Докатившись до скамейки, взобрался на нее, потом, уже оттуда, пересел на кресло. И только теперь перевел дыхание, выплеснув свои эмоции в короткое нецензурное словцо, тихо слетевшее с губ. Ведь что ни говори, а как-то сподручнее оказаться с врагами лицом к лицу, чем валяться у них под ногами, молясь, чтобы тебя не обнаружили. Хотя, с другой стороны, именно так ему и удалось подслушать весь разговор.
Вот уж воистину, съездил на разведку, подумал он, выбираясь на каталке к дорожкам. И теперь у него на повестке дня стояли сразу три вопроса: во-первых, чем все-таки занимаются по ночам в мастерской? Во-вторых, кто у них в городе оказался этой ночью «готов» настолько, что с ним больше не будет проблем? А в-третьих, где же живет Ноздрев, если не в лагере?
Он должен был приехать в лагерь на машине, которую ночью у него не было мотивов скрывать. Зная время и дорогу, можно озадачить Генку, чтобы тот, в свою очередь, попытался получить информацию с камер, развешанных по пути. А уже по машине, может быть, удастся и нору ее хозяина вычислить. Всегда полезно знать, где можно найти этого нелюдя.
А пока можно было бы каким-то образом установить слежку за его квартирой и, возможно, получать после этого гораздо больше информации, чем от редких визитов Ноздрева в лагерь. Заодно можно подкинуть Генке информацию про какие-то чудо-духи. А вот что касается этой девушки, Рогнеды, ставшей орудием убийства… ее, конечно, жалко, несмотря на сыгранную ею роль, но, не зная, где ее могут держать, Ромка не видел возможности ей помочь.
Да как бы еще теперь с самим Генкой-то связаться, чтобы все ему рассказать? Они — молодцы, придумали ему записки в купюрах передавать, а вот наладить обратную связь не озаботились. А между тем у него уже есть, что им сказать. И будет еще. Про человека, предположительно убитого этой ночью, в городе и так наверняка будут с утра вестись разговоры, так что здесь Роман мог бы только обозначить причину его гибели заинтересованным лицам. А вот про мастерскую необходимо будет все выяснять самому. Даже в том случае, если его не пригласят туда поработать. И тоже потом искать способ, как передать эти новости «за забор».
Лану он для этих целей даже не рассматривал. И не потому, что девушка могла сама отказаться, узнав, чем он тут занимается. Нет, он просто не хотел ее в это впутывать. Слишком было рискованно. А он по личному печальному опыту знал, на что способны бывшие Борины, а нынче ноздревские боевики. Так что если ему суждено здесь будет попасться, то расплачиваться за свою деятельность будет только он один, и компаньоны ему на этом поприще ни к чему.
Оказавшись на мощеной дорожке, Ромка бросил взгляд на небо, потом на свои маленькие исцарапанные часики. И понял, что к Ланочке он уже не успевает. Слишком много времени отняло у него его непредвиденное отклонение от курса при его-то способах передвижения. И вынужденная игра в прятки перед крыльцом наместников тоже отхватила от времени весьма солидный кусок. Так что…
А сколько Ланочка вообще могла его ждать? Час? Два? Вряд ли больше, потому что вскоре должны уже вернуться остальные девушки.
Охваченный отчаянной надеждой, он все же кинулся к фонтану со всей той скоростью, на которую был способен. Он крутил колеса изо всех сил, сильно запыхался, но в итоге успел лишь увидеть тоненькую фигурку, мелькнувшую в лунном свете и растворившуюся в тени перед третьим корпусом.
Ромка смотрел Лане вслед до тех пор, пока не услышал, как тихо хлопнула входная дверь на пружине. Но окликнуть ее, пока она еще могла его услышать, так и не посмел. Не в этом лагере было так заявлять о себе. Он подверг бы риску и себя, и, главное, ее, если вдруг его призыв достиг бы чьих-то еще ушей. Так что оставалось, осознав свое поражение, развернуться и с тяжелым сердцем поехать обратно к себе. Утешаясь тем, что теперь-то он, по крайней мере, точно знает Ланочкин корпус.
11
Утром Ромку, крепко уснувшего сразу после своего возвращения, разбудил Арсений:
— Эй, вставай, а то на зарядку на свою не успеешь до завтрака.
— Главное — это сам завтрак не прогулять, — ответил Ромка, потягиваясь в кровати. Чтобы потом, без всякого перехода, откинуть укрывавшую его простыню и сесть одним ловким, быстрым движением. Сцепить и вытянуть руки, хрустнув суставами, затем легко переместиться на коляску.
— А пресс кто будет качать?! — возмутился Арсений уже ему вслед.
— А тебе-то что? — спросил Ромка, сегодня сразу хватаясь за перекладину на крыльце. — Переживаешь так, как будто сам вводил эту повинность.
— Мы все в ответе за тех, кого приручили, — буркнул тот. — Так что нечего тут ритуал нарушать, раз уж сам его ввел в обиход, а мы успели к нему привыкнуть. И, кстати, где ты шлялся сегодня ночью? — спросил он словно бы в продолжение беседы.
— Живот прихватило. А что? — ответил Ромка, теперь даже порадовавшись, что, вроде как в подтверждение своих слов, не начал утро с нагрузки на пресс. — Вас-то вроде не разбудил, когда выезжал. Был, как и обещал, осторожен.
