Он оказался больше и горячее, чем подсказывало воображение. Проникнув внутрь, Гейбриел замер и что-то неразборчиво прошептал.
Кейт запустила пальцы в его густые волосы и выгнулась, стараясь оказаться к нему как можно ближе.
Гейбриел качнулся вперед, и Кейт вскрикнула, но не от боли, а от внезапно нахлынувшего ощущения чрезмерной, почти невыносимой полноты.
Гейбриел отстранился.
— Больно? Говори, милая. Продолжать совсем не обязательно. Можно…
— Пожалуйста, — прошептала Кейт.
— Пожалуйста, прекрати? — Он приподнялся и снова посмотрел в ее лицо. — Очень больно?
— Не могу…
— Не можешь принять? — подсказал Гейбриел.
— Нет, черт возьми! — воскликнула Кейт. — Продолжай! — Она с силой прижала его к себе.
Гейбриел просиял счастливой улыбкой.
— Вот оно что! — Он одобрительно усмехнулся и снова пошел в наступление.
Кейт инстинктивно выгнулась и прильнула к нему, стремясь слиться воедино. Да, он оказался огромным, сильным, настойчивым. Настолько, что на миг стало страшно — вдруг не хватит терпения?
Гейбриел мощно рвался вперед до тех пор, пока дыхание не превратилось в череду хриплых стонов, а на коже не заблестел пот.
— Милая, — послышался его срывающийся шепот. — Нужно, чтобы ты… — Но голос замер и Кейт не успела узнать, что делать с охватившим ее безумием. К счастью, растерянность продолжалась недолго: где-то глубоко внутри словно вспыхнул пожар, и мир разлетелся на сотни ярких осколков.
Горячие волны захлестывали Кейт, уносили все выше, пока она не закричала от восторга и не воспарила в голубом пространстве.
Глава 35
Они долго лежали, слившись в объятиях, а потом снова любили друг друга — теперь уже медленно и нежно. Ночной воздух становился все свежее, и спустя некоторое время пришлось забраться под одеяло.
— Пора идти, — прошептала Кейт на рассвете.
— Я чувствую себя настоящим Ромео, — отозвался Гейбриел. — Только не говори о жаворонках, моя Джульетта. Так высоко не летают даже они.
— Пора. Скоро утро. — Она легонько поцеловала его в шею.
— Нет, — заупрямился он. — Нет.
Кейт рассмеялась и провела ладонью по его шершавой щеке. О таком необъятном счастье она даже не подозревала.
— Никогда тебя не забуду. — Эти слова должны были прозвучать: ей с детства внушали, что нужно быть вежливой, благодарить и, прежде чем уйти, обстоятельно прощаться. — Я всегда буду помнить эту ночь.
Гейбриел обнял ее еще крепче.
— Честное слово, ты превращаешь меня в Ромео.
— Ромео не ругался, как ты. — Кейт нежно провела пальцем по его густым бровям. — Это недостойно принца.
— С тех пор как встретил тебя, я то и дело совершаю поступки, недостойные принца. И этой ночью, и… вообще.
Кейт не могла остановиться.
— И ты меня не забывай.
Ответа не последовало.
— Знаешь, что сказал Ромео любимой, когда та лежала в склепе? — спросил Гейбриел после долгой паузы.
— Не помню, — честно призналась Кейт.
— Пообещал остаться с ней навсегда: «И своды мрачного дворца я не покину вновь». У меня есть дворец, но остаться рядом с тобой я не могу.
— Кажется, после этого он себя убил? — спросила Кейт.
— Да.
— Знаешь, мне подобный исход не очень нравится. Вся твоя литература слишком мрачная.
— Полагаю, у Джульетты и Дидоны есть что-то общее.
— Странные они какие-то. — Кейт положила подбородок Гейбриелу на грудь. — Я тебя люблю, но вовсе не собираюсь в ближайшем будущем складывать погребальный костер.
Он негромко рассмеялся и поцеловал ее в волосы.
— Узнаю свою девочку.
— Просто у меня неромантичный характер, — пояснила она без тени сожаления.
— Готов поспорить, что заставлю пищать в рифму. — Он снова начал ее целовать.
Но Кейт и без песни жаворонка знала, что ночь счастья подошла к концу. Много лет она вставала с рассветом, а потому безошибочно чувствовала приближение зари. Долгий путь по коридорам требовал осторожности.
— Гейбриел, — снова шепнула она.
— Нет.
Она высвободилась из его объятий.
— Пора.
Выбралась из постели, надела его халат и поежилась: каменный пол оказался холодным.
Гейбриел тоже встал и посмотрел на нее так печально, что сердце Кейт дрогнуло.
Она закусила губу и не произнесла ни слова. Помочь все равно невозможно — ни обещание, ни прощальный поцелуй не принесут облегчения.
Две минуты спустя Гейбриел накрыл любимую черной вуалью и поднял на руки.
— Но ты же не носишь тетушку по замку! — возмутилась Кейт.
— Если кого-нибудь встретим, скажу, что Софонисба выпила слишком много бренди и в результате получила апоплексический удар.
— Твоя тетка не виновата… — вяло заметила Кейт и положила голову ему на грудь.
— В чем?
— В том, что не вышла замуж. В том, что в старости ее выбросили как ненужную вещь. Никто из них не виноват — постарайся об этом не забывать.
