омка был. Ну а самое главное — Аглая знала отчаянный, бескомпромиссный характер брата. С таким в разы увеличивались шансы найти на свою голову приключения. Поэтому Аглаиного терпения хватило лишь на три дня. А потом, не дождавшись от Ромки известий — он ни в «Парус» к ней не заглянул, как они заранее договаривались, ни к тщательно охраняемому забору «Алой зорьки» в условленный час не приблизился, ни по своему или чужому телефону не нашел способа ей весточку передать, — она начала приставать к Гене:
— Муж, ты не хочешь мне изменить?
— Айка, да ты что, спятила?! — воззрился он на нее. — Как хоть такое вообще могло прийти тебе в голову?
— А что? Два года вместе живем, пора уже тебе разнообразить эротическое меню. Я, как образцовая жена, даже денег тебе готова на это выделить из семейного бюджета.
— Ну, чумовая! — Он наконец понял, что она имеет в виду. Усмехнулся, переводя дыхание, покачал головой: — Так бы сразу и сказала, что хочешь эту Ланочку в городе отловить для беседы.
— Снять, — жестко поправила Аглая. — Днем с ней на нужную тему спокойно не поговорить: не удастся для этого достаточно уединиться, и ее будет не удержать, если она вдруг захочет встать и уйти. Ну а ночью она не ловится, ночью она снимается, эта святоша. Вот и закупим, а потом и припрем ее к стенке, тут ей деваться будет уже некуда. И расспросим, что там, в ее «святом сообществе», с Ромкой творят. Знаешь, я ее терпеть не могу! Даже не представляю себе, что будет, если Ромке взбредет вдруг в голову ее к нам домой привести! А ведь с него станется!
— Да хорошо бы, если б привел! Это ведь будет означать, что и сам он вернется.
— Да, с этой стороны ты прав…
— Только, Айка, сейчас ее к нам нельзя приводить. Наверняка ведь за этими девчонками ведется какой-то надзор. И, если что, никто не должен связывать ее с прежним Ромкиным местом жительства. Так что я для начала с нашими парнями поговорю, с байкерами из «Летящей стаи». И попрошу кого-то из них к себе на хату эту девочку приволочь. Там уж мы с тобой ее будем ждать — ты ведь тоже не удержишься, захочешь с ней поговорить.
— Очень бы хотелось! И не только поговорить, а еще и влепить ей парочку оплеух! Но я буду паинькой, обещаю. На что только ради родного брата не пойдешь! Хотя… мне было бы проще еще один бой на арене выстоять, чем с ней цивилизованно разговаривать, с этой святой метелкой, с двуличной гадиной.
— Айка, ну ладно, не заводись! — Гена обнял ее за плечи своей богатырской рукой. — Наверное, Ромка в ней что-то сумел рассмотреть, раз так на нее запал. Так же, как ты на меня в свое время. Что-то же во мне ты тоже тогда нашла?
— Сравнил, блин! — выдохнула Аглая, пряча лицо на широкой Генкиной груди. Были времена, когда она его даже откровенно боялась, этого могуче сложенного типа мрачного вида, обеспечивавшего охрану их подпольного ринга. Пока жизнь не столкнула их ближе и она не узнала его получше. После чего уже не захотела с ним расставаться. — Ты в сто крат лучше ее уже одним только тем, что никогда не пытался из себя корчить святого. А вот она пытается! При всем при том, что представляет собой на самом деле!
— Ну-ну, ладно тебе! — Как большинство крупных людей, Гена обладал на редкость спокойным нравом, в отличие от Айки с ее взрывным темпераментом. И ему уже не раз приходилось ее успокаивать, предотвращая очередную вспышку. — Не будем о ней так строго судить. И потом, ты ведь хочешь, чтобы она на твои вопросы ответила, а не оборонялась, припертая к стенке?
— Я ведь уже обещала, что паинькой буду, — буркнула Аглая в ответ.
В качестве помощника (или же агента-связного) Гена выбрал среди знакомых байкеров одного, с иностранным именем Поль, что на самом деле было сокращением от исконно русского Ярополк. Выбран Поль был по нескольким причинам: во-первых, он был хорошо знаком с Ромкой, так что теперь охотно готов был помочь. Во-вторых, умел держать язык за зубами, даже среди своих и не только в трезвом виде. А в-третьих, жил один в небольшом частном домике с садом, где несложно было организовать практически любое свидание. За что он и взялся, выслушав подробнейший инструктаж. Более того, Аглая даже прогулялась с ним по набережной, туда, где в укромном местечке стоял недавно подъехавший микроавтобус с алозорькинскими девочками.
— Ты ее запомнил? — спросила Айка у Поля, когда они отошли, высмотрев Ланочку среди остальных девиц.
— Запомнил, конечно! — усмехнулся Поль. — Кабы не знал, что Ромка на нее глаз положил, так даже сам не отказался бы с ней пообщаться в более уютной обстановке.
— Одним клиентом больше, одним меньше, — враждебно проворчала Аглая. — Ей-то это, наверное, уже без разницы. А вот Ромке ты бы этим нож в спину воткнул.
