— Как? — Я разинула рот. И смотрела на нее в изумлении. — Что ты сказала?
Сара отложила кисть. Она вытерла руки о свою серую рабочую блузу.
— Эми, я знаю, что это Слэппи, — повторила она шепотом.
— Я… я… — Я была так поражена, что лишилась дара речи. — Но, Сара… ты…
— Прости. Мне так жаль! — с чувством воскликнула она. Она бросилась ко мне, обхватила руками и крепко сжала в объятиях.
Я все еще не могла поверить ее словам. Голова шла кругом.
Я мягко отстранила ее.
— Ты все это время знала? Ты знала, что это делал Слэппи, а не я?
Сара кивнула.
— В ту ночь я проснулась. Услышала, что по комнате кто-то ходит. Я притворилась спящей. А сама держала глаза приоткрытыми.
— И?.. — спросила я.
— Я видела Слэппи, — призналась Сара, опуская глаза. — Я видела, как он взял кисть. Видела, как он выводил твое имя на стенах моей комнаты.
— Но ничего не сказала маме и папе? — вскричала я. — Ты заставила их думать, что это была я? И все это время ты знала правду?
Сара по-прежнему упиралась взглядом в пол. Темные пряди волос падали ей на лицо. Она отбросила их назад быстрым, нервным движением руки.
— Мне… мне не хотелось в это верить, — призналась она. — Мне не хотелось верить, что деревянная кукла способна ходить сама по себе, что она может быть… живой.
Я сверлила ее испепеляющим взглядом.
— И тогда?..
— Тогда я обвинила тебя, — всхлипнула Сара. — Наверное, правда казалась мне слишком страшной. Я была так напугана, Эми. Я хотела поверить, что это ты делаешь такие ужасные вещи. Хотела притвориться, что болванчик тут ни при чем…
— Ты хотела втравить меня в неприятности, — перебила я. — Вот зачем ты так поступила, Сара. Вот зачем ты лгала маме и папе. Ты хотела втравить меня в неприятности.
Она наконец подняла голову и посмотрела мне в лицо. На ее щеках я увидела две дорожки от слез.
— Да, наверное, — пробормотала она.
Обеими руками она вытерла слезы. Ее зеленые глаза смотрели на меня в упор.
— Я… думаю, я немного завидовала тебе, — сказала она.
— Что? — Вот уже во второй раз сестра меня огорошила. Я смотрела на нее, пытаясь осмыслить ее слова. — Ты? — воскликнула я. — ТЫ завидовала МНЕ?
Она кивнула.
— Да. Наверное. У тебя такой легкий взгляд на жизнь. Ты такая спокойная. Всем по душе твое чувство юмора. Не то что я… Мне приходится рисовать, чтобы меня заметили.
Я открыла рот, но не смогла издать ни звука.
Чего-чего, а такого я не ожидала. Сара завидует мне?
Неужели она не знает, как сильно я завидовала ей?
Внезапно в груди у меня возникло странное ощущение. Глаза наполнились слезами. Чувства нахлынули на меня, словно приливная волна.
Я бросилась к Саре и крепко обняла ее.
Ни с того ни с сего на нас напал безудержный смех. Сама не знаю, почему. Так мы и стояли посреди ее комнаты, хохоча, как ненормальные.
Наверное, мы просто радовались тому, что все прояснилось.
А потом перед моим мысленным взором снова возникло раскрашенное лицо Слэппи. Вся похолодев, я сразу же вспомнила, зачем ворвалась в комнату сестры.
— Ты должна мне помочь, — сказала я. — И немедленно.
Улыбка Сары исчезла.
— Помочь с чем? — спросила она.
— Нужно избавиться от Слэппи, — сказала я. — Нужно сбагрить его подальше.
Я потянула ее за руку. Она покорно вышла за мной в коридор.
— Но… как? — спросила она.
Войдя в мою комнату, мы в один голос вскрикнули.
Последний удар ногой — и дверь чулана с грохотом распахнулась.
Слэппи вырвался на свободу, его глазах горели бешеной яростью.
— Знаете что, рабыни? — проскрипел он. — Слэппи непобедим!
— Хватай его! — крикнула я сестре.
Вытянув руки, я совершила отчаянный прыжок к болванчику. Но он отбежал в сторону и увернулся от моих рук.
Его голубые глаза лихорадочно сверкали. Красные губы кривились в мерзкой усмешке.
— Сдавайтесь, рабыни! — проскрипел он. — Вам не одержать верх!
Сара держалась у меня за спиной, положив руки на дверной косяк. В ее глазах я видела страх.
Я предприняла еще одну попытку схватить Слэппи. И снова промахнулась.
— Сара, да помоги же! — взмолилась я.
Сара шагнула в комнату.
Я бросилась на Слэппи и поймала его за бескостную лодыжку.
Крякнув, он вырвал ногу из моей хватки, метнулся к двери — и с разбегу врезался в Сару.
Столкновение ошеломило обоих.
Сара отпрянула назад.
Слэппи зашатался, потеряв равновесие.
Я накинулась на него, ухватила его за руки и заломила их ему за спину.
Он извивался и корчился. Он ожесточенно отбивался ногами.
Но Сара схватила его за большие кожаные ботинки.
— Вяжи его в узел! — крикнула она, задыхаясь.
Он лягался и бился в корчах.
Но мы держали крепко.