— А я никого ни в чем не виню. — Гейбриел прошел по длинному узкому коридору, завернул за угол… до ее комнаты оставалось всего несколько шагов. — Все это проделки судьбы — того безжалостного и бесстыдного дьявола, который убил Ромео и Джульетту.
Слова показались Кейт излишне драматичными, но смысл был вполне ясен.
— Я люблю тебя, — прошептала она, когда Гейбриел опустил ее на пол возле двери. Отчаянно рискуя, Кейт подняла густую вуаль и посмотрела ему в лицо.
— Я… — начал Гейбриел, но слова застряли в горле. В полной тишине он склонился, поцеловал ее и быстро зашагал прочь.
Кейт дождалась, пока принц скроется за поворотом, и только после этого вошла в комнату. Фредди преданно ждал на своем законном месте — посреди кровати. Услышав шаги, поднял мордочку и ласково заворчал. На камине догорали свечи. На ночном столике лежала книга. Рядом, на спинке стула, висела кружевная сорочка. Даже тапочки стояли наготове.
Здесь продолжалась настоящая жизнь, а там, в башне, осталась сказка. Забывать об этом не следовало.
Утром придется привыкать к реальности. Ну а сейчас… сейчас Кейт прижала Фредди к груди и закрыла глаза. Но слезы все равно текли и текли.
Через несколько часов в комнату вошла горничная и первым делом открыла шторы.
— Только не это! — простонала Кейт. — Пожалуйста, уходи. Не хочу вставать!
— Можете не вставать, — жизнерадостно согласилась Розали. — У меня для вас такая новость, что…
— Умоляю, уйди! — Кейт с трудом разлепила опухшие веки и села. — И собак с собой забери. Я позвоню позже. — Она легла обратно в постель, накрыла голову подушкой и притворилась спящей.
Встать ей удалось только к двум часам дня. Кейт вяло добрела до звонка, вызвала горничную и посмотрела в зеркало. Оказалось, что молодая особа, только что лишившаяся невинности, с виду ничем не отличается от невинной молодой особы. Больше того, вглядевшись внимательно, она обнаружила, что выглядит лучше, чем неделю назад. Кожа приобрела жемчужный оттенок, а губы…
От бесконечных поцелуев они слегка припухли и из розовых превратились в алые.
Розали появилась с завтраком на подносе и в сопровождении вереницы лакеев, каждый из которых нес по два ведра с горячей водой.
— О, мисс, вас ждет такой сюрприз! — снова защебетала горничная.
— Расскажешь после ванны. — Кейт устало присела к туалетному столику и взяла тост.
После ванны, когда Кейт была полностью одета, напудрена и причесана, Розали наконец с надеждой осведомилась:
— Ну, теперь вы готовы услышать новость?
— О, прости, пожалуйста, — спохватилась Кейт. — Конечно, готова.
— Ваша сводная сестра здесь! — с восторгом поведала горничная. — Губа мисс Виктории зажила, и она прибыла вчера поздно вечером. Но вы плохо себя чувствовали и поэтому было решено вас не беспокоить. Прикажете постучать к ней в дверь? Она рядом, в соседней комнате. Мистер Бервик переселил мистера Фенвика этажом выше, чтобы вы могли общаться как можно чаще.
— Виктория здесь? — изумленно переспросила Кейт. — Вместе с Марианной?
Розали покачала головой.
— К счастью, миссис Долтри осталась дома. Мисс Викторию привезла леди Димсдейл, но сама тотчас уехала, чтобы не выпускать из-под контроля подготовку к свадьбе. — Она бросилась к двери. — Сейчас приведу. Сестре не терпится вас увидеть.
Виктория вошла в комнату неуверенно, как будто сомневалась в теплом приеме. Кейт тут же встала и поспешила ей навстречу.
Нельзя сказать, что они выросли вместе, — в Ярроу-Хаусе сестры жили на одном этаже всего лишь несколько месяцев, до кончины отца. Сразу после похорон Марианна перевела падчерицу из детской в мансарду, заявив, что в шестнадцать лет в детской делать нечего, а держать бедную родственницу в хозяйских покоях и вообще не пристало.
К счастью, Виктория обладала врожденной добротой, о которой мать и не подозревала, и никогда не унижала Кейт.
— Розали, если не затруднит, принеси нам еще чаю, — попросила Кейт.
Горничная бросилась исполнять поручение, а она подошла к камину и села рядом с Викторией. Фредди решил, что без него не обойдутся, и тут же прыгнул к Кейт на колени.
— Как твоя губа?
— Хорошо. — Виктория улыбнулась. — После того как нарыв вскрыли, воспаление прошло очень быстро.
— Смотрится прекрасно, — одобрила Кейт.
— Правда замок удивительный? Такой огромный! И ужасно холодный. Ночью едва не замерзла насмерть; хорошо, что Цезарь согрел.
— Цезарь! — ошеломленно повторила Кейт. Рука замерла на голове Фредди. — А я даже не заметила, что его здесь нет.
— Он так лаял, что я не выдержала, пробралась сюда и забрала его к себе. А Фредди вел себя хорошо и остался спать на твоей кровати.
Виктория заметно покраснела и, чтобы скрыть смущение, принялась поправлять и без того безупречные складки на платье. Кейт взглянула на сестру и сразу поняла, в чем дело.
— Эту ночь я провела не в своей постели, — вздохнув, призналась она.
— Не мне тебя судить, — тихо отозвалась Виктория.