Резко остановившись, она повернулась к нему:
– Меня кое-что беспокоит. Барон вмешивается в выборы в Норвегии, намеревается сделать то же в Италии, но деньги на его кампании поступают из США. Почему?
Матео бросил газету на стол.
– Пока у нас нет доказательств, что средства на организацию теракта в Осло поступали из тех же источников, что и финансирование его проектов в Риме.
– И тем не менее, – задумчиво проговорила Екатерина. – Бывший ПСИОП, ставший послом США. Британский премьер-министр, который получил свою должность не менее честным путем… Роберт Бердок и Либидов, медиамагнаты, владельцы популистской прессы, один американец, второй – русский. Кич, американский миллиардер ультраконсервативных взглядов, лоббирующий загрязняющие окружающую среду источники энергии. Викерсен, Гарбедж и Малапарти, лидеры европейских праворадикальных партий…
– Можешь вычеркнуть Викерсена из списка.
– Хорошо, Торек, его преемник, что ничего не меняет. И в центре этого непонятного расклада, разумеется, Барон, Эйртон Кэш, еще один британский миллиардер и, наконец, JSBC, более чем подозрительный банк, расположившийся в офшорной зоне.
– Должен признать, такое изложение показывает…
– …что за этим кроется куда более масштабный проект, суть которого пока что нам неясна, – закончила Екатерина.
– А что, если Барон прилетел в Лондон не ради очередной операции, а ради того, чтобы насладиться плодами былых трудов? Он чокался с Джарвисом Борсоном. Кто знает, может, он обратился к ПСИОПам, чтобы повлиять на голосование, которое привело к тому, что Британия отреклась от своих ближайших союзников?
– Это объяснило бы его шашни с послом, – добавила Екатерина.
– Или вариант похуже, – продолжал Матео. – Что, если они праздновали победу и готовили почву для будущих действий? В Ирландии и Шотландии все громче звучат требования разрыва с Лондоном. Случись это, и Соединенному Королевству конец. Великобритания – плацдарм между США и Европой. Изолированная, раздробленная и разобщенная, она больше не будет иметь веса на мировой арене.
– Допустим, ты прав насчет брекзита, – ответила Екатерина. – Джарвис обеспечил свое политическое будущее отделением страны, но зачем бы премьеру совершать самоубийство, поддерживая распад Соединенного Королевства?
– Незачем, конечно, если только он не служит интересам, которые значат для него больше родной страны.
– Каким же? – недоумевала Екатерина. – Что связывает всю эту братию?
– Екатерина была единственной, у кого появились догадки насчет происходящего?
– Да, эта заслуга, бесспорно, принадлежит ей; она первой из «Группы» осознала масштабы дела.
– Так что же произошло?
– Сборище хищников определило новый мировой порядок.
Совершенно безнравственные, но могущественные чудовища сеяли хаос, сжимая кольцо вокруг своих жертв, чтобы ни одна не могла ускользнуть от них. Матео, внимательно слушавший рассуждения Екатерины, тоже понял, что происходит. Он решил отправиться в Рим еще раньше, чтобы затравить Барона… и раздобыть более мощное оборудование, чем то, которым они пользовались в Осло. На крупную добычу охотятся не так, как на мелкую дичь, здесь нужно другое оружие.
24
День четвертый, Мадрид
Почувствовав приступ тошноты, Корделия бросилась в ванную.
Диего стоял за дверью, готовый прийти на помощь, хотя потрясен он был не меньше сестры. Чье тело обнаружили в канале? По словам полицейского, жертва была в таком состоянии, что предварительное опознание удалось произвести только по пластиковой карточке – абонементу фитнес-клуба, найденному в кармане куртки. А теперь от него требовалось подтвердить их догадки.
Курток у Корделии было три: кожаная, джинсовая и замшевая. Коп не уточнил материал. Когда она уезжала в аэропорт, карточка лежала на столике у входа, в этом она была уверена. Так как же абонемент фитнес-клуба оказался в темных водах Риджентс-канала? Ограбление? Агент Скотленд-Ярда об этом не упомянул… Единственное возможное объяснение и заставило ее броситься к унитазу.
Она вышла; глаза у нее были красные. Диего заставил ее выпить стопку чего-то крепкого и прижал к себе.
С улицы донеслись детские крики, и Корделия подскочила от неожиданности. Она вышла на балкон. Снаружи нечем было дышать, но при виде носившейся по скверу ребятни девушка почувствовала себя немного лучше… Взгляд на жизнь, когда все мысли о смерти.
Пенни Роуз никогда бы не украла у нее куртку. И она была совершенно не спортивной. Корделия цеплялась за это, как за спасательный круг. Невыносимо даже представить, что Пенни Роуз могла потерять жизнь из-за нее… К тому же она такая изворотливая, настоящая ирландка, и никогда бы не сдалась без боя!.. Но, возможно, именно поэтому ее лицо было обезображено. Она сама доброта, немыслимо, чтобы такой прекрасный человек оказался в канале, как дохлая рыба…
Диего не сможет ее опознать. Это следует сделать самой Корделии, это она должна закрыть ей глаза, помолиться за нее… И попросить прощения.
