Она взглянула на часы: прошло уже пятнадцать минут. Ее мучила тревога и чувство вины – не стоило ей отправлять туда Эйлем одну. В конце концов она вышла из машины и решила пойти подруге навстречу. Но тут на экране смартфона высветилось сообщение от Виталика, и она замерла:
Шпион активен!
Звякнул колокольчик лифта. Майя спряталась за столбом. Двери начали открываться…
Вечер четвертый, Тель-Авив
В кои-то веки Дженис приехала раньше времени. Поднявшись на четвертый этаж, она позвонила в дверь Ноа, подождала пару минут, а потом пошла за запасными ключами, которые та обещала ей оставить в цветочном горшке. Снова поднялась, отперла дверь, вошла в квартиру и позвала подругу, чтобы увериться, что ее нет дома.
В гостиной было безупречно чисто. Дженис плюхнулась на диван и взяла первый попавшийся журнал из стопки на столике.
В одиннадцать вечера она отправила Ноа эсэмэску, спрашивая, скоро ли та вернется. Ответа не последовало.
Дженис провалилась в сон и проспала несколько часов, пока рев проехавшего под окнами мотоцикла не заставил ее подскочить. Уже два ночи, а Ноа до сих пор не пришла. Похоже, вечер оказался увлекательнее, чем та предполагала, раз она решила ночевать не дома… Тем лучше для нее, но можно было и предупредить.
Дженис протяжно зевнула и потянулась. Собираясь уходить, она положила журнал на место, стараясь не сдвинуть безукоризненно ровную стопку, и тут ей вспомнились слова Ноа: «Если придешь первая, избавь меня от замечаний по поводу бардака в квартире…»
И сразу же другие, не на шутку ее встревожившие: «Квартира, где она жила, просто сверкала чистотой, как будто там поработала целая армия уборщиц».
Дженис бросилась в спальню, распахнула стенной шкаф. Пусто – как и в комоде, и на стеллаже в ванной, и в кухонных шкафчиках. Квартира полностью вычищена.
Она подумала о том, в каком контексте Ноа произнесла эту фразу – рассказывая об убийстве коллеги – и похолодела.
Схватив сумку, Дженис стремглав сбежала по лестнице, остановила первую же машину, умоляя водителя подвезти ее до дома.
Сердце колотилось, она попыталась открыть дверь, но случайно схватила ключи Ноа, и вдруг ей в глаза бросилась необычная форма брелока. Она поддела узкую щель ногтем, и крышечка откинулась, открывая USB-разъем.
Дженис бросилась к компьютеру, воткнула флешку в порт. Открылось окошко с защищенным файлом.
В тусклом предрассветном свете на экране появилось сообщение, которое Ноа удалось передать подруге.
Первые три буквы текста подтверждали, что текст предназначается именно Дженис.
HAL,
Счет, который ты обнаружила на Джерси, – это центральный узел финансовой сети, превосходящей все наши ожидания. Из месяца в месяц повторяется не один и не два, а целый ряд платежей. В этих операциях задействованы самые разные организации. Американский инвестиционный фонд, «БлэкКолони», проводит через JSBC крупные суммы вот уже несколько лет. Затем деньги поступают на другой счет «Дойче банка». На этот же счет приходят и другие подобные платежи из России. Какие-то американцы переводят деньги русским, а русские – американцам.
Эта методика позволяет им совершенно безнаказанно проворачивать свои дела на территории других стран. Но какие именно дела? Суммы очень велики. Пока я ничего не могу сказать. Кроме того, я наткнулась на следы других переводов; эти деньги, судя по всему, ушли в Великобританию. Все это дело связано с одним человеком. Сара Вейцман, наш агент, перед гибелью следила за Томом Шварсоном.
Используй эти сведения с умом и уничтожь файл.
Если ты читаешь эти строки, значит, я больше не могу тебя защищать.
Будь осторожна. Ты в опасности.
Дженис тут же переслала копию документа и код для его расшифровки Матео, Екатерине и Виталику.
Подойдя к стенному шкафу, она надела черный пиджак от вечернего костюма и встала перед ростовым зеркалом в гостиной. Взглянула на отражение, привела в порядок шевелюру и, утерев струящиеся по щекам слезы, надорвала нагрудный карман, как того требовала традиция[14].
29
Накануне дня Д
Утро, Лондон
Екатерина нашарила смартфон на прикроватной тумбочке, проверила сообщения и отправилась искать Матео. Прошла через гостиную, потом через большую библиотеку и наконец на кухню.
– Дженис скинула нам какой-то файл, – сказала она Матео, уписывающему завтрак.
– Знаю, я получил код для расшифровки эсэмэской. Хочешь кофе? – предложил он.
– По-моему, это срочно, – заметила она.
– Что бы там ни случилось у Дженис, уверен, это может подождать минут десять. Ты голодная?
Она не ответила и с мрачным видом наполнила чашку.
– У тебя даже кухня больше моей студии в Осло, – заметила она.
– Это просто кухня… Какая разница?
Екатерина кивнула и развернулась, намереваясь вернуться в спальню, чтобы ознакомиться с содержанием файла от Дженис.
