Эти размышления успокоили его, и он подумал, что все не так уж плохо, нужно лишь действовать с умом. Времени у него теперь достаточно — свет Митры не грозит ему здесь, за толстыми стенами дома. В крайнем случае, он может просто подождать, когда люди передохнут от голода. Правда, тогда их плоть окажется потерянной для него, и останется заклятье, удерживающее его здесь. Но это не беда, ведь останется и книга, которую люди прячут в коконе проклятого Затха! Когда с людьми будет покончено, он найдет способ пробраться внутрь, уничтожит книгу и заклятье спадет!
И тогда…
Он станет свободен! Свободен, после стольких веков заточения! Он сможет отомстить и отомстить страшно! Но… для этого надо выбраться отсюда. И он отогнал приятные мысли, чтобы заняться насущными делами.
Итак, его тварь обладает огромными силой и быстротой. Раны, по крайней мере не несущие мгновенной смерти, не опасны для нее, а если нужно, он всегда придет на помощь. Тварь потерпела два поражения, и они должны научить ее многому. В этом он не сомневался — после того, как ее проткнули мечом, она стала гораздо осторожнее! К сожалению, ей нужно подобраться вплотную, чтобы причинить вред человеку.
Но были у нее и недостатки. Тварь оказалась труслива. В этом его убедило второе столкновение, когда при первой же опасности она бежала, и он не смог заставить ее вернуться, сумев лишь убедить обежать здание и напасть на людей сзади.
К тому же она была не слишком умна, а потому в ответственных ситуациях он предпочел бы сам управлять ее телом. К сожалению, для этого ему пришлось бы переселиться в плоть твари, но тогда она сгорела бы слишком быстро.
Сейчас он мог лишь контролировать ее мысли, а руководить поступками имел возможность только на близком расстоянии — чем дальше друг от друга они находились, тем слабее становилась связь. Причем даже это немногое он мог позволить себе лишь в ситуации, когда самому ему ничто не грозило. Конечно, тварь может затаиться, но проклятый варвар слишком осторожен… Здесь опять незаменимыми были его ум и опыт.
Незримый задумался — руководить поступками твари на любом удалении, отдавать беспрекословные команды… Эта мысль казалась удачной, но требовала перемещения части сознания в плоть твари, а это опасно… хотя и заманчиво!
Сам он способен обмануть любого, подманить к себе, но только если человек один и ему никто не придет на помощь, как это случалось уже несколько раз. И он не может находиться на свету, а тварь может!
Ну что же, выход всегда найдется! Незримый знал это. За бесчисленные века жизни он накопил огромный опыт. Он сделает то, что задумал, и кое-что сверх того!
Тварь в углу затихла, и Незримый неслышно наплыл на нее. Тварь замерла, чувствуя, как боль слабеет. И еще она чувствовала, что меняется, но как — пока не знала. Это длилось долго, но сколько, она тоже не знала — вокруг по-прежнему царили тьма и тишина, а внутри блаженство покидающей тело боли. Тварь чувствовала, как наливаются силой мышцы, а мысли становятся глубже и определеннее, суждения тверже, уходит нерешительность, появляется уверенность в себе.
Когда Незримый отступил, тварь почувствовала, что изменилась. Как? Она задумалась. Она больше не чувствовала Незримого хозяином, повелителем. Он стал… частью ее самой! Вернее — она стала его частью. Маленькой частицей большого целого. Они стали больше, чем отец и сын, которых связывает лишь крохотная частица плоти, отданная одним, чтобы появился на свет другой. Их связывало нечто большее — единство духа! Они стали единым существом!
— Ну так что мы будем делать? — Зита вопросительно посмотрела на Конана. С тех пор, как он оказался среди них, она понемногу, сама того не сознавая, начала считать его главным среди них — вожаком стаи — и теперь ждала его ответа, ничуть не сомневаясь, что вожак знает, как поступить в любой ситуации.
На то он и вожак.
Конан небрежно пожал могучими плечами.
— Ты колдунья. Тебе лучше знать, на что способны наши враги и как их победить!
Но девушка покачала головой.
— Да, я знаю, как их победить, но для этого мы должны попасть в подвал. Мы только что попытались сделать это, и Фабиан чуть не погиб. Мы не подумали, что для того, чтобы пробраться туда, мы должны были сперва уничтожить Незримого и его тварь.
…Фабиан с ненавистью посмотрел на Зиту. Дочь шелудивого верблюда решила, что знает все, и повела их за собой! В результате он едва не лишился своей драгоценной жизни! Фабиан чувствовал, как растет его ненависть. К кому? Он переводил взгляд с одного на другого. Ко всем троим! К Зите, которой он, Фабиан, похоже нужен был лишь для того, чтобы взять проклятый камень, а теперь, когда появился чужак, забывшей о нем! К Мелии, которая однажды отвергла его притязания и с тех пор уже не воспринимала всерьез! К проклятому варвару, который спас ему жизнь!
И тут его осенило: ведь варвар хитер. Он ничего не делает просто так. И жизнь ему он спас лишь затем, чтобы унизить Фабиана и тем возвысить себя в глазах обеих сучек! И он достиг своего!
