Вся семья собралась в гостиной. Мы заняли места, привычные для Вечеров Семейного Дарения. Вот только сегодня был не Вечер Семейного Дарения. Сегодня был Вечер Обсуждения, Как Нам Быть с Эми.
— Эми, прежде всего ты должна сказать нам правду, — начала мама. Она замерла на диване, сцепив руки на коленях.
Папа сидел на другом конце дивана, нервно похлопывая ладонью по подлокотнику и покусывая губу. Джед и Сара устроились на полу возле стены.
— Я уже сказала правду, — проговорила я срывающимся голосом. Я съежилась в кресле напротив них. Волосы падали мне на лицо, но я даже не пыталась их пригладить. На моей белой футболке расплывались до сих пор не просохшие пятна от слез. — Если б вы только выслушали меня! — взмолилась я.
— Ладно, мы слушаем, — сказала мама.
— Когда я вошла в свою комнату, — начала я, — на туфлях у Слэппи были брызги краски. И…
— Довольно! — вскочил папа.
— Ну пап… — запротестовала я.
— Довольно! — Он нацелил на меня обвиняющий палец: — Никаких больше бредовых сказочек, юная леди. Сказочкам конец. Мы не хотим слушать про пятна краски на туфлях Слэппи. Мы хотим, чтобы ты объяснила преступление, совершенное сегодня в комнате Сары.
— Но я УЖЕ объяснила! — взвыла я. — Почему у Слэппи на туфлях краска? Почему?
Папа со вздохом рухнул обратно на диван. Он что-то прошептал маме. Та прошептала что-то в ответ.
Мне показалось, что одно слово я все-таки расслышала: «…врачу».
— Вы… вы хотите показать меня психиатру? — робко осведомилась я.
— А как по-твоему, он тебе нужен? — спросила мама, испытующе взглянув на меня.
Я покачала головой:
— Нет.
— Мы с твоим отцом это обсудим, — сказала мама. — Будем решать, как нам поступить наилучшим образом.
Как поступить наилучшим образом?
Меня приговорили к домашнему аресту на две недели. Никакого кино.
Никаких визитов друзей. Никаких походов по магазинам. Никаких походов вообще куда бы то ни было.
Я слышала, как они совещались между собой, что, мол, неплохо бы найти мне домашнего репетитора. Но со мной этот вопрос обсуждать не стали.
Всю неделю я чувствовала, что они за мной наблюдают. Изучают меня, словно я была существом с другой планеты.
Сара держалась со мной подчеркнуто холодно. Ее комнату пришлось тщательно отдраить и постелить новый ковер. Сару это ни капельки не обрадовало.
Даже Джед стал относиться ко мне по-другому. Он ходил мимо меня на цыпочках и вообще старательно избегал, словно зачумленную. Не дразнил, не называл вонючкой, не придумывал обидных кличек.
Мне всерьез этого не хватало. Кроме шуток.
Как я себя чувствовала? Хуже некуда.
Мне хотелось заболеть. Подхватить тяжелейшее расстройство желудка, чтобы все меня жалели и перестали считать преступницей.
Единственный светлый момент: мне все-таки разрешили выступить со Слэппи в субботу в «Доме Вечеринок».
Всякий раз, как я брала Слэппи в руки, мне становилось не по себе. Я вспоминала краску на его ботинках и разгром в комнате сестры.
Но я не могла придумать внятного объяснения. Так что я практиковалась со Слэппи каждую ночь.
Я набрала множество подходящих шуток. Глупых шуток, которые, как я считала, позабавят трехлетнюю малышню.
При этом я разглядывала себя в зеркало. У меня все лучше получалось не шевелить губами. И постепенно я наловчилась правильно двигать глазами и ртом Слэппи.
— Тук-тук, — заставляла я его сказать.
— Кто там? — спрашивала я.
— Бодай.
— Бодать кого? — спрашивала я.
— Бодай бде досовой бладок! У бедя узасный дасборк!
А потом я запрокидывала голову Слэппи, широко раскрывала деревянный рот и сотрясала все его тело, заставляя чихать, чихать, чихать…
Я рассчитывала, что трехлетки будут валяться от смеха.
Каждый вечер я трудилась без устали над нашим комедийным представлением. Трудилась изо всех сил.
Я и подумать не могла, что представление будет сорвано.
В субботу после обеда мама подбросила меня до «Дома Вечеринок».
— Удачно тебе выступить! — напутствовала она, прежде чем уехать.
Я бережно несла Слэппи на руках. В дверях меня встречала Марго. Она приветствовала меня взволнованной улыбкой.
— Как раз вовремя! — воскликнула она. — Детишки почти все в сборе. Они настоящие разбойники!
— О, здорово! — проворчала я, закатывая глаза.
— Разбойники-то разбойники, но такие славные! — добавила Марго.
Она провела меня извилистыми коридорами к праздничному залу. Потолок был увешан связками красных и желтых воздушных шариков. Я увидела стол, также разукрашенный в красных и желтых тонах. К каждому стулу, стоявшему возле стола, было привязано по воздушному шарику на ниточке. На каждом шарике стояло имя гостя.
Малыши и впрямь оказались премилыми. Большинство из них были одеты в джинсы и желтые футболки. Две девочки были в просторных нарядных платьицах.
Я насчитала с десяток ребятишек, и все они лихо гонялись друг за дружкой по огромному залу.
