— Даже высокий титул не дает права укладывать в постель каждую встречную, — не сдавалась Кейт. — Цезарь, вернись!
Каким-то образом дамам удалось выйти в противоположном конце лабиринта, так и не попав в центр. Зато они нашли доселе неизвестную часть зверинца: вольер с лохматыми, дурно пахнущими козами и еще один, по которому гордо разгуливал страус.
— Только посмотри на эту птицу, — окликнула крестная. — Выглядит как коротышка, который вытянул шею, чтобы заглянуть даме за корсаж. Давай-ка лучше вернемся к озеру и отыщем достойного джентльмена, которого я выбрала тебе в мужья.
— А как его зовут? — поинтересовалась Кейт и, пытаясь призвать Цезаря к порядку, с силой натянула поводок. — Успокойся же наконец, хулиган!
— Твоего будущего мужа? Данте, в честь великого поэта. Но почему бы тебе не отпустить эту несносную собаку? Смотри, как внимательно за ней наблюдает страус. Не исключено, что он близкий родственник тех змей, которые глотают кроликов. Цезаря бы ему надолго хватило.
— Может быть, Цезарь и не вызывает особой любви, но я успела к нему привыкнуть, — заметила Кейт, втайне надеясь, что если произнести слова вслух, то они могут стать правдой.
— Что ж, в таком случае, — протянула Генриетта, ясно давая понять, что видит ложь насквозь, — почему бы тебе не уступить мне на время вот эту украшенную драгоценностями красавицу, а самой не сосредоточиться на Фредди и страшном звере Цезаре? Терпеть не могу собак, но крошка выглядит очень мило.
Кейт послушно передала поводок Коко, и компания отправилась через лабиринт в обратном направлении. По дороге леди Роут встретила немало знакомых, и всякий раз представляла крестницу в качестве Виктории, причем с такой неоспоримой уверенностью, что никому и в голову не пришло высказать удивление по поводу заметной потери веса.
— Но как же вы собираетесь представить меня своему родственнику? — недоуменно спросила Кейт. — Неужели тоже назовете Викторией? Ничего не получится.
— О, ему мы скажем правду, — беззаботно отмахнулась Генриетта, — и притворимся, что нуждаемся в помощи. Уверена: парень сразу бросится тебя спасать. Конечно, легкомыслия он не одобрит, но, дорогая, ты же сама призналась, что мечтаешь о супруге, который никогда не собьется с пути. Данте не обманывал даже в детстве, когда играл в каштаны. И не обращай внимания на экзотическое имя: к Италии наш джентльмен не имеет ни малейшего отношения, — да и по характеру самый настоящий Джон: ничего яркого.
Сразу вспомнился эффектный, полный неожиданностей принц, и Кейт постаралась поскорее прогнать непрошеный образ.
— Ваш протеже кажется безупречным, — твердо заметила она, — тем более что давно известно: яркие личности опасны.
— И в деньгах он не нуждается, так что можешь не беспокоиться: за приданым охотиться не станет.
— Не беспокоюсь, потому что уверена: в отношении моего приданого вы заблуждаетесь. — Кейт ответила, словно извиняясь. — Я долго об этом думала. Если бы мама оставила состояние, то наверняка предупредила бы меня. Отца частенько не было дома, и мы сидели вдвоем. Она учила меня вышивать, правильно пользоваться вилкой и ножом и даже кланяться королеве.
— Бедняжка так долго болела, — вздохнула крестная. — Наверное, просто не успела обо всем рассказать.
— Да, силы уходили, и она постепенно становилась все слабее и слабее. — В горле у Кейт застрял ком. — Но все равно о плохом я не думала, а однажды утром зашла и увидела, что она лежит в постели… мертвая.
— Сейчас расплачусь. — Генриетта отвернулась.
— Нет-нет, не надо. — Кейт тяжело вздохнула. — И все-таки не сомневаюсь, что о приданом она бы мне рассказала.
— Надеялась, что еще не поздно, — покачала головой леди Роут. — Все мы думаем, что впереди есть время. Кажется, в запасе немало дней и ночей, а потом внезапно приходит конец. — В голосе ее послышалась такая острая боль, что Кейт закусила губу. — Первый муж был намного старше меня, и я вела себя совсем не так, как положено молодой жене. Но это вовсе не означает, что я его не любила. Любила. Когда он умер, выла дни напролет. Да-да, выла — иначе и не скажешь. Ненавидела себя за каждое мгновение, проведенное вдали от него.
— Мне очень жаль. — Кейт осторожно прикоснулась к ее руке.
— Да, так оно и есть. — Генриетта повернулась и посмотрела на нее сухими блестящими глазами. — Нам не дано знать, сколько времени отпущено на близких. Даже твой мнимый жених, который так важно раздувает грудь в импозантном лиловом жилете, завтра может исчезнуть.
— Виктория была бы безутешна.
— Разумеется, — нетерпеливо согласилась крестная. — Я не об этом, а о том, что мы живем и не помним, что конец может настать в любой момент. Твоя мама не думала о смерти, потому что любила тебя. Позволяла себе забыть о плохом и радовалась каждому дню. Разве это не счастье? Потому и не успела сказать о деньгах — знала, что они есть, и не беспокоилась. Другой вопрос, почему ничего не сказал Виктор.