Фабиан закрыл глаза. Теперь он испытывал только страх и похоть, похоть и злость, злость и ненависть, ненависть и страх. Он не знал, отчего так произошло, равно как не задумывался и над тем, что он уже не тот бесшабашный весельчак и балагур, каким был еще вечером.
Новые мысли и желания появлялись у него, и он даже не задумывался над тем, откуда они берутся, а зря. Еще было время, чтобы исправить многое, но неудовлетворенная похоть будила злость, злость порождала ненависть, а страх нашептывал, что нужно быть осторожнее. Так что время шло, и три сестры — Злоба, Похоть и Ненависть — доедали беднягу под бдительным присмотром старшего брата — Страха, и никто, а уж тем более Фабиан, не знал, что это отвратительное семейство работает на Незримого, а он медленно и неотвратимо становится третьим…
У Конана шевельнулось в душе смутное подозрение, и едва он осознал его, как тут же, не раздумывая, воскликнул:
— Кром! Ты бы хоть сказала, что тебе там нужно! Быть может, я найду способ что-то сделать!
Сказав это, Конан посмотрел на Мелию и во взгляде ее прочел надежду и веру в него и что-то еще, незнакомое и очень теплое. Чувство, порожденное этим взглядом, было столь сильным, что он поклялся себе: что бы ни случилось, а ее он спасет непременно! Ее и Зиту!
Зита вздохнула устало и обреченно. Она уже и не думала ничего скрывать от киммерийца, как это было вначале, твердо уверовав, что если им и суждено спастись, то спасет их варвар, случайно оказавшийся в этом доме вместе с ними, а вовсе не ее колдовское искусство.
— Внизу, в тайнике, хранится камень. Он называется Талисман Силы. А в этой книге, — она положила руку на обгоревший фолиант, — заклинание, позволяющее использовать его. Если мы добудем камень, я смогу уничтожить Незримого.
Конан пожал могучими плечами.
— Чего проще. Нужно было просто сразу сказать, что тебе нужно.
Он достал из-за пояса замшевый мешочек и осторожно выкатил лежащий в нем солнечно-желтый шар в вазон, стоящий на столе.
— Этот?
Округлившимися от восторга и изумления глазами девушка смотрела то на Конана, то на камень, не в силах выговорить ни слова. И эти два чувства так разительно изменили ее, изгнав тоскливую безнадежность, что Конан не выдержал и расхохотался.
В безумном порыве Зита бросилась ему на шею, покрывая лицо поцелуями. Ее радость передалась Конану — он обнял ее и закружил по комнате, на время забыв обо всем.
Мелия смотрела на двух счастливцев, и сердце ее сжималось от радости и боли. Она радовалась за сестру, которая нашла себе пару. Достойную пару… Тут она невольно покосилась на безвольно обмякшее в кресле огромное тело Фабиана. Ни мощью, ни статью он, пожалуй, не уступал Конану, но какая разительная разница была между этими двумя молодыми людьми!
Отвага, неустрашимость, напор Конана и безвольное, граничащее с истерикой восприятие любой неудачи Фабианом! А ведь сегодня вечером она едва не пожалела о том, что когда-то рассталась с ним. Воистину сегодня ночь откровений! Ночь горестных открытий и прозрений… Что бы она не отдала, на что бы не пошла за счастье поменяться с сестрой местами!
Но человек, о котором она тщетно мечтала не первый год, которого искала повсюду, о котором грезила, черты которого пыталась отыскать в каждом новом лице, достался другой. В этом была вопиющая несправедливость, но она была лишена возможности даже попытаться исправить ее, потому что этой другой оказалась ее сестра…
Фабиан, по которому только что с таким презрением скользнул мимолетный взгляд Мелии, тоже смотрел на кружащуюся в центре комнаты пару, но мысли его были иными.
Его отношение к Конану обрело четкие черты ненависти, и он почувствовал, что не успокоится, пока не убьет проклятого варвара, доказав тем самым, что он лучше его! И пока не овладеет этой маленькой стервой, приведшей его сюда и с такой легкостью променявшей его на киммерийца. Предавшей его! Этого предательства он не простит им обоим. Еще оставалась Мелия, но что делать с ней, он решит после.
Придя к такому решению, Фабиан почувствовал себя гораздо увереннее, как человек, вдруг ощутивший твердую почву под ногами вместо засасывавшей его мгновение назад вонючей болотной жижи. Теперь, обретя эту уверенность, он вдруг понял, что знает, как ему действовать дальше. Вперед его поведут три сестры, а за тем, чтобы он в пылу борьбы не совершил какую-нибудь оплошность, присмотрит их старший брат.
Вспомнив о том, что они не одни, Зита освободилась из объятий Конана и смущенно потупилась, но почти сразу прежнее чувство взяло верх, и она вновь с восторгом посмотрела на Конана.
— Чего же мы ждем? У нас есть все, что нужно! Конан ободряюще улыбнулся ей.
— Давай, милая, насади эту тварь Нергалу на рога!
Она ответила ему благодарным взглядом и, с воодушевлением схватив книгу, что-то замурлыкала себе под нос, возбужденно перелистывая страницы. Сейчас она покажет ему, что достойна стать подругой великого воина, потому что она ему ровня. Пальчики ее мелькали все быстрее и быстрее, но нужного места не находили.