Я отчаянно хотела, чтобы Нивен любил меня такой, какая я есть, – жалкой, темной и жадной. Но единственным человеком, который смог полюбить меня, оказался некто столь же темный.
На мое плечо опустилась рука Хиро, молодой бог встал рядом.
– Нивен…
– Делай со мной что хочешь, – нахмурился брат. – Запри, расстреляй или выжги глаза своими дурацкими световыми фокусами, но я не буду стоять и смотреть, как ты ее губишь.
Пальцы Хиро сжались на моем плече.
– Хорошо, – медленно сказал он. – Как пожелаешь, Нивен.
Теневые стражи снова материализовались, схватили брата за руки и ноги и зажