Ворота со скрипом подались, байкеры поднажали, и одна створка слетела с петель. Дикий поток на мотоциклах хлынул в образовавшуюся прореху. Имевшиеся в лагере бойцы, из тех, кто не входил в ежедневное сопровождение работников, попытались оказать на входе сопротивление незваным гостям. То, что по ним даже стреляют, Гена понял, увидев, как пошатнулся приятель, ехавший чуть впереди. Потом и сам ощутил болезненный толчок в районе бронежилета, заставивший его сбиться с ритма движения. Но ненадолго! Защитники с их пистолетами не могли хорошо прицелиться в такой обстановке. А вскоре и вовсе остались далеко позади, не в силах угнаться за мотоциклами. А байкеры, распугивая с дорожек обитателей лагеря, неслись все дальше. Мимо корпусов, мимо карусели и через парк.
В намеченном месте Ярополк с Геной оторвались от общего потока. Свернули к указанному Ланой домику. Вопреки опасениям, никто их здесь не ждал — сегодня у бойцов был слишком напряженный день после такой же ночи, чтобы они еще взялись позаботиться о персональном карауле для безногого инвалида. Замок тоже сбивать не пришлось — ржавый старик, он был просто накинут дужкой на петли и не защелкнут.
Когда Ромка увидел в руках своих палачей шприц со знаменитым коктейлем, он, наверное, на все, что угодно, готов был пойти, лишь бы оказаться как можно дальше от этой иглы, избежать ее любыми путями! Но путь нашелся только один. И Ромка ухватился за него, как утопающий за соломинку.
Стараясь не показывать охватившего его страха, он выдал бойцам ту самую фразу, которую потом и передал Евстахову Захар. И бойцы отступили, не отважившись принимать самостоятельное решение в таком спорном вопросе, как личная жизнь их босса. Но проводивший их взглядом Ромка, утирая взмокший от ужаса лоб, понимал, что выиграл для себя не спасение, а только отсрочку от страшной судьбы. И что с приездом Евстахова у него уже не останется ни единого шанса продолжить жизнь полноценным человеком, пусть даже и без ног, но со своей головой. Напротив, теперь его смерть обещала стать куда более мучительной и долгой, чем могла бы, потому что гибель ноздревского сына, о которой Ромка знал во всех подробностях, он собирался взять на себя.
Но пока он все-таки отвоевал себе еще некоторое время на то, чтобы пожить, осознавая всю красоту этого мира, даже здесь, в заброшенном летнем домике, где сквозь щели в стенах лился яркий утренний свет, а в нем струились танцующие пылинки. Ромка смотрел на них, при этом стараясь не спрашивать себя, стоила ли для него овчинка выделки, и вообще стараясь не думать о будущем. Но именно в тот момент, когда ему стоило немалого труда совладать со своими чувствами, не сорваться в пропасть отчаяния и страха, он услышал далекий рев мотоциклов — звук, который он узнал бы на любом расстоянии. Потом загремели сорванные ворота.
Понятия не имея, что там может происходить, Ромка вслушивался в нарастающий шум моторов, словно в музыку. Но тут, заставив его вздрогнуть, на крыльце раздались шаги… Лицо! Ромка стиснул кулаки, стараясь совладать с его выражением. Никто сейчас не должен понять, что он чувствует на самом деле! Никто из его врагов, уже пытавшихся его когда-то сломить! Но в домик ворвались не враги, а друзья! Он это понял сразу, лишь увидев на шлемах эмблемы «Летящей стаи».
— Вот он, герой! — выдохнул Гена, снимая шлем. Метнулся к Ромке, присел перед ним, лишь чуть-чуть опередив более резвого Ярополка. — А мы к тебе! Какими судьбами — это долгая история, ты все узнаешь потом. У нас очень мало времени, сейчас наши пронесутся по лагерю и назад повернут. Так что слушай! И вот, держи! — перед Ромкой появились камера, микрофон и пистолет. Его собственный, который он со времен своего криминального прошлого хранил в гараже. Даже не спрашивая, как Гена про него вспомнил, Ромка схватил пистолет, машинально проверил и сунул за пояс, себе за спину. Теперь он хотя бы сможет умереть по своему выбору, а не стать овощем, снова усложняя собой Айке жизнь. Ну а если повезет, то и не один этот мир покинет, а в компании, за доставку которой ему еще и скидку должны будут сделать в аду.
Хотя, слушая Генины инструкции, он быстро понял, что у него теперь имеются и другие варианты. Камера и микрофон! И пресловутая «печенька», про которую он должен будет упомянуть.
— Арсений жив, Лана у нас, — подвел итог Гена, отвечая на вопросительный Ромкин взгляд. — Ну а теперь все, нам пора! К воротам мы должны подъехать всей толпой. Держись, брат! Помни, что ты не один. Мы не станем далеко отъезжать. А пока мы тут куролесили, отвлекая охрану, часть омоновцев уже должна была незаметно проскользнуть за периметр.
Коротко улыбнувшись, Ромка хлопнул-пожал протянутые руки друзей. Кто бы знал, что его попытка просто убрать Ланочку подальше от эпицентра действий вдруг обернется такой масштабной операцией?! Как она смогла так рано выбраться в город? Он обязательно это выяснит, но потом. А пока… Ромка принялся размещать миниатюрную аппаратуру. Прикрепил, убедился, что со стороны она незаметна, включил. Когда начнется спектакль, все должно работать на высшем уровне! А начала недолго осталось ждать.
