Корделия подняла голову, сделала глубокий вдох. Ее взгляд вернулся к распечаткам. Гнев и возмущение теперь ни к чему: пришло время мести; она твердо вознамерилась полностью посвятить себя этой миссии. Не только из-за Альбы, но из-за всех погибших, жертв алчности горстки мужчин и женщин, заботящихся только об обогащении. Столько имен стояло у нее перед глазами…
Она написала имейл своему начальнику, сообщая ему, что вынуждена уехать на неделю по семейным обстоятельствам. Поработает удаленно. Никаких последствий это иметь не будет: руководство ценило ее, она была незаменима. Потом написала Диего, чтобы предупредить его, что нашла неопровержимые доказательства преступных действий и что махинации фармкомпаний превосходят все их предположения. Повинуясь внезапному желанию, Корделия прервалась и зашла на агрегатор авиабилетов. Последний рейс в Мадрид вылетает в 20:25, а если она поторопится, возможно, даже успеет на семичасовой.
Она собрала бумаги, подхватила ноутбук, набила рюкзак одеждой на неделю.
Ее спонтанный отъезд осчастливит одного человека… Пенни Роуз.
Пенни Роуз шаталась по кварталу с незапамятных времен. Жизнь обошлась неласково с ее телом и душой; она зарабатывала на жизнь, играя на гитаре на террасах ресторанов у канала, и всегда была готова помочь выгрузить товары за небольшую плату. Однажды вечером Корделия нашла ее на скамейке, дрожащую от холода, предложила ей пальто, немного денег и, что еще ценнее, свое общество и готовность выслушать. Зимой, когда из-за холодов на улице ночевать стало невозможно, она пригласила ее к себе. В этом вся Корделия. Пенни Роуз оккупировала ее диван, а когда снаружи немного потеплело, ушла, оставив фарфорового медвежонка и свои благодарности. У Пенни Роуз не было ни пенни, зато была гордость и свобода. С тех пор Корделия давала ей мелкие поручения, чтобы как-то оправдать двадцать фунтов, которые она ей вручала каждую неделю, – полить комнатные растения, получить одну посылку, отправить другую. Для связи у Корделии и Пенни Роуз был тайник – вынимающийся из кладки кирпич во дворе.
Корделия оставила за кирпичом записку, ключи и двадцатифунтовую банкноту. Она просила Пенни Роуз позаботиться о растениях и брать в холодильнике все, что захочется, потому что она вернется не раньше чем через неделю.
Ей повезло: она заметила свободное такси, едва только вышла на улицу.
Машина выехала на М5. Корделии казалось, что она оживает. Какой смысл так рисковать, если не удастся разделить победу с Диего?
Она стерла черновик письма, которое ему писала, и отправила другое, куда более лаконичное:
Надеюсь, в полночь кухня твоего ресторана еще будет открыта, я уже проголодалась.
Ночь вторая, Осло
Самолет коснулся взлетно-посадочной полосы мадридского аэропорта Барахас. Корделия вернулась на родину – опьяняющее чувство. Как только световые табло погасли, она встала и сняла рюкзак с полки над головой. Она взяла билет бизнес-класса, чтобы выйти из самолета в числе первых. Оказавшись в «рукаве», Корделия быстрым шагом двинулась ко входу в здание аэропорта. Если не будет пробок, она встретится с Диего самое большее через час. В терминале ее остановил громкий свист. Лицо Корделии осветила улыбка: сколько раз она говорила брату, что девочкам не свистят! Она развернулась и бросилась в его объятия.
– Но как ты узнал, Чикито?
Она наградила его этим прозвищем еще в детстве, и он его ненавидел.
– Ничего сложного, посмотрел на расписание, ты точно должна была лететь этим рейсом, ну или следующим.
– Дай мне на тебя взглянуть. Тебе очень идет эта толстовка с капюшоном, ты похудел?
– Да вроде нет. А ты что-то совсем бледная.
– Ужасно есть хочется, я же тебе писала.
– В такое время ресторан уже закрыт. – Диего с извиняющимся видом приобнял сестру за плечи. – Но не переживай, я кое-что для тебя приготовил.
Трасса была свободная. Корделия смотрела то вперед, то сквозь боковое стекло, по-детски зачарованная.
– Мадрид не слишком-то изменился, а ты как будто впервые его видишь, – усмехнулся ее брат.
– Ты знаешь, сколько лет я здесь не бывала?..
Диего не ответил; оба прекрасно помнили, что в последний раз Корделия прилетала на похороны Альбы.
– Ты не прав, Мадрид сильно изменился… В этом прикиде, да еще и с бородой, ты похож на рэпера, братец. У тебя кто-то есть, Чикито?
– Да. И я предпочел бы, чтобы ты не называла меня Чикито при ней.
– Так все серьезно?! – воскликнула Корделия, поворачиваясь к нему.
– Может быть, пока еще рано судить.
– Ну, по крайней мере, не слишком рано, чтобы нас знакомить.
– Если у нас будет на это время, все зависит от того, надолго ли ты приехала.
– Как минимум на неделю. Мне столько всего нужно тебе рассказать… И я требую, чтобы ты познакомил меня со своей избранницей – если, конечно, это ты ее выбрал, охотницы на мужчин мне как-то несимпатичны.
– Ты все такая же психанутая.