Их мамы собрались за длинным столом у дальней стены. Одни сидели, другие стояли, сбившись стайкой, и болтали о том о сем, третьи покрикивали на своих отпрысков, требуя, чтобы те перестали беситься.
— Я помогаю, разливаю пунш и другие напитки, — сообщила мне Марго. — Папа хочет, чтобы ты выступила первой. Ну, понимаешь, чтобы успокоить детвору.
Я с трудом сглотнула.
— Первым номером, да?
Я страшно волновалась. За обедом я едва смогла проглотить сэндвич с тунцом. Теперь же я и вовсе не знала, куда деваться. В животе порхали бабочки.
Марго провела меня на середину зала. Я увидела невысокий деревянный помост, выкрашенный в яркий голубой цвет. Это была сцена.
При виде сцены мое сердце учащенно забилось. Во рту резко пересохло.
Неужели я смогу подняться на сцену и выступить перед всеми этими людьми — детьми и их матерями?
Я и забыла, что матери тоже будут здесь. В присутствии взрослых я нервничала еще сильнее.
— А вот и наша именинница, — услышала я женский голос.
Обернувшись, я увидела улыбающуюся мамочку. Она держала за руку прелестную маленькую девочку. Девчушка смотрела на меня сияющими голубыми глазами. У нее были прямые темные волосы, совсем как у меня, только более мягкие и шелковистые. В волосах была повязана ярко-желтая ленточка. Она идеально шла к ее нарядному желтому платьицу и таким же желтым кроссовочкам.
— Это Алисия, — сообщила ее мать.
— Привет. Я Эми, — ответила я.
— Алисия будет рада познакомиться с твоим болванчиком, — сказала женщина.
— Он настоящий? — спросила Алисия.
Вопрос поставил меня в тупик.
— Он настоящий болванчик, — сказала я.
Я устроила Слэппи на локте и просунула свободную руку ему в спину.
— Это Слэппи, — сказала я малышке. — Слэппи, это Алисия.
— Как поживаешь? — спросила я за Слэппи.
Алисия и ее мама дружно рассмеялись. Алисия не сводила с болванчика сияющих голубых глаз.
— Сколько тебе лет? — спросила я устами Слэппи.
Алисия показала три пальчика.
— Мне ф-фри, — сказала она ему.
— Хочешь пожать Слэппи руку? — предложила я.
Алисия кивнула.
Я чуть опустила болванчика. И выставила его правую руку вперед.
— Давай, — сказала я Алисии. — Возьми его руку.
Алисия протянула ладошку и схватила Слэппи за руку. Она захихикала.
— С днем рождения, — сказал Слэппи.
Алисия ласково пожала ему руку. И сразу попятилась.
— Нам не терпится увидеть твое выступление, — сказала ее мать. — Уверена, деткам понравится.
— Надеюсь! — ответила я. В животе снова заплясали бабочки. Я по-прежнему страшно нервничала.
— Пусти! — крикнула Алисия. Она дернула Слэппи за руку и захихикала. — А он не отпускает!
Мама Алисии засмеялась:
— Какой смешной болванчик! — Она взяла Алисию за другую руку. — Отпусти болванчика, милая. Нам нужно рассадить всех по местам до начала представления.
Алисия потянула сильнее.
— Но он не отпускает меня, мамик! — крикнула она. — Он хочет пожимать ручки!
Она с силой дернула. Но деревянная рука Слэппи по-прежнему сжимала ее маленькую ладошку. Алисия захихикала.
— Он меня любит. Не хочет отпускать.
— Ой, смотри, — сказала ее мать, бросив взгляд на дверь. — Фиби с Дженнифер пришли. Давай пойдем поприветствуем их.
Алисия пыталась последовать за мамой, но Слэппи крепко удерживал ее за руку. Улыбка Алисии поблекла.
— Пусти! — потребовала она.
Я заметила, что вокруг уже собрались несколько малышей. Они смотрели, как Алисия пытается высвободить руку у Слэппи.
— Пусти! Пусти меня! — сердито закричала Алисия.
Я наклонилась, чтобы осмотреть руку Слэппи. К моему изумлению, его пальцы, похоже, и впрямь крепко сжимали ручонку Алисии.
Алисия с силой дернула.
— Ой! Мамик, он мне делает больно!
Еще больше детей подошли посмотреть. Некоторые смеялись. Двое темноволосых мальчуганов испуганно переглянулись.
— Пожалуйста, заставь его отпустить! — захныкала Алисия. Она дергала ручонкой снова и снова.
Я в панике застыла. Мысли путались. Я пыталась сообразить, что делать.
Может, Алисия каким-то образом защемила руку?
Не могли же пальцы Слэппи сомкнуться на ее руке… не так ли?
Мать Алисии смотрела на меня негодующе.
— Пожалуйста, отпусти руку Алисии, — с раздражением сказала она.
— Он мне делает больно! — закричала Алисия. — Ой! Он мне руку давит!
В комнате повисла напряженная тишина. Все остальные дети теперь смотрели на нас. Глаза круглые. Лица обескураженные.
Я не знала, как быть. Я не могла управлять рукой Слэппи.
Мое сердце учащенно заколотилось. Я попыталась обратить все в шутку.
— Слэппи и впрямь тебя любит! — сказала я Алисии.
Но малютка уже начала всхлипывать. По ее личику градом катились слезы.
— Мамик, заставь его прекратить!
Я высвободила руку из спины Слэппи. Обеими руками я вцепилась в деревянную ладонь.