру. Поскольку, сюда уже никто не сунется — все обыскано с пола до потолка.
Олег онемел. Первым побуждением было сказать, что это невозможно. Однако он промолчал. Тамара ждала ответа и как будто совершенно в нем не сомневалась. А у него в голове проносился какой-то вихрь. Лицо Нины, безмятежное, сияющее — каким было в ту пору, когда они встречались в кафе и самой большой бедой было то, что она торопилась домой… Ее детская улыбка, вечная готовность рассмеяться — так звонко, как взрослые женщины не смеются. Разве что дети… Лицо ее дочки на кладбище — серьезный и подозрительный взгляд, как будто она все узнала и все поняла. Лицо Николая. Этого человека он никак не мог понять. И вместе с тем не мог ему не верить. Лицо Марии в книжном магазине. С каким грустным, бессильным укором она смотрела на продавщицу, вырвавшую у нее из рук книгу! А потом возникло лицо сестры.
«Что я скажу Ольге, если она явится за очередной подачкой! А она всегда является без предупреждений, чтобы я от нее не сбежал!»
— Ясно. — Тамара улыбнулась, но улыбка получилась неискренней. Ей просто не хотелось терять лицо. — Что ж, я пойду. А карты пусть полежат у тебя. По крайней мере, на это ты согласился. Он опомнился:
— Перестань, оставайся! Просто я вспомнил, что ко мне часто забегает сестра.
— И что? — с любопытством спросила Тамара. — Я тебя скомпрометирую?
— Понимаешь, она только что познакомилась с Ниной, и вдруг такое…
— А ты скажи, что я твоя редакторша из издательства, и мы работаем на дому. — Ее улыбка наконец стала естественной. — Знаешь, ты самый скромный мужчина из всех, кого мне приходилось встречать. Образование тебя испортило!
Он никогда не мог понять, почему, едва воцарившись в доме, женщина немедленно ставит чайник.
— Этот гад поехал туда, да и сдал меня! — Николай сцедил в стакан остатки водки. — А клялся, что на моей стороне! В прошлую субботу встретились, он вытянул из меня все, что хотел, влез в душу без мыла…
— Давай уточним — что ты ему рассказал. — Его собеседник почти не пил и с неодобрением следил за тем, как Николай откупоривает вторую бутылку. — Главное — успокойся. Если ты чист, не о чем волноваться.
— Если! — бросил тот, срывая крышку и наклоняя бутылку над стаканом. Опьянение выражалось у него только в том, что он все больше нервничал. — Я чист, как стеклышко!
— О чем он тебя спрашивал?
— О моей машине. Говорил, что меня хотели подставить, потому и повредили крыло. И Нину сбили специально. Якобы все для этого и подстроено.
— Ты и впрямь не помнишь, когда появились эти царапины? Может, стукнулся где-нибудь?
Николай покачал головой. Нет, такого он бы не забыл.
— А в тот день, когда погибла твоя жена… Уж прости, что мы опять об этом! Ты спрашивал своего охранника — может, кто-то брал твою машину?
— Спрашивал — никто не брал. Но я ему не доверяю, на этого типа надеяться нельзя. Уволю! Вообще всех разгоню, зажрались!