Я поджала губы, не стала перечить, но попыталась отодвинуться. Уперлась ладонями в его каменную грудь и осторожно подняла глаза — утонула во тьме его радужек.
— Ты ранен. Не стоит с-сейчас.
— Я хочу, — вжал он меня в своё сильное тело до сдавленого дыхания. — Танго. Именно здесь и сейчас. — Бок горячила его кровь, на языке заиграл солоноватый вкус металла. — Это проблема? Не умеешь?
Хотелось сказать «нет» вопреки, но это почти как признать профнепригодность. И я осторожно кивнула, соглашаясь.
Он вел невесомо, но и жестоко, потому что почти не держал, но прижимал к себе так, что у меня заканчивался воздух в легких.
Окаменевшее от непривычных ощущений тело почти не шевелилось.
Шаг. Шаг.
Вдох. Выдох.
Один. Два. Три. Четыре.
И поворот с наклоном. Кунай потянулся к губам, а я выгнула спину и отстранилась. Плавно. Медленно. Я словно в цепях, окована его взглядом, забыла о крови, что не прекращала горячить кожу, забыла о том, что я — Влада, а не Тэкэра.
Будто оступилась и ухнула в пустоту. В сон, где наши тела сплетались, будто цветы.
Легкое движение по бедру шероховатыми пальцами заставило меня согнуть колено и закинуть ногу на крепкие бедра.
Оказаться максимально близко к нему. Почувствовать, как напряжен. Возбужден.
Стало жарко.
А потом бросило в холод от его слов:
— Ты словно выполняешь утреннюю гимнастику? Или это, по-твоему, танец?
Он разжал руки и, подарив мне свободу, щедро сдобренную неприятным и непонятным разочарованием, отсранился с каменным выражением на хищном лице.
— Может, ты и балерина, — он покачнулся и, опершись о стену, прижал ладонь к окровавленному боку, — но танцевать совершенно не умеешь. Танец прежде всего страсть, Влада, а ты лишь выполняешь движения. Вот она… — Глаза его заблестели, на губах заиграла улыбка, от которой в груди кольнуло. — Она не танцевала. Она словно занималась сексом. В одежде… с тем… При всех!
Его верхняя губа дрогнула, словно у дикого зверя, обнажая клыки:
— Я выполнил задание с таким наслаждением, ведь моя Тэкэра выдернула мне нервы несколькими па, а объект посмел захотеть её…
Развернувшись, он направился к выходу. Я услышала:
— Тварь на улице надо добить. Если не хочешь, чтобы эта крыса испоганила жизнь тебе и ребёнку. Я сделаю это быстро, только попроси. Даю полчаса на раздумья.
Оставляя алые следы на стене, он тяжело вышел.
Хлопнула дверь.
По спине прокатилась волна льда.
Добить?!
Глава 16. Кунай
Это не моя женщина. Деревянная по уши, едва понимающая, что делает. Тренированное тело, отработанные движения, но чувств ноль. Лёд в сердце и страх в глазах. Настоящий, не изображённый. Тэкэра меня не боялась. Я влюбился в жену в тот миг, как увидел. Она не опустила ресниц, не отступила, бросила вызов.
И я принял. Взял её в тот же вечер, присваивая непокорную дикарку. Проваливаясь в безумную любовь и понимая, что никому и никогда её не отдам.
Упал на стул и, раскрыв аптечку, выцепил пальцами шприц. Голова немного кружилась, боль в боку стала ноющей. Надо сделать капельницу… Но это потом. Сначала избавлюсь от гостей.
Сделав укол, стянул мокрую от крови футболку и отбросил в угол. Дом придётся сжечь. Это место уже не безопасное. Жаль…
Обрабатывая рану, я чутко прислушивался к шагам в доме, к доносящимся с улицы звукам. Судя по всему, Влада нервно ходит из угла в угол, а её мужчина всё ещё без сознания. Уголок рта дёрнулся: хорошо она его приложила.
Вспомнил ободранные костяшки и покосился на аптечку. Ладно, это потом. Рывком приложил к ране влажный тампон и, сцепив зубы, затаил дыхание. От пронзившей боли зашумело в ушах. Когда волна прошла, потянулся за бинтом, но тот выскользнул из пальцев.
Сзади раздался голос:
— Может… помочь?
Она осторожно присела передо мной, подняла бинт и посмотрела в мои глаза. Её лицо, нежный овал и мягкие губы, которые так приятно целовать. Почемы же ты не моя Тэкэра? Кто ты и отчего так похожа на неё?
Молча кивнул, продолжая скользить пристальным взглядом по знакомым чертам, выискивая малейшие различия в мимике и жестах, раз внешне Влада и Тэкэра похожи, как две капли воды.
Девушка спрятала взгляд за густыми прядями волос, склонилась и стала осторожно обрабатывать рану. Убрала собравшуюся сукровицу, поправила тампон. Лицо ее побледнело, а губы сжались добела. Когда прикладывала край бинта, кровь выскользнула из раны и потекла по боку. Девушка отвернулась и неслышно выдохнула. Тэкэре никогда бы не становилось плохо от вида крови. Она могла зашить открытую рану и не дрогнуть, а эта, подделка, зеленеет уже второй раз.
— На родине моего отца существует легенда, — начал я, пока Влада старательно бинтовала меня, невыносимо приятно обнимая, чтобы завести ленту марли за спину. — Она рассказывает о духе лисы, что превращается в невероятно красивую девушку.
Я следил за реакцией копии моей Тэкэры, которая обожала эту легенду и часто просила меня рассказать её после нашего безумного секса, как сказку на ночь.