Я скрутила его руки за спиной. Обернула их друг вокруг друга. И еще раз. И еще. Потом завязала их самым крепким узлом, каким только смогла.
Слэппи извивался и брыкался, громко рыча, его деревянные челюсти клацали.
Разделавшись с руками, я подняла глаза, и увидела, что Сара, не теряя времени даром, связала узлом и ноги болванчика.
Слэппи запрокинул голову и заревел от ярости. Его глаза закатились под лоб, так что виднелись одни белки.
— Положили меня, рабыни! А ну, живо положили меня!
Свободной рукой я дотянулась до прикроватного столика, схватила пачку салфеток и затолкала их Слэппи в рот.
Он протестующе заворчал, потом затих.
— Что теперь? — крикнула Сара, запыхавшись. — Куда нам его девать?
Мой взгляд заметался по комнате. Нет, решила я. Не хочу держать его в своей комнате. Не хочу, чтобы он вообще находился в моем доме.
— На улицу, — скомандовала я, обеими руками вцепившись в связанные руки болванчика. — Давай вынесем его на улицу.
Стараясь удержать дергающиеся ноги, Сара бросила взгляд на часы.
— Двенадцатый час. А если мама с папой услышат?
— Да плевать! — крикнула я. — Быстрее! Я хочу, чтоб его здесь не было! Видеть его больше не желаю!
Мы вытащили Слэппи в коридор. Дверь родительской спальни по-прежнему оставалась закрытой.
Вот и хорошо, подумала я. Они не слышали звуков борьбы.
Сара несла болванчика за связанные узлом ноги. Я держала за руки.
К тому времени Слэппи прекратил извиваться и дергаться. Наверное, он ждал, что мы сделаем с ним дальше. Кляп из салфеток заглушал его крики.
Я понятия не имела, куда его нести. Все, что я знала — это что его нужно убрать из дома.
Мы протащили его через темную гостиную и выволокли за дверь. Мы окунулись в жаркую, душную ночь, скорее летнюю, нежели весеннюю. Бледный серп луны низко висел в иссиня-черном небе.
Не было ни ветерка. Ни единого звука. Ни малейшего движения.
Мы понесли болванчика к подъездной дорожке.
— Давай увезем его куда-нибудь на велосипедах? — предложила Сара.
— А как мы его будем тогда удерживать? — возразила я. — Да и слишком темно уже. Слишком опасно. Давай просто унесем его за пару кварталов и скинем где-нибудь.
— В помойный бак, что ли? — спросила Сара.
Я кивнула:
— Там ему самое место. В помойке.
На наше счастье, болванчик весил совсем немного. Мы спустились на тротуар и понесли его в конец квартала.
Слэппи все так же безвольно висел в наших руках, закатив глаза под самый лоб.
На углу улицы я заметила два приближающихся круга белого света. Автомобильные фары.
— Прячемся! — шепнула я Саре.
В последний момент мы успели юркнуть за живую изгородь. Машина проехала мимо, не сбавляя скорости.
Мы подождали, пока мерцание красных габаритных огней не растворилось в ночи. Затем мы снова тронулись в путь, растянув между собою болванчика.
— Эй, а может сюда? — предложила Сара, показав свободной рукой.
Прищурившись, я увидела, что привлекло ее внимание. Ряд металлических мусорных баков выстроился перед погруженным в темноту домом на другой стороне улицы.
— Как будто сойдет, — сказала я. — Давай засунем его туда и закрепим крышку. Может, его завтра мусорщики заберут.
Я первой двинулась через дорогу… и вдруг остановилась.
— Сара, погоди, — прошептала я. — Есть идея получше.
Мы дотащили болванчика до перекрестка. Я показала на металлический водосток возле обочины.
— В канализацию? — прошептала Сара.
Я кивнула.
— Туда ему и дорога. — Сквозь узкое отверстие водостока, я слышала шум сточных вод, бегущих далеко внизу. — Давай. Затолкаем его туда.
Слэппи по-прежнему не шевелился и не протестовал.
Я погрузила его голову в отверстие водостока. Затем мы с Сарой протолкнули его туда головой вперед.
Послышалось громкое «плюх!», а за ним не менее громкое «бам!», когда он ударился о дно водостока.
Мы прислушивались. Тишина. Потом послышалось тихое журчание воды.
Мы с Сарой обменялись улыбками.
И поспешили домой. Я была так счастлива, что большую часть пути преодолела вприпрыжку.
На следующее утро мы с Сарой пришли на кухню к завтраку вместе. Мама отвернулась от кухонной стойки, на которой наливала себе утреннюю чашечку кофе.
Джед уже сидел за столом, уплетая хрустящие хлопья.
— А он-то как здесь? — спросил Джед.
Он показал на противоположную сторону стола.
На Слэппи. Восседающего на стуле.
Мы с Сарой ахнули в один голос.
— Да. Что здесь делает болванчик? — спросила меня мама. — Прихожу с утра на кухню, а он тут сидит. И почему он такой грязный? Где он побывал, Эми?
Я едва была способна хоть слово выдавить.
— Я… э-э… наверное, где-нибудь его уронила, — промямлила я наконец.
— Ну так унеси его обратно, — велела мама. — Ему следует лежать в чулане, помнишь?
— Э-э… да. Я помню, — со вздохом проговорила я.
— И не забудь потом его почистить, — добавила мама, помешивая ложечкой кофе. — У него такой вид, будто его вываляли в грязи.