— Да нет, проснулся-то я потом сам. Но только на толчке тебя тоже не было.
— И что с того? — быстро нашелся Ромка. — Мог я под покровом ночи расположиться не в вонючем сортире, а на природе, с удобствами?
— Ну-ну! — только и ответил Арсений, постаравшись вложить в свой голос максимум скептицизма. И, больше не задавая вопросов, пошел по дорожке к умывальнику.
Не торопясь отпускать свою перекладину, Ромка посмотрел ему вслед. Неудачно получилось, что Арсений засек его ночную вылазку! Теперь каждая последующая будет связана с дополнительным риском, особенно если Арсений действительно стучит Никодиму на соседей. Но отменить свои ночные прогулки или хотя бы отложить их на время Роман не мог. И не из-за Ланочки. Наоборот, теперь он вообще сомневался, может ли позволить себе с ней встречаться? Ведь если вдруг он попадется на своей ночной деятельности, то и ее невольно может подставить под удар, даже если случайно всплывет всего лишь сам факт их общения.
А он должен, должен был выяснить, что здесь творится! Ведь словно сама судьба прошедшей ночью дала ему в руки конец той ниточки, за которую он мог теперь потянуть, чтобы в итоге попытаться развалить всю эту секту к чертям, ее покровителям. И тогда, если он справится, то уже и с Ланочкой сможет общаться без помех.
Но один раз он все-таки должен будет увидеться с ней, ближайшей же ночью, как только получится. Просто чтобы сказать ей, что она не дождалась его по независящим от него обстоятельствам, и чтобы она не подумала, что он смог проспать такую встречу или, еще того хуже, по каким-то причинам не захотел на нее прийти. Ведь он ни есть, ни спать спокойно не сможет до тех пор, пока этого ей не скажет!
Оказавшись на рынке, Ромка, как мог, старался не думать о предстоящем свидании с Ланой: оно и так обещало быть непростым. И для него, все-таки вынужденного увидеть, как она будет возвращаться с набережной, и для нее, ведь она уже не будет ожидать его появления.
Уже привычно занимаясь ненавистным делом, он все никак не мог избавиться от этих мыслей. Отгоняемые, они снова накатывали волной, даже несмотря на то, что сегодня Роман как никогда внимательно прислушивался к разговорам снующих мимо него людей в попытке узнать городские новости. Интуиция подсказывала ему: если сегодня ночью по приказу Ноздрева совершили убийство, то отнюдь не рядового горожанина — простой обыватель вряд ли мог доставить Ноздреву существенное беспокойство, о котором шла речь. И, подтверждая эту догадку, ближе к обеду по заполненному людьми рынку пробежал слушок о том, что сегодня ночью руководитель городского управления Следственного комитета Белобородов скончался у себя на даче от сердечного приступа. Подробности, естественно, не уточнялись: даже мысли невозможно было допустить, что бывшие коллеги позволили бы разгласить информацию о том, что приступ у чиновника такого ранга был спровоцирован проституткой.
Ромка оценил грамотность такого подхода к делу: оберегая репутацию покойного, никто не назовет во всеуслышание его смерть убийством. Даже если и будут что-то подозревать. Воистину Ноздрев многому успел научиться от Бори за годы своего общения с ним! Надо будет Генке подробно все рассказать. А еще попытаться придумать способ связи с ним, надежный и незаметный. И чем быстрее, тем лучше. Потому что в ближайшую ночь или две у Ромки должны еще появиться новости.
Что там Ноздрев говорил про какую-то тачку? Что ее должны незаметно выкрасть у какого-то там Кирилла и подогнать в мастерскую всего на несколько часов этой ночью или же следующей. И явно не для того, чтобы помыть!
Ромка собирался сделать все, от него зависящее, чтобы выяснить, что же будут делать с этой машиной. Да, ради этого придется тайком выбираться на улицу под носом у Арсения, спать лишь урывками, а главное — совершать весьма рискованные вояжи вблизи мастерской. Но он даже не сомневался, что его цель оправдает все приложенные усилия.
Почти не спавший прошедшей ночью, во второй половине дня Ромка чувствовал себя уже не человеком, а сонной мухой, почти не реагируя на делаемые подаяния. Даже позволил себе задремать. Но — что за парадокс?! — ему все равно подавали, от одного его вида проникаясь к нему сочувствием. Ощущая вечером вес набитой в карманы выручки, Роман с досадой подумал о том, что Никодим будет доволен его успехами, особенно докладывая об этом Ноздреву. Вот, мол, не зря настаивал на том, чтобы пока оставить «брата Романа» на «точке»! Но, пораскинув умом, Ромка решил, что ему и самому не стоит пока стремиться к перемене рода деятельности. Пусть лучше он будет добывать информацию о мастерской по ночам, с риском и сложностями, но зато, если сумеет не попасться при этом, никто из настоятелей даже не заподозрит его в глубокой информированности об их темных делах.
Несмотря на предыдущую бессонную ночь, Ромкина мысленная команда о ночном пробуждении, отданная себе самому, сработала, как всегда, безотказно. Но, добравшись до автомастерской, он обнаружил, что сегодня она совершенно безлюдна. Оставалось только еще раз удивиться, как же это и с чем местные работники ухитряются «не справляться»?