Но все по-прежнему молчали. Мама с папой хмурились и качали головами.
Тишину нарушило хихиканье Джеда.
— Что за чушь, — сказал он Саре.
Сара опустила глаза и ничего не ответила.
— О, Эми, — вздохнула мама. — Неужели ты действительно думала, что сможешь свалить все на болванчика, сунув ему в руку кисть?
— А? — выдохнула я, не понимая, о чем она говорит.
— Неужели ты действительно думала, что мы этому поверим? — тихо спросил папа. Он пристально смотрел мне в глаза. — Неужели ты считала, что сунув Слэппи в руку кисть, убедишь нас, что это он исписал твоим именем стены у Сары?
— Ничего я не совала! — взвизгнула я.
— Когда это она выучилась писать? — съязвил Джед.
— Потише, Джед, — осадил его папа. — Тут дело серьезное. Это тебе не шутки.
— Сара, забери Джеда, — распорядилась мама. — Идите на кухню и позавтракайте.
Сара повела Джеда к двери. Но он вывернулся.
— Я хочу остаться! — закричал он. — Я хочу посмотреть, как вы накажете Эми!
— Вон! — крикнула мама, замахав на него руками.
Сара вытащила его из комнаты.
Меня колотила крупная дрожь. Прищурившись, я посмотрела на Слэппи. Неужели его ухмылка стала шире?
Я смотрела на кисть в его руке. Красная краска на щетинках расплывалась, расплывалась, пока перед глазами не осталась одна сплошная краснота.
Несколько раз моргнув, я повернулась к родителям.
— Вы действительно мне не верите? — спросила я дрожащим голосом.
Они покачали головами.
— Как же нам тебе поверить, милая? — ответила мама.
— Мы не можем поверить в то, что деревянный болванчик учинил все это безобразие в Сариной комнате, — добавил папа. — Почему бы тебе не сказать нам правду, Эми?
— Но я уже сказала! — возразила я.
Как мне доказать им это? Как?
С яростным воплем я захлопнула дверь чулана.
— Давай попробуем успокоиться, — тихо попросила мама. — Давайте оденемся и позавтракаем. Поговорить можно, когда все хоть чуточку устаканится.
— Дельная мысль, — сказал папа, по-прежнему щуря на меня глаза за стеклами очков, будто видел впервые в жизни.
Он поскреб лысину.
— Похоже, придется звать маляра. Красный как минимум в два слоя закрашивать нужно.
Они с мамой повернулись и медленно направились к двери, обсуждая по дороге, сколько денег уйдет на то, чтобы привести комнату Сары в божеский вид.
Стоя посреди комнаты, я закрыла глаза. Всякий раз, закрывая их, я видела красный цвет, обезобразивший стены Сариной комнаты:
ЭМИ ЭМИ ЭМИ ЭМИ
— Но я этого не делала! — выкрикнула я вслух.
Чувствуя, как колотится сердце, я повернулась, взялась за ручку и рывком распахнула дверь чулана.
Ухватив Слэппи за плечи, я подняла его с пола.
Кисть выскользнула из его пальцев и со стуком приземлилась возле моей босой ноги.
В гневе я затрясла болванчика. Затрясла так яростно, что его руки и ноги мотались из стороны в сторону, а голова запрокинулась назад.
Затем я подняла его так, чтобы его глаза оказались вровень с моими.
— Признавайся! — закричала я, глядя со злостью в его ухмыляющуюся физиономию. — Ну же! Признавайся, что это сделал ты! Скажи мне, что это сделал ты!
Стеклянные глаза слепо таращились на меня.
Безжизненные.
Пустые.
Никто из нас не шевелился.
А потом, к моему ужасу, деревянные губы разомкнулись. Красный рот медленно приоткрылся.
И Слэппи издал тихий, зловещий смешок:
— Хии-хии-хии…
— Я не смогу прийти, — мрачно сообщила я Марго. Я лежала на кровати, прижимая к уху телефонную трубку. — Мне на целый день запретили выходить из комнаты.
— Как? За что? — поразилась Марго.
Я вздохнула.
— Если скажу, Марго, ты мне все равно не поверишь.
— Испытай меня.
Я все равно решила не говорить. И так уже вся семья считает, что я рехнулась. Зачем убеждать в этом еще и лучшую подругу?
— Может быть, расскажу при встрече, — сказала я.
На другом конце линии воцарилось молчание.
Потом Марго с благоговением выдохнула:
— Ух ты-ы…
— Ух ты? Что значит это «ух ты»? — закричала я.
— Ух ты. Видать, ты и впрямь натворила дел, раз даже не можешь об этом говорить.
— Это… это просто странно, — пробормотала я. — Давай сменим тему?
Снова молчание.
— Папа скоро устраивает вечеринку для шестилетних, Эми. И он интересовался…
— Нет. Извини, — тут же перебила я. — Я убрала Слэппи подальше.
— Как так? — удивилась Марго.
— Я убрала болванчика, — повторила я. — С этим покончено. Не буду я больше чревовещателем.
— Но, Эми… — запротестовала Марго. — Ты же так любила играть с этими болванчиками. И ты говорила, что не прочь малость подзаработать, помнишь? Вот папа и…
— Нет, — отрезала я. — Я передумала, Марго. Извини. Передай папе, что мне очень жаль. Я… я расскажу подробнее, когда мы увидимся.