Утверждение о том, что неприятности в одиночку не ходят, Евстафий вспомнил сразу, как только увидел сорванные ворота. И это после того, как он, торопясь попасть в лагерь, застрял на полпути, потому что какой-то идиот умудрился на своем «бычке» опрокинуться поперек дороги, еще и расшвыряв по ней груз. И вот, в довесок…
— Что здесь случилось? — напустился Евстафий на подчиненных.
— Байкеры… — сказал-выплюнул один из бойцов. — Обкуренные, как сволочи. А может, и в самом деле антихристы, как они тут орали? Потому что ни одного из них подстрелить не удалось. Ворвались, пронеслись туда-сюда и исчезли, как не было. А ворота теперь…
— А кроме ворот? — нетерпеливо уточнил Евстафий. — Вы все проверили?
— Все! И после них, и даже их самих пересчитать догадались, на входе и на выходе, чтобы никто из них тут не надумал затихариться. Но все совпало. И вообще мы даже пытались за ними пуститься на микроавтобусе, чтобы их из вида не упускать! Да забуксовали почти сразу… Дорожки узкие, заросшие, по таким только на байках и ездить. А пока мы выбирались, их уже и след простыл.
— Но все и всё осталось на месте? — снова уточнил Евстафий.
— Зуб даю! — загорячился боец. — Мы что, своего дела не знаем или вместе с вами во всем не повязаны?
— Мне не нравится, что это были именно байкеры, и именно сейчас, — веско ответил Евстафий, кое-что смутно припомнивший о курьере, передавшем ему сегодня привет.
Но тут вмешался Захар:
— Да они в последнее время по всему городу кипешуют! Тут ведь у них свой клуб какой-то даже имеется.
— Ладно… — Евстахов помолчал, обдумывая ситуацию, потом скомандовал: — Ведите меня к этому, безногому. Для начала переговорю с ним, а потом уже будем решать, что да как.
Проводив взглядом уехавших приятелей, Айка даже ногой в сердцах топнула. Потом попыталась ухватить Лану за руку:
— Пойдем скорее! Мы еще успеем добраться в нужное место! Если не вовремя, то почти… А это у тебя что? — Теперь она перехватила Лану за запястье, ладонью кверху. Потом взглянула на вторую ладонь. Обе являли собой сплошные открытые раны.
— Я же за машину цеплялась, за днище. Как уж получилось. — Лана только плечами пожала. Правда, сразу после этого как-то болезненно съежившись.
— Ну-ка… — Айка заглянула девушке за спину. Потом — в глаза: — На тебе после этой поездки хоть одно живое место осталось? Спина ведь тоже вся изодрана.
— Неровности, ухабы. У меня силы быстро закончились. Ну и опять же отцепляться пришлось на ходу, — Лана ответила так спокойно, как будто речь шла об обычной прогулке.
— И все это ради него, ради Ромки? — уточнила Аглая. Покачала головой, вздохнула: — Господи! Я так и не могу понять, что он изначально в тебе нашел. Но, кажется, не ошибся! Ладно… — Она еще раз бросила взгляд в конец аллеи, куда уехали Гена с Полем. А потом постановила: — Идем к нам домой! Эти перцы и без нас управятся в лагере! А тебя надо срочно лечить. Для начала хотя бы домашними средствами, а там уж как получится.
— Не надо!
— Да ты не переживай, я в этом деле специалист. Сама не раз в переплеты попадала.
— Я не из-за этого. Просто мною можно будет и позже заняться.
— Не дури! Я его сестра, и мне он тоже небезразличен. Но оттого, что мы будем толочься сейчас под оградой, события все равно свой ход не изменят. — Тут Айка, конечно, кривила душой. Если бы она была одна, то уже бы двигалась к лагерю. Пешком, на такси, автостопом — как придется! И не важно, что, оказавшись на месте, она ничего бы не смогла изменить. Просто быть там, рядом. Увидеть освобожденного брата одной из первых.
Но он же ей не простит, если увидит, в каком виде она бросила Лану! Да и самой Аглае было теперь искренне жалко эту дуреху, стоически старавшуюся не замечать своих рваных ран. Та, которая была готова ради Ромки на подобное самопожертвование, была достойна и сочувствия, и заботы с Айкиной стороны. Поэтому Аглая повторила:
— Пойдем к нам домой. Оперативно управимся. Генка все это время нам будет отчитываться о событиях по телефону, пусть только попробует не позвонить! А потом, если уж на то пошло, мы с тобой вызовем к дому такси, чтобы к ним присоединиться.
— Так это ты?! И все-таки жив?! — переступив порог, Ноздрев успел не только рассмотреть своего пленника, но и пнуть его в сердцах пару раз.
— А то как же. — Ромка нашел в себе силы перевести дыхание и усмехнуться. — Ты же сам поддакивал Боре, когда тот приказал вызвать мне «Скорую», потому что я не должен был сдохнуть раньше, чем вам спрятанный контейнер отдам. Контейнер с радиоактивной начинкой, для старших детей из первой семьи директора химзавода Повиликина. Кстати… я тогда долго в больнице валялся. Может, расскажешь, удалось вам то дельце довести до конца или нет?