Но Влада не проявляла яркого интереса. Казалось, она думала о своём. Дышала тяжело и уводила стыдливо взгляд. А щеки ее, когда пришлось снова ко мне податься ближе, внезапно залились румянцем.
— С хорошими и добрыми людьми, — продолжал я, — Кицунэ ведёт себя так же. Она помогает и даже может исполнить желание. А если влюбится в мужчину, то останется с ним и родит ему красивых детей…
Влада закончила перевязку и как-то очень поспешно поднялась. Отступила. Спрятала руки.
— А со злыми или гордыми людьми, — не отрывал я от неё взгляда, — Кицунэ жестока. Даже может принять образ той, которую он желает. Соблазнив мужчину, лиса-оборотень забирает его сердце и душу. А после исчезает навсегда, оставляя несчастного без будущего.
Она склонилась, чтобы положить остатки бинта, а я, прикоснувшись к лицу девушки, поймал взгляд. Несколько секунд вглядывался в глубокую морскую синь, а потом выдохнул:
— Как можно быть настолько похожей? У тебя не было сестры-близнеца?
— Я не знаю, — шепнула она и судорожно сглотнула, но не отстранилась, а ее плечи покрылись зримыми мурашками. — Меня воспитывали не родные родители. Мы с ней, твоей женой, правда, так похожи?
— Ушлёпок, что лежит во дворе со сломанным носом, — процедил я, ощущая режущую боль в груди. — Вы когда-то любили друг друга. Представь, что ты его встретила, но он сказал, что не знает тебя. Вот мой ответ, Тэ… Влада.
Нависла напряжённая тишина. Казалось, она была настолько густой, что можно было её пить.
— У тебя остались фото жены? — снова заговорила Влада. Хрипло и знакомо до болезненной дрожи под ребрами. — Вместе с тобой. Я хотела бы посмотреть. И… — девушка повернулась немного, отчего волосы защекотали мою руку, посмотрела в окно, где разгорался новый день, а потом снова взглянула в мои глаза. — Не убивай его, пожалуйста. Толя хоть и идиот, но я не могу такое допустить. Он отец Дары, каким бы ни был. — Девушка прикрыла глаза, будто что-то горькое вспомнила, слабо дрогнула, а я скользнул взглядом по левой щеке, что была румяней из-за пощечины.
Я сжал челюсти и положил ладонь на её предплечье. Девушка вздрогнула и отшатнулась, но я сильнее сжал пальцы, удерживая. Объяснил сухо:
— Твоя рука. Тебе тоже нужна помощь.
Фотография… Да если бы я позволил себя сфотографировать, этот снимок украшал бы мою могилу.
— Все в порядке, — Влада все-таки отстранилась, отодвинула мою руку, словно не хотела, чтобы я ее трогал. Или страшилась, или ей неприятно. — Я лёд приложу. Здесь есть холодильник? — она ступила в сторону выхода из комнаты, но тут с улицы донесся рев мотора.
Я вскочил и, схватив девушку, вжал её в пол. Блять! Как мог отвлечься настолько, что не вслушивался в то, что происходит снаружи? Но шла секунда, вторая, и стало понятно, что это не люди Ингота. Отпустив Владу, я уселся на пол и усмехнулся:
— Ты позволила уроду жить, а он смотался на моей тачке, бросив вас обеих!
Она привстала и, согнув колени, обняла их руками, а потом вдруг роскошно рассмеялась.
— Первый раз, что ли.
Я смотрел на её улыбку, в внутри будто проворачивали меч. Моя Тэкэра…
— Хочу выяснить, почему вы так похожи, — решительно заявил я.
Глава 17. Тэкэра
— Мне жаль, что ты ее не нашел, — слетело с губ. Я замерла, надеясь, что он не услышал мой шепот. Кунай пугал меня. Жутко. До безумия. Но я не стану отрицать, что он слишком похож на мужчину из сна. Может, это было просто предчувствие? Как предсказание. Не говорить же ему, что видела его в эротических фантазиях? Это стыдно! Это глупо! Безумно.
Аккуратно поднялась и подошла к окну. Очень хотелось есть и пить, но признаться в этом было стыдно, потому я обняла себя руками и поморщилась от внезапно прострелившей руку боли. Таки выбила косточки, когда ударила, а сейчас кулак распух, и дочь не смогу поднять. Пальцы почти не сгибались.
— Жаль, — горько произнёс он. Раздался вздох и тихие шаги. На плечо легла ладонь. — Расскажи о себе, Влада. И дай мне обработать твою руку, я видел, что там кожа содрана. Или хочешь получить заражение? — Он развернул меня к себе лицом и криво ухмыльнулся: — Не бойся, не трону. Во-первых, меткий удар достался не только твоему бывшему. А во-вторых, — уголок рта опустился. — Ты не она.
И отчего-то стало больно. Эти слова будто по ребрам прошлись тесаком. Разворотили все внутри тяжелой правдой и вырвали сердце, а на его место воткнули камень. Холодный и бездушный.
«Ты не она». Сакральный смысл этой фразы можно было перефразировать: «И никогда ею не станешь».
Что происходит? Меня будто подменили. Это не я думаю о мужчине, как о желанном партнере, не я испытываю неведомое притяжение, не я смотрю в глаза незнакомого человека и пытаюсь себя убедить, что он мне совсем не симпатичен. Не. Симпатичен.
Нет! Меня манит к нему, как комариху на росянку. Я умру в его объятиях, если не остановлюсь. Нужно держаться подальше — он убийца, преступник, разве не видно.