– Конечно, я психую, ты же мне ничего не говорил. Расскажи мне все. Как вы познакомились? Надеюсь, она не работает у тебя в ресторане? Работу не стоит смешивать с любовью.
– Да ты стала настоящей болтушкой! Ты же знаешь, что у меня есть жизнь за пределами ресторана?
– Еще одна тайна мадридского двора…
– А у тебя есть кто-нибудь? – поинтересовался Диего.
– Чикито, не пытайся играть со мной в эти игры, сначала рассказываешь ты, а потом я.
Диего лукаво улыбнулся и припарковал машину у тротуара.
– Ты вроде умирала с голоду? Давай поужинаем, а на десерт получишь последние сплетни о личной жизни своего брата, – предложил он, открывая перед ней дверцу.
Корделия вдохнула полной грудью вечерний воздух, счастливая от новой встречи с родным городом. Диего подошел ко входу в ресторан, повернул ключ и пропустил сестру вперед.
При виде зала она застыла в изумлении. Она молча любовалась фотографиями Рамона Масатса на стенах, столами с роскошной посудой на безупречно белых скатертях, кожаными диванчиками, мраморными полами, и ей с трудом удавалось скрыть свои чувства.
– Чикито, я думала, что у тебя дешевый ресторанчик, а не такое шикарное заведение. Как тебе удалось?..
– А если бы ты знала, какой он, ты бы приехала пораньше, чтобы попробовать, что мы готовим? – подколол Корделию брат, показывая ей столик, который он для них накрыл. – Мой шеф приготовил для тебя пару наших фирменных блюд. Подожди минутку, сейчас приду.
Диего вернулся с бутылкой в руке. Он переоделся в белый китель – на нем было вышито название заведения: «Альба».
Корделия ничего не сказала. Ангел пролетел, и она с восторгом уставилась на открываемую бутылку.
– Ты хочешь мне о чем-то объявить?
– Присутствие моей сестры здесь – уже событие.
Вино лилось рекой, ужин, который ей подал Диего, был поистине королевский. Андалузские кальмары, маленькие кусочки тортильи, спаржа из Аранхуэса… Корделия наслаждалась едой, засыпая брата вопросами о его пассии; тот то и дело бегал на кухню, чтобы ей не отвечать.
– И со всем этим ты еще умудряешься заниматься программированием? – спросила она, когда на столе появился десерт.
– В рабочее время здесь полно народу. У меня тридцать с лишним человек в бригаде.
Корделия выпучила глаза:
– И тебе удается всем платить?
– Может, расскажешь наконец, почему ты прилетела? Я никогда не видел, чтобы ты столько пила, да еще и так быстро.
– Просто у меня в горле пересохло! Ну скажи хоть, как ее зовут, как она выглядит и достаточно ли она с тобой мила?
– Ее зовут Флорес, она продает спиртные напитки.
– Ну, – заявила Корделия, взглянув на почти опустевшую бутылку, – она знает, как заставить тебя раскошелиться!
– Так, если ты будешь продолжать в том же духе, лучше сменим тему.
– Какой ты чувствительный… похоже, она тебе очень нравится! Сколько ей?
Диего вытащил бумажник из заднего кармана брюк.
– Ничего себе! – воскликнула Корделия. – Только не говори, что ты носишь ее фотку в бумажнике!
Она с нескрываемым предубеждением взглянула на фотографию.
– Похожа на Пенелопу Круз, – признала она. – А ты отнюдь не Хавьер Бардем, так что отличная работа, братец. Она великолепна. У нее есть недостатки?
Диего не остался равнодушен к комплименту сестры.
– Ладно, хватит уже. Так что было в том портфеле?
Корделия достала из рюкзака крафтовый конверт и положила его на стол.
– Вот, здесь все. Доказательства неопровержимые, я даже не знаю, с чего начать. Нам нужно подумать вместе, что лучше с этим сделать.
Диего просмотрел бумаги. В распечатках таблицы выстроились в столбики названия лекарств и цены, по которым они продаются в аптеках. Ламидувин, препарат, который назначают при гепатите и ВИЧ; зидовудин, антиретровирусный препарат; будесонид, средство для астматиков… Список продолжался: антибиотики, противоопухолевые, антидепрессанты, контрацептивы… В третьем столбце были даты, дающие понять, что фармкомпании уже годы работают сообща, завышая цены не только на инсулин, но и на сотню других продуктов. Их прибыль составляла сотни миллионов долларов, а в результате стесненным в средствах пациентам многие препараты оказывались просто не по карману.
– На этот раз мы их прищучили, – гордо объявила Корделия.
Диего не разделял ее радости; нахмурившись, он положил документы на стол.
– Ты правильно сделала, что улетела из Лондона, – бросил он с напряженным видом.
– Что это на тебя нашло? Я думала, ты будешь скакать от радости.
– Ты вообще понимаешь, что все это значит? Ты осознаешь, что те, у кого ты украла эти распечатки, не остановятся ни перед чем, чтобы их вернуть?
– Я приняла меры.
– Ты моя старшая сестра, но теперь мне кажется, что из нас двоих взрослый только я. Ты же знаешь, насколько эти компании могущественны, а еще у них есть влиятельные связи. К этому времени записи с камер наблюдения Хитроу наверняка уже изучены досконально и пропущены через все программы распознавания лиц, чтобы опознать вора. Они знают, кто ты, где ты работаешь, где ты живешь. И как только ты не осознаешь, в какой ты опасности, это же уму непостижимо!