— Да уж. Если он ради нее так с катушек слетел…
Он не договорил, но они с Аглаей поняли друг друга. Ромка очертя голову кинулся в секту за Ланочкой. За девушкой, в которую кто-то мог бы однажды ткнуть пальцем со словами: «Да я ее покупал», если не еще с какими, похуже. И, может быть, Ромка действительно просто хотел ей помочь, этой заблудшей овечке, — у него в крови было заступаться за тех, кто слабее, — но вот только Аглая не была уверена, что на этом у ее брата с Ланочкой все и закончится. Да Ромка, кажется, и сам в этом был совсем не уверен. А значит, он уже сейчас для себя решил, что может оказаться выше всех сплетен и пересудов. Так что, похоже, полет с катушек состоялся на славу!
— Ну, давай, действуй! — Аглая, как могла, отмахнулась от этих мыслей и все свое внимание переключила на Поля. — Шагай уже за ней, пока тебя кто-нибудь не опередил! А мы с Генкой у тебя дома будем вас ждать.
Когда Поль привел Лану к себе, ей хватило всего одного взгляда, чтобы узнать встретившую ее там Аглаю. Лана резко побледнела и отшатнулась, ее глаза затравленно метнулись по комнате. От Аглаи — к Полю, потом к Генке. И лишь убедившись, что больше тут никого, кроме этих троих, нет, Лана снова начала дышать, устремив взгляд на Айку.
— Его здесь нет, как видишь, — сказала Аглая, сразу сообразив, кого Лана так боялась увидеть, оказавшись на этом «грехопадении». — И быть не может, разве ты не в курсе?
— В курсе чего? — Лана вздрогнула, подалась вперед: — С ним что-то случилось?! Что?!
Гена пододвинул девушке стул, предложив сесть, но она этого даже не заметила, продолжая неотрывно глядеть на Аглаю в ожидании ответа.
— Вот как раз это я от тебя и хотела узнать. — Подавая Лане пример, Аглая первая села на свой стул. Подождала, пока Лана, так и не сводившая с нее глаз, под Генкиным руководством сделает то же самое, и продолжила, всеми силами пытаясь скрыть в своем голосе неприязнь. — Или ты не знаешь, что он за тобой в ваше сектантское болото нырнул? Еще в воскресенье! И с тех пор от него ни слуху, ни духу.
— Он… что сделал?
— Ушел из дома и вступил в вашу дурацкую общину.
Услышав новость, Лана несколько минут просто сидела, словно оглушенная, уставившись в одну точку прямо перед собой и крепко сжав свои кулачки. Потом тихо выдавила из себя:
— Нет. Это невозможно. Я ведь никогда не звала его за собой и ничего ему не обещала! Он не должен был этого делать!
— Честно говоря, я тоже была против, — откровенно призналась Аглая. — Но он меня даже слушать не стал! Так что осталось, вот, лишь сведения теперь о нем собирать. Так вы что, и в самом деле за все эти дни ни разу с ним не увиделись?
— Нет. И не могли бы, потому что… — вкратце Лана рассказала о царящих в секте порядках, о разделении населения по корпусам и про «обряд очищения» тоже, когда новички оказываются практически изолированы от всех остальных. Потом уточнила: — Когда этот обряд завершится, Роман обретет больше свободы, чем прежде. А все остальное будет зависеть от того, на какую работу его благословят. Хотя сразу могу сказать, что на любой стезе излишняя общительность между нашими братьями не приветствуется. А с посторонними нам и вовсе не рекомендуется заговаривать без крайней необходимости.
— Ясно. Спасибо за информацию, а то мы уже не знали, что нам и думать, — кивнула Аглая, выслушав Ланин рассказ. — Но раз у вас там такие порядки, то это значит, что, даже когда его из изоляции выпустят, нам все равно к нему будет не так просто подступиться? Ну а ты можешь поточнее узнать для нас, как он и что? И сейчас, и перспективы на будущее? Уж постарайся, сделай такую милость! — попросила она, подавляя свою неприязнь к собеседнице. — А то нам просто не к кому больше обратиться. Возьмешься помочь?
— Да, — с готовностью отозвалась Лана. — Я сделаю все, что только смогу.
— Тогда — спасибо. А сколько тебе на это потребуется? За пару дней справишься? А потом Поль тебя снова сюда приведет, для беседы.
— Этот мой повторный визит вам снова обойдется недешево, — заметила Лана, до корней волос заливаясь краской.
— Тебе-то что? А мне за Ромку никаких денег отдать не жалко.
— Не надо, — разговаривая с Айкой, хрупкая сектантка оглянулась на Поля. — Будет лучше, если послезавтра вечером, часам к пяти, ваш товарищ просто выйдет на набережную. Туда, где скамейки, ты это место знаешь. Я подойду к нему под видом проповедницы, и мы сможем побеседовать несколько минут. Обещаю, что я сделаю все возможное, чтобы подробно узнать о Романе. Где он сейчас находится, как ему там живется и все остальное тоже.
— И ему не забудь шепнуть, что мы держим руку на пульсе. А то, поди, изводится там, что весточку нам не может подать. Знает ведь, что переживаем за него вообще не по-детски.
— Нет, — поколебавшись, ответила Лана. — Об этом меня, пожалуйста, не проси.
— Почему? — Аглая не сумела сразу понять причину. — Там за вами что, так пристально следят, что ты и подойти к нему не сможешь?
— Я смогла бы, как его первая наставница. Но… не проси меня, я не хочу тебе лгать, что сразу же сделаю это! И не надо на меня так смотреть! Знаешь, что одна из господних заповедей гласит? «Не судите, да не судимы будете!» Ты можешь спорить с другими заповедями, но эта касается всех! Так что не пытайся меня судить! Я и сама неплохо с этим справляюсь, неся назначенное мне покаяние!