В квартире — никого. Я поднимусь, войду… А если там меня кто-то ждет? Тут мне и газ припомнился — кто-то же вошел и открыл кран, когда я спала! Теперь я уверена — это сделал кто-то другой, не я!
— И ты не пошла наверх? — напряженно поинтересовался Олег.
Нина с трудом растянула губы в улыбку — та получилась неузнаваемой, кривой.
— Нет, я пошла. Тихонько так, на цыпочках. И все время смотрела наверх… Там никого не было. А у своей двери остановилась, так, чтобы меня в глазок не было видно. Постояла, послушала. Я, наверное, минут пятнадцать там стояла как дура, у собственной квартиры… Так и не решилась открыть дверь.
Точнее, она решилась. Уже почти решилась, когда из-за двери донесся слабый, но очень знакомый звук. Скрипнул паркет — кто-то топтался за самой дверью, переминаясь с ноги на ногу. Там, внутри, уже устали ее ждать.
Она замолчала и вынула из пачки еще одну сигарету — последнюю. Зябко повела плечами:
— А у тебя не жарко… Хотя мне почему-то везде холодно. Никак не могу согреться — трясет со вчерашнего дня. Можно я приму ванну?
Олег наконец очнулся. Завершение ее рассказа повергло его в такой шок, что он долго не мог заговорить. Но тут его прорвало:
— Нина, но тебе же могло показаться! Скрипел паркет, большая беда! У меня тоже скрипит, он просто рассыхается!
Та чиркнула зажигалкой:
— У нас скрипит по-другому. Там у самого порога неважно пригнана доска. Как наступишь — она скрипит. Меня это ужасно раздражает. Но если не наступать — она и не шелохнется.
— Значит, послышалось! Ты хотела что-нибудь услышать и услышала!
В ответ на это женщина совершенно спокойно ответила, что слух у нее в полном порядке. А также зрение, обоняние и прочие органы чувств. И она уверена — кто-то там, за дверью, был.
— Но ты, конечно, не стала это проверять?
— Я что — самоубийца? — Она вскинула голову и пристально посмотрела на него. — Ты мне не веришь, по глазам вижу. Ты думаешь, что никого в квартире не было.
— Почему ты не обратилась к соседям, не позвонила мужу? Можно было просто вызвать милицию!
— А что бы я сказала соседям? Что боюсь идти домой? У Коли были важные переговоры, и он все равно не смог бы приехать. А милиция… — Она невесело засмеялась: — Представляю себе свой звонок! Третий день хотят убить, а сейчас заманивают в собственную квартиру! Да кто бы стал меня слушать!
— Ну и что ты сделала?
— Свалила оттуда, вот что! Вернулась на работу и оттуда позвонила домой. Никто, конечно, не отвечал.
— Ну а за дочку ты не боялась? Она-то должна была прийти домой после школы!
Нина покачала головой:
— Не домой, а в свою художественную студию. Ребенок возвращается домой позже нас всех. И мы всегда забираем ее из студии на машине.
В самом деле, Олег припомнил — дочь Нины занималась сразу в четырех кружках, где пытались развивать ее художественные наклонности. Девочка танцевала, пела, рисовала и училась какому-то изящному рукоделию. Он никогда не встречал этого ребенка, но, судя по снимкам, которые ему как-то показала Нина, этой бледной худенькой девочке больше всего нужен был полноценный отдых, а не развитие художественных наклонностей. Но кем он был для нее, чтобы давать такие советы?
— Во всяком случае, когда мы все втроем вернулись домой, там уже никого не было, — сказала Нина. — В кафе после работы я, сам понимаешь, не поехала. Уж ты меня прости, но меня волновало кое-что другое.
Он с готовностью ее простил. Женщина сказала, что, едва войдя в квартиру, тщательно осмотрела паркет, все следы на нем, проверила расположение и наличие всех мелочей… Казалось, все было так, как она оставила утром. И никаких следов.
— А что ты ожидала там найти? — удивился Олег.
— Ну, если он был в мокрой обуви…
— Он мог приехать на той самой машине, которая чуть тебя не убила. — Олег невольно включился в игру. — А потом, почему ты уверена, что это мужчина? Ты же не видела водителя… Хотя да, голос по телефону… Голос ты тоже не узнала?
— Да я бы и твой не узнала, если бы ты так тараторил и сообщал такие ужасы! — отмахнулась она. — Не узнала и вряд ли узнаю. Короче, все. Тьма. Знаю только одно — меня кто-то хочет убить.
— Как же ты не побоялась назначать мне свидание на полночь? — удивился он. — Ты пришла туда пешком? Неужели решилась ловить машину?
Я вызвала такси. Да не в этом дело! Раньше полуночи я просто не могла освободиться. Понимаешь, Коля тем же вечером уехал в командировку — они наконец пускают новую линию на заводе. У него самолет улетал в одиннадцатом часу. Ну, мы с Дианкой отвезли его в аэропорт, а потом, на обратном пути, я забросила ее к маме. Дите, конечно, возмущалось, но я обещала, что целую неделю она не будет ходить в свою студию. Она все эти кружки просто ненавидит!
— Значит, дома у вас никого сейчас нет?
Она кивнула:
— Я сразу решила — раз уж тот тип знает, как попасть в квартиру, — мне там нечего делать. И ребенку там нельзя оставаться. Вдруг он переключится на Дианку? Я же не знаю, почему он на меня взъелся!
