Флэш хмыкнул.
— Она у нас всезнайка и любит всем распоряжаться, но она столько раз прикрывала мне задницу, что и не сосчитаешь. И она любит детей.
— Очень хорошо. Я… — Нервно сглотнув, Брук подняла голову и посмотрела на Флэша. Приятно, что разговор о прошлом не перешел в ссору, только это не означает, что обсуждение будущего пройдет так же легко. — Я хочу все расставить по своим местам. Дело в том, что до сегодняшнего дня моя мать так и не рассказала мне, кто мой отец, и я не хочу, чтобы мой сын рос в таком же незнании. Я хочу, чтобы мы оба воспитывали его.
Флэш сделал несколько глубоких вдохов, но не закрыл глаза, не вышел из комнаты, не начал кричать. Ведь это прогресс, не так ли? Вместо этого он сильнее прижал к себе Брук.
«Приятные слова услышать я хочу», — безмолвно просила она его. Такие, что помогут ей понять: все получится. Такие, что наполнят их сердца этой совершенной мелодией и превратят ее в песню.
Флэш не сказал. Он не поцеловал ее, не предложил ей прилечь, пока Бин спит. Вместо этого он устремил на нее жесткий взгляд и заговорил нежным, как шелк, голосом, от которого Брук бросило в дрожь.
— С этого момента мы занимаемся Бином только вместе. И поэтому мы как можно скорее женимся.
Глава 7
— Чего‑чего?
Флэш обратил внимание на то, как мгновенно напряглось тело Брук.
— Женимся, — повторил он. — Как можно скорее. Этот мальчишка — Лоуренс по крови и по праву.
Брук поспешно вывернулась из его объятий.
— Флэш, о чем ты говоришь?
Флэш, конечно, не рассчитывал, что Брук будет прыгать от радости, но разве не она только что говорила, что они должны вместе заниматься воспитанием сына?
— Нам надо пожениться, — сказал он. — Быстро. Например, завтра.
Брук с ужасом уставилась на него.
— Нет. Это абсолютно невозможно.
Нет? Нет?
Но разве не очевидно, что они должны узаконить их отношения, особенно если учесть, что она собирается во всеуслышание объявить о рождении именно их ребенка?
— Брук, этот вопрос не обсуждается. Ты не можешь продолжать делать вид, будто я не существую, просто потому, что тебе так удобнее. Господи, он же мой сын, и я не позволю тебе мешать моему общению с ним. Ты выйдешь за меня! — закричал он.
— Я не собираюсь мешать твоему общению с ним! — закричала в ответ Брук.
— А разве до этого ты не мешала?
Даже сквозь ярость, пылавшую в глазах Брук, было видно, что она опешила.
— Флэш, мы не поженимся. Ни при каких обстоятельствах.
Едва ли Брук могла нанести ему более болезненный удар. Флэшу пришлось ухватиться за косяк, чтобы не упасть.
— Женимся, черт побери, еще как женимся, — отрезал он. — Это мой сын, и нам с тобой хорошо в постели. Почему мы не можем пожениться?
Внутренний голос подсказывал ему, что он выбрал не лучшую форму предложения, но он ничего не мог с собой поделать. Потому что был взбешен. Ведь все просто! Брук — мать его ребенка, и она ему нравится.
Неожиданно полумрак библиотеки прорезали лучи фар. Оба повернулись к окну. В следующее мгновение Брук вскочила и побежала из комнаты. Флэш перехватил ее, останавливая.
— Разговор не окончен, — сказал он, изо всех сил пытаясь придать своему тону нежность.
Но то, как блеснули глаза Брук, как она выдернула руку, показало ему, что своим предупреждением он ничего не достиг.
— Я не допущу, чтобы меня принуждали к чему‑то, чего я не хочу, — ледяным голосом произнесла она.
По дому разнеслась трель дверного звонка.
— О, только не это! Малыш! — Брук ринулась к двери. — Проходите, только тихо, — обратилась она к Хлое и Питу.
Но было поздно: Джеймс Фрейзер Боннер решил, что ему пора в общество.
— Ой, прости, — тихо, почти шепотом проговорила Хлоя Лоуренс. — Мы не хотели будить его.
— Это моя вина, — сказал Пит Веллингтон, снимая кепку. — Это я позвонил в дверь. Не сообразил.
Брук удрученно вздохнула, но все же улыбнулась Хлое и Питу.
— Ничего страшного. Сегодня здесь и так шумно, — добавила она, с вызовом глядя на Флэша.
Неужели она считает, что в этом виноват он? Ведь она тоже кричала во все горло!
— На то есть основания, — отпарировал он, складывая руки на груди.
Пит по его виду понял, что он не преуспел в своей миссии.
— Прошу прощения, — сказала Брук, — мне нужно к своему сыну.
— К нашему, — напомнил ей Флэш.
Хлоя и Пит, ощутив напряжение, переглянулись и принялись действовать как одна команда.
— Я с тобой, если ты не против? Мне не терпится познакомиться с молодым человеком, пусть он и не в настроении. — Хлоя заботливо обняла Брук за плечи и подтолкнула ее к лестнице. — Уверена, вечер получился долгим — для всех.
— Ты даже не представляешь, до какой степени, — сказала Брук.
Даже сквозь пелену с трудом сдерживаемого гнева Флэш различил в ее голосе усталость. Но прежде чем он успел открыть рот, к нему устремился Пит.
— Как дела? — отважился спросить он.
— Замечательно. Чертовски замечательно. Спасибо, что спросил, — ответил Флэш. Вернее, прорычал.
Он принялся ходить взад‑вперед по комнате. Той самой, где они с Брук говорили о взаимопонимании и взаимодействии, а еще о любви. Так почему она не хочет выходить за него замуж, черт побери? Она вообще не хочет замуж? Или не хочет замуж за него?
Он тоже не очень‑то хочет жениться. Для него главное — родео. Он десять месяцев в году живет вне дома. Такой образ жизни не подходит для того, чтобы воспитывать ребенка. А в этом году он намерен выиграть все призы. Поэтому у него нет времени, чтобы прохлаждаться дома. И если он быстро не разберется со всей этой историей, ему придется попрощаться с чемпионатом.
Проклятье. Если бы Брук рассказала ему о ребенке несколько месяцев назад, он уже успел бы познакомиться с сыном и стал бы строить планы. А сейчас он вынужден полагаться на Пита Веллингтона и надеяться, что тот поможет ему.
За долгие месяцы Флэш не ударил ни одного человека. В последний раз опасное желание врезать кому‑то обуревало его, когда…
Когда Текс Макгроу говорил все те гадости о Брук. Тогда Флэша из‑за драки отстранили от участия во «Всех звездах».
— Что произошло?
Спокойный голос Пита ни на йоту не охладил Флэша, у которого так и чесались руки. Господи, вот было бы здорово…
Однако Пит достаточно долго общался с Флэшем, чтобы научиться равнодушно относиться к его вспышкам.
— Ты хочешь кого‑нибудь побить?
— Предлагаешь свою кандидатуру?
— Козел, — весело сказал Пит. — Вот. — Он взял с дивана две подушки, прижал их к животу и встал перед Флэшем. — Начинай.
— Ты серьезно? — Неужели Пит и в самом деле дает ему разрешение ударить его?
Пит улыбнулся.
— Боишься пораниться о подушку… ой! Черт побери, старина… не так сильно! — завопил Пит, пятясь.
В течение минуты тишина нарушалась глухими ударами Флэша по светло‑голубой подушке и оханьем Пита.
— Я сказал ей, что мы должны немедленно пожениться, а она сказала «нет», и тут пришли вы. — Свои слова он подкрепил серией из трех быстрых ударов. — Это мой год, я должен выиграть все соревнования. Предполагалось, что той ночью у нас с ней все и закончится. А теперь мы вынуждены пожениться, потому что я не могу допустить, чтобы она прятала от меня парня, и это рушит все мои планы. И несмотря на все это, она говорит «нет».
Он ощутил, как гнев начинает утихать. Он еще несколько раз в сердцах ударил по подушкам.
У него есть сын. Эта мысль вызывала в его душе ликование. Маленький здоровый мальчишка, которого так любит Брук…
А она даже не рассказала ему!
— Лучше? — спросил Пит.
Флэш кивнул, тяжело дыша. Пит в утешающем жесте положил руку ему на плечо.
— Я позвал вас для поддержки, — сказал Флэш, — когда понял, что сам не справлюсь.
— Ты, кажется, сказал ей, что вы должны пожениться?
— Ага. — От этой мысли Флэшу стало… неуютно. Ведь брак — это навсегда. Лоуренсы — и Пит как дополнение — влюбляются глубоко и навсегда. Если он женится на Брук, это и будет навсегда.
Но он женится. Женится потому, что так должен поступить отец ради своего сына. Да и секс с Брук великолепен. Люди во все времена решались на брак и ради меньшего.
И все‑таки…
Жениться на женщине, которая без зазрения совести утаила от него рождение сына.
Это прямой путь к катастрофе. А катастрофа случится, если она согласится.
Именно что, «если».
Пит все молчал, и Флэш поднял голову. Когда‑то, в детстве, он с благоговейным восторгом взирал на Пита Веллингтона. Он был отличнейшим наездником родео, таким, каким мечтал стать Флэш. Но десять лет они находились по разные стороны баррикад, оспаривая права собственности на родео «Все звезды». После этого они поладили, но Флэшу все еще трудно было видеть в этом человеке друга.
А кем еще может быть Пит? Ведь только друг согласился бы стать боксерской грушей для Флэша.
Пит продолжал весело смотреть на Флэша.
— Где твое обаяние, Лоуренс? Я думал, что ты — ой! — легендарный дамский угодник. Что тебе под силу уболтать любую женщину, затащить ее в постель и — ой! — заставить почувствовать себя единственной на свете.
— Да, я такой, — сказал Флэш, ударяя по подушке. Наверное, придется покупать Брук новый диван. — Вернее, был таким, — поправился он.
Он перестал быть таким с тех пор, как… встретил Брук.
«Может, все не так уж плохо», — твердил ему внутренний голос. Отличный секс — да, но Брук запала ему в душу еще до того, как на первый план вышел вопрос о ребенке. Черт, ведь с той ночи он не взглянул ни на одну женщину! А ведь прошло больше года.
Да, но тогда придется доверять ей, а ей придется поверить в то, что он уже не тот мерзавец, каким был раньше. И в этом заключается самая большая проблема.
— Ты просто сказал ей, — проговорил Пит, — ты сказал этой женщине, что она должна выйти за тебя? Какой же ты козел!
— Тебе‑то что до этого?
— А ты чего ожидал, отдавая приказы, и не кому‑то там, а самой Брук Боннер?