– Что такое? – настойчиво спросил Матео.
– Просто я начинаю к тебе привязываться, но мы с тобой с разных планет, и меня это пугает.
– Посиди со мной, пожалуйста, Дженис подождет. Я хочу кое-что тебе рассказать.
Взгляд Матео затуманился. Он сделал глубокий вдох – нужно было найти в себе силы погрузиться в прошлое и вытащить на поверхность то, что сделало его таким, какой он есть. Опустил ладони на стол, как сказитель, готовый отворить двери в свой мир, и заговорил.
– Однажды утром, когда в двадцати километрах от дома подожгли три деревни, Хоан понял, что его семье опаснее оставаться здесь, чем уезжать. Однако участь тех, кто решился бежать, не вселяла уверенности. Правительственные войска превратили гражданское население в заложников, вынуждая их противостоять партизанам. Тиски сжимались день ото дня. Минные поля, дороги, изрытые минометными обстрелами, бомбардировки деревень… Да еще этот слух, что кхмеры похищают детей и заставляют их сражаться. Наступила ночь, Хоану не удалось успокоить восьмилетнюю дочь и пятилетнего сына. И он решился. Пришло время попрощаться с домом, наутро они отправятся в путь. Был вторник, начало сухого сезона. За холмами уже чуть брезжил рассвет. Те, кто поднимался на их вершины, мог видеть всю равнину, покрытую красным кружевом, терявшимся где-то за горами. Хоан сложил в сумку необходимый минимум провизии, который позволит его детям продержаться несколько дней. Печенье, три рисовые лепешки, сухофрукты, два кусочка лакрицы. Он хранил эти сладости как сокровища, приберегая их на тот день, когда снова воцарится мир. Любовался ими перед сном, когда его никто не видел, как верующий любуется статуей божества, молясь о чуде. Хоан вручил скромный сверток дочери и усадил ее в повозку рядом с братиком. По вечерам местные крестьяне пока еще могли ездить по дороге вдоль границы. Они были слишком стары, чтобы вызвать чьи-то опасения, а их телеги слишком хорошо просматривались, чтобы в них спрятать бойцов. Но двое детей могли остаться незамеченными, укрывшись черным как ночь покрывалом. Хоан расцеловал детей и пожелал им доброго пути, пообещав приехать к ним, как только получится. Он постарался успокоить дочь и крепко прижал к себе сына, прося его пообещать присматривать за сестрой. Я пообещал и не плакал, пока повозка не отъехала достаточно далеко. Отец превратился в точку на горизонте. Я взял сестру за руку и поклялся ей, что мы скоро вернемся. Бесстыжая ложь, но отец солгал первым, когда уверял нас, что приедет за нами. На нашу повозку напали, когда мы пересекали границу. Я никогда больше не видел сестру, а теперь не могу даже вспомнить ее лица. Так что, когда ты говоришь, что мы с разных планет, ты в чем-то права… Но ты должна знать, что в моем детстве было столько страха, что теперь я разучился бояться.
Матео встал, поцеловал Екатерину в губы и вышел из кухни. Она бросилась за ним, догнала и прижалась к нему.
Около полудня, Киев
Витя нервно барабанил по столу. В дверь постучал брат.
– Заходи! Ты же не ждешь, чтобы я тебе открыл.
– Хорошее у тебя настроение, как погляжу. Есть новости от Майи? – спросил Алик.
– Если б были, оно стало бы еще лучше.
– Беспокоишься?
– Не знаю, что происходит. Она не пришла в назначенное время… Но я ей доверяю, наберемся терпения.
– Я могу что-то для тебя сделать?
– Откинь мое кресло назад, а потом чуток отодвинь. Чертовы подножки, опять застряли в проводах от компа.
Алик подошел к брату-близнецу, собираясь переставить инвалидную коляску.
Витя остановил его взмахом руки и наклонился к экрану.
– Ты видишь то же, что и я? – пораженно проговорил он.
Алик прочел высветившееся сообщение.
– Предупреди остальных, – сказал он Вите. – Попроси приехать как можно скорее. Если понадобится, оплати билеты. Объясни, что это срочно и выбора у них нет, а я займусь подготовкой комнат и активирую донжон.
11:30, Тель-Авив
Давид нашел Дженис спящей на диване в гостиной. Заметив наполовину оторванный карман пиджака, он уселся рядом и стал ждать. Как только его подруга открыла глаза, он обнял ее и принялся утешать, ни о чем не расспрашивая.
Потом, как обычно, пошел на кухню, приготовил завтрак для нее и принес поднос в гостиную.
Дженис пристально посмотрела на него и признала, что он потрясающий друг, возможно даже, лучший в мире. И талантливый художник, которому стоит как можно скорее вернуться к картине. Она доставила ему достаточно хлопот.
И направилась в свою комнату. Давид с сомнением проводил ее взглядом.
После долгого душа Дженис вернулась в гостиную, все так же в черном.
– Поедешь на работу? – осведомился Давид, который за это время не сдвинулся с места.
– А что мне еще остается.
– Может, лучше отвлечься, попутешествовать, ненадолго уехать из Тель-Авива. Я, конечно, не стану тебя уговаривать, но…