— После смерти мамы отец упомянул, что она оставила мне наследство, но от переживаний я замкнулась в себе и не хотела ничего слушать, а уж тем более обсуждать. Ну а он горевал недолго: не прошло и двух недель, как привел в дом Марианну. А через несколько месяцев умер и сам.
— Мужчины всегда так поступают, — с досадой заметила леди Роут. — Умудряются умереть в самый неподходящий момент.
Подруги вышли из лабиринта и увидели, что сад наполнился элегантной публикой.
— Данте очень похож на Бартоломью, — неожиданно сообщила она. — Если помнишь, так звали моего первого мужа, предпредшественника Лео. Ах, он был чрезвычайно достойным джентльменом! Давай найдем твоего будущего жениха, спрячемся в укромное местечко, и я расскажу ему твою историю.
— Подождите! — Кейт схватила крестную за руку. — Не хочу встречаться с ним в таком виде!
— А в каком же виде ты готова с ним встретиться? — Генриетта насмешливо вскинула брови.
— Только не в этом парике!
— Он намного лучше вчерашнего, — успокоила леди Роут. — Должна признать, что вишневый цвет тебе к лицу. К тому же насыщенные оттенки сейчас в моде.
— Нельзя ли подождать до тех пор, пока я снова не стану собой?
— Ни в коем случае, — отрезала благодетельница. — Данте того и гляди сделает предложение Эффи Старк, а ведь ей почти восемьдесят! Точнее, двадцать два.
— Но мне двадцать три! — в отчаянии воскликнула Кейт.
— О, прости, я забыла. Но она совсем сошла с ума: начала приставать к лорду Бекхему под столом, представляешь? И он ткнул ее вилкой. Нет, кажется, это она его ткнула. А потом Бекхем всем рассказывал, как подумал, что под стол забралась собака и начала грызть его брюки. Не хочу подпускать авантюристку к бедному Данте даже на пушечный выстрел!
— А я не хочу встречаться с вашим протеже до того, как приеду в Лондон.
Генриетта повернулась и пристально посмотрела на крестницу.
— Да, — потупилась мисс Долтри. — Надеюсь предстать перед мистером Данте в более убедительном образе.
— Он не мистер Данте, — обиженно поправила леди Роут. — Он Данте Эдвард Эстли, лорд Хатауэй.
— Дело в том, что моя грудь — вернее, ее восковая часть — медленно, но верно тает, потому что в парике ужасно жарко. К тому же не хочу показываться с собаками.
Генриетта окинула подопечную критическим взглядом.
— Да, ты и вправду вспотела. Даже вишневый цвет не спасает.
— Пойду в свою комнату, — решила Кейт. — Отдайте, пожалуйста, Коко.
— Не отдам, — неожиданно заупрямилась крестная. — Смотри, как важно она вышагивает. Сразу видно, что красавице больше нравится демонстрировать драгоценности, а не сидеть в четырех стенах.
Кейт опустила взгляд и обнаружила, что собачка горделиво семенит возле подола новой хозяйки, как будто понимает, как славно гармонируют блестящие камешки с полосатым шелком.
— Отошлите ее, как только наскучит.
— Вечером надень другой парик, — распорядилась крестная. — А я прикажу дьяволу Бервику, чтобы непременно посадил нас рядом с Данте. У тебя есть хоть один, которого можно не стыдиться?
— Нет, — честно призналась Кейт и горестно добавила: — Волосы — единственное мое достоинство. Пожалуйста, позвольте познакомиться с лордом Хатауэем без маскарада, в собственном обличье!
— Волосы — единственное достоинство? — презрительно переспросила Генриетта. — Взгляни на Коко!
Кейт послушно посмотрела вниз.
— Невозможно представить более тщеславное и самоуверенное создание, а в результате малышка действительно неотразима. Никто не посмеет с пренебрежением отнестись к ее прелестям. Как по-твоему, она тоже считает, что обладает одним-единственным достоинством? А ты… если убедишь себя в том, что, кроме волос, ничего не имеешь, значит, так оно и будет. Среди прочего — все перечислять просто некогда — у тебя потрясающие глаза — точно такие же, как у Виктора. У него была грива роскошных светлых волос, совсем как у льва, и зеленые глаза. Да, он был настоящий красавец!
— Виктория положила в чемодан светло-зеленый парик. Пожалуй, он больше подойдет к глазам, чем вишневый, — устало вздохнула Кейт.
— Вот его и надень. Я поговорю с Бервиком, а ты тем временем соберись с духом. Данте уже созрел. Не хочу, чтобы Эффи сорвала сочный плод раньше тебя.
Глава 17
Гейбриел впал в крайнее раздражение. Пошел поприветствовать леди Дагобер, а вырваться из плотного кольца дам смог лишь после того, как одна молодая особа едва не бросилась на глазах у всех ему в объятия. Она так добросовестно напудрилась, что на белом лице живыми остались лишь глаза — черные как угли и пылающие нескрываемым вожделением.
Спастись удалось, лишь схватив за руку проходившего мимо мистера Тулуза и притворившись его лучшим другом.
— Это мисс Эмили Джилл, — пояснил всезнающий джентльмен. — Не стоит обижаться на бедняжку: склонность к материальным ценностям досталась ей от отца, а челюсти — от матери.
— Честно говоря, на челюсти я даже не обратил внимания, — признался принц, поспешно унося ноги. — Зато глаза такие страшные, что едва не свалился в озеро.