Я тяжело сглотнула. И добавила:
— Если когда-нибудь мы увидимся.
— Звучит жутко, — тихо сказала Марго. — Может, мне самой к тебе приехать? Думаю, я могла бы попросить папу меня подбросить.
— Я наказана по полной программе, — горестно ответила я. — Никаких посетителей.
В коридоре послышались шаги. Наверное, мама или папа шли проверить меня. Кстати, мне и по телефону запрещено было разговаривать.
— Мне пора. Пока, Марго, — прошептала я. И повесила трубку.
В дверь постучалась мама. Я сразу узнала ее по манере стучать.
— Эми, хочешь поговорить? — спросила она.
— Не слишком, — угрюмо отозвалась я.
— Как только сознаешься, тебе позволят выйти, — сказала мама.
— Знаю, — буркнула я.
— Почему бы тебе не сознаться прямо сейчас? Такой денек славный, — продолжала мама. — Не трать его, просиживая в комнате.
— Мне… мне что-то не хочется разговаривать, — сказала я.
Больше она ничего не сказала. Но я слышала, что она по-прежнему торчит под дверью. Наконец, я услышала ее шаги, удаляющиеся обратно по коридору.
Я взяла подушку и зарылась в нее лицом.
Мне хотелось отгородиться от всего мира. И подумать.
Думай. Думай. Думай.
Я не стану признаваться в преступлении, которого не совершала. Ни за что.
Я найду способ доказать, что виновник — не кто иной, как Слэппи. И что я никакая не сумасшедшая.
Я должна как-то продемонстрировать всем, что Слэппи — не обычный болванчик.
Он живой. И несет в себе зло.
Но как это доказать?
Я встала и принялась мерить шагами комнату. Остановившись у окна, я выглянула на передний двор.
За окном и впрямь стоял прекрасный весенний день. Ярко-желтые тюльпаны покачивались на клумбе под моим окном. Небо сияло безоблачной синевой. Пара кленов, росших посреди двора, уже распустилась молодою листвой.
Я вздохнула полной грудью. Воздух благоухал свежестью.
Я увидела Джеда в компании двух приятелей. Они гоняли по тротуару на роликах. Смеялись. Веселились на всю катушку.
А я была узницей. Узницей в собственной комнате.
И все из-за Слэппи.
Я отвернулась от окна и уставилась на дверь чулана. Я затолкала Слэппи в самую глубь и тщательно закрыла дверь.
Я застигну тебя на месте преступления, Слэппи, решила я.
Вот как я докажу, что не сошла с ума.
Я глаз не сомкну, хоть всю ночь напролет. Хоть вообще не буду спать по ночам. И как только ты выберешься из чулана, я буду наготове. И последую за тобой.
И тогда я всем покажу, что ты вытворяешь.
Я всем покажу, что именно ты творишь зло в этом доме.
Я была ужасно расстроена. Я понимала, что не в силах здраво соображать.
И все же, составив план, я почувствовала себя чуточку лучше.
Бросив последний взгляд на дверь чулана, я подошла к столу и принялась за домашнее задание.
Мама и папа выпустили меня к ужину.
Папа пожарил на заднем дворе гамбургеры, первое барбекю нынешней весны. Я всегда любила гамбургеры, особенно прожаренные до черноты. Но сейчас я едва чувствовала их вкус.
Наверное, я слишком нервничала и переживала о том, как застать Слэппи врасплох.
За столом все были не слишком-то разговорчивы.
Мама говорила папе об огороде и о саженцах, которые она хотела там посадить. Сара рассказала немного о фреске, работу над которой она начала в своей комнате. Джед плакался, что рассадил коленку, катаясь на роликах.
Со мною никто не разговаривал. Время от времени на меня искоса поглядывали через стол. Изучали меня, словно какую-то неведомую зверюшку из зоопарка.
Я отпросилась из-за стола, не дождавшись десерта.
Обычно я засиживаюсь до десяти часов вечера. Но сегодня решила лечь чуть позже девяти.
Сна не было ни в одном глазу. Мне не терпелось поймать Слэппи.
Я выключила свет и забралась в постель. Потом я долго лежала, глядя на тени, колышущиеся на потолке, и ждала, ждала…
Ждала, когда Слэппи выберется из чулана.
Должно быть, меня все-таки сморило.
Я старалась не спать. Но, видимо, все равно задремала.
Разбудили меня какие-то звуки в комнате.
Охваченная тревогой, я подняла голову. И прислушалась.
Чьи-то ноги шаркали по ковру. Слышался тихий шорох.
По спине пробежала дрожь страха. Руки снизу доверху покрылись мурашками.
Снова послышался тихий звук. Совсем рядом с моей кроватью.
Я быстро протянула руку. Включила ночник на прикроватном столике.
И вскрикнула.
— Джед, ты что здесь делаешь? — закричала я.
Он замер посреди комнаты и, моргая, смотрел на меня. Одна штанина его голубых пижамных штанов задралась. Рыжие волосы с одной стороны прилипли к голове.
— Что ты делаешь в моей комнате? — повторила я, задыхаясь.
Он сощурился на меня.
— А? Почему ты орешь на меня? Ты же сама меня позвала, Эми.
— Я… я что? — выдавила я.
— Ты позвала меня. Я слышал. — Он потер глаза пальцами и зевнул. — Я себе спал. А ты меня разбудила.