Диего заверил сестру, что она ни в чем не виновата. В больших городах преступления случаются каждый день, особенно в Лондоне, где с недавних пор тебя могут зарезать всего лишь из-за пачки сигарет. Должно быть, ее подруга одолжила ее вещи, чтобы сходить куда-то, и на нее напали. К тому же пока что они не знают точно, она ли это.
Но его слова звучали фальшиво, она понимала, что он сам себе не верит. По крайней мере, добавил он, раз Корделию считают мертвой, ее жизнь вне опасности, хотя бы на время, и это хорошая новость.
– Что мне сказать полиции? – спросил он.
Она бросилась на него и принялась молотить кулаками по груди. Если Пенни Роуз мертва, хороших новостей быть не может! Как бы ей хотелось сейчас перенестись во двор, отодвинуть кирпич, закрывающий их тайник, забрать ключи и двадцатифунтовую банкноту, с облегчением осознав, что ее помощница не приходила заниматься квартирой!
И даже если бы Пенни Роуз расположилась у нее, чтобы пожить немного под крышей, поспать в нормальной постели, принять ванну и наесться досыта (Корделия ведь сама предложила ей брать в холодильнике все, что захочется), она никогда не открыла бы дверь незнакомцу. Почему только Диего не хватило духу спросить, где произошло преступление!
Диего схватил ее за руки и притянул к себе. Они справятся, все это – просто страшный сон. Он отправится в Лондон и во всем разберется, а ей остается только подождать его тут, а в его отсутствие она может заниматься любыми перестановками в квартире, если ей захочется.
Корделия позволила брату себя обнять, уткнулась головой в его плечо и заплакала по Пенни Роуз, все еще надеясь однажды услышать, как она играет на гитаре где-нибудь посреди Кэмденского рынка.
С тех пор, как им позвонили из Скотленд-Ярда, прошел час. У Корделии началась ужасная мигрень, и она легла в постель. Диего приложил ей ко лбу влажное полотенце.
Он оставит сестру отдыхать, а сам сбегает в ресторан, чтобы сообщить шеф-повару, что уезжает на два дня, а заодно купит все, что может ей понадобиться, позвонит Хуану, другу, одолжившему им мотоцикл, и попросит его присмотреть за ней в его отсутствие.
Оставив дверь в комнату приоткрытой, он взял ключи и шлем и пообещал вернуться самое позднее через два часа.
Диего сдержал обещание. Но, когда он вернулся, квартира была пуста, а на подушке лежала записка от Корделии.
Милый Диего,
В Лондон должна отправиться я, а не ты. Прошу тебя, не волнуйся за меня, Чикито, и не пытайся последовать за мной. Я позвоню тебе, как только прилечу. Мне нужно узнать, что произошло, и я не хочу, чтобы ты встречался с полицией раньше, чем я во всем разберусь. Мы побеседуем с ними вместе, но позже. А пока заботься о Флорес и, главное, следи за тем, чтобы сбор данных наших участников конгресса шел по плану. Не забывай сохранять все файлы. Мы обязательно встретимся, когда придет время, а пока оставайся здесь и продолжай нашу миссию.
День четвертый, Тель-Авив
Встреча с Ноа вдохновила Дженис. Мысль о том, чтобы снова разоблачить тайны банка JSBC, оказалась необычайно возбуждающей. В редакции соединение недостаточно безопасно; можно было бы воспользоваться вай-фаем дома престарелых, но к нему она уже подключалась накануне и опасалась, что, если будет подолгу здесь торчать, то рано или поздно привлечет чье-нибудь внимание. Она заскочила в автобус и воспользовалась возможностью как следует обдумать способ действий. Лучше всего будет подключиться через другие серверы, хорошо защищенные и расположенные далеко от Тель-Авива. И она знала, к кому для этого нужно обратиться.
Автобус уже подъезжал к ее остановке. Дженис принялась рыться в сумочке, пытаясь, как обычно, найти ключи; и, как это часто с ней случалось, не нашла. Тогда она обшарила карманы куртки и, выудив бумажный носовой платок, уже собиралась его выбросить, как вдруг почувствовала укол сомнения и развернула его.
Кто бы мог подумать, что обычный клочок бумаги окажется такой ценностью! Ноа ухитрилась передать ей реквизиты перевода так, что она этого не заметила. Подумав о том, как рисковала ее подруга, чтобы вынести эти сведения с военной базы, Дженис ощутила что-то похожее на вину.
Выйдя из автобуса, она бросилась к дому и забарабанила в дверь, чтобы Давид услышал ее из мастерской и открыл.
– Ты совершенно невыносима, – обругал он подругу, впуская ее в дом.
– Когда закончишь с любезностями, можешь оказать мне огромную услугу?
– По-моему, я только что ее оказал, оторвавшись от работы.
– Давид, – взмолилась Дженис, положив сумку, – это правда очень важно.
Он поднял бровь и смерил девушку взглядом.
– Ладно, пойдем в мастерскую, объяснишь, что тебе нужно, пока я пишу, и будем считать, что ты меня не отвлекала.