— И тем не менее ты всю ночь моталась по городу?! — воскликнул Олег. — А если он за тобой следил? Ты не подумала, как легко ему будет убить тебя после полуночи, на Чистых прудах, где в такое время ни одна собака не…
Он осекся. Нина снова отмахнулась и принялась что-то объяснять. Краем уха он слышал, как она убеждает не то его, не то себя: никто не следил за их машиной ни по дороге в аэропорт, ни потом, на обратном пути, — она была настороже. Прежде чем завезти Дианку к матери, она нарочно петляла, выдумывала самые невообразимые маршруты — и никто за ней не ехал. Машину она оставила на платной стоянке, а без машины, просто по силуэту, тот человек не смог бы ее вычислить. Подозревать таксиста — это нелепость, тогда уж нужно подозревать всех. А ночью на Чистых прудах для нее теперь намного меньше опасности, чем дома, в собственной постели, за запертой дверью…
Он слышал ее, но как-то отстранение — как радио с приглушенным звуком. Олег снова увидел ту фигуру, замаячившую впереди, на скамейке. На земле, рядом с чуть подвернувшимся на сторону маленьким сапожком, — раскрытая сумка. Черное пальто с меховым воротником — Нина повесила в прихожей почти такое же, только марка подороже и фасон поновее. Гладко причесанные темные волосы и распахнутые, отражающие огненно-черный пруд глаза…
— Так есть у тебя горячая вода? — настойчиво переспросила Нина. — Неужели отключили?!
— Послушай, откуда ты мне вчера звонила? — опомнился Олег. — Ну, когда я ждал тебя в кафе?
Она ошеломленно молчала, собираясь с мыслями. А потом заявила, что конечно же звонила из дома.
— Какое это имеет значение?
— Когда ты говорила, я слышал в трубке еще чей-то голос. Мужской. Кто это был?
Нина окончательно растерялась:
— Кто? Господи, да какая разница? Муж, наверное!
— Ты что — при нем назначала мне свидание?
Нина призадумалась и наконец сказала, что это
вряд ли могло быть. У них дома, конечно, свобода и равноправие, но всему есть предел… Она не стала бы так оскорблять супруга, тем более что тот ведет себя в высшей степени терпимо.
— Но кто-то ведь был с тобою рядом! — настаивал Олег. — Я слышал голос!
— Да что ты прицепился к этому звонку? Если я назначала тебе свидание, значит, никто меня в этот миг не слышал! Дура я, что ли, или окончательная стерва, чтобы назначать тебе свидания при муже и ребенке! Дома я была, наверное! Вещи ему собирала в командировку и кормила всех ужином!
Олег перевел дух и как можно спокойнее сказал, что, если все рассказанное Ниной — правда, тогда этот звонок как раз имеет большое значение. Потому что вчера ее пытались подстеречь дважды. Первый раз — в собственной квартире, а второй — ночью, на Чистых прудах. Кто-то слышал, как она назначала ему свидание, иначе как об этом могли узнать?
Нина осторожно заглянула ему в глаза — как-то по-кошачьи вкрадчиво:
— Ночью, на прудах? Олежка, там никого не было!
— Уже не было! — сорвался он. — Ты пришла, когда труп уже увезли!
И, встретив ее обезумевший взгляд, добавил, что, наверное, Нину вчера хранил какой-то добрый ангел. Если бы она, по своему обыкновению, не опоздала на свидание, на скамейке мог бы оказаться именно ее труп.
— А там б-был к-кто-то… — в панике запиналась Нина, хватая его за рукава пижамы.
— Вместо тебя убили кого-то другого. Другую женщину. Я издали принял ее за тебя… Пальто похоже, и прическа… Я и милицию туда вызывал. Да не смотри ты на меня так. — Он освободился от ее рук и встал. — Сейчас принесу тебе воды.
Он задержался на кухне, давая своей гостье время, чтобы прийти в себя. Ему и самому нужно было успокоиться — когда он наливал воду, стакан приплясывал у него в руке. До самого последнего момента он все-таки сомневался, что Нина говорит правду. Может быть, и не лжет, но наверняка запуталась, все неверно поняла, напугалась, когда нужно было разобраться… Какие-то неприятные совпадения и, конечно, расстроенные нервы… Но теперь, вспомнив ту женщину на Чистых прудах, Олег был уверен — Нина и впрямь подвергалась опасности.
«Ее убили вместо Нинки, потому что она сидела на том месте, где должна была быть Нина! И одета была примерно похоже! Господи, я ведь мог найти там Нинку!»
Из комнаты донесся жалобный голос:
— Где ты? Кому-то звонишь?
Он вернулся и протянул ей стакан. Нина торопливо вытерла проступившие слезы, окончательно размазав вокруг глаз косметику:
— Ну кто меня так ненавидит?! Да я никому зла не сделала, чтобы вот так… Ее убили, да?! Как?!
— Я не знаю, — уклонился он от ответа. На самом деле он знал. Это был выстрел, судя по всему — почти в упор. В темноте, на черном пальто, он не разглядел дыру в груди, но когда патруль осветил жертву сильным фонариком, Олег едва удержался на ногах. Такое он видел впервые — если не считать телевизора, конечно. И сейчас решил не пугать свою гостью. Пистолет — это уже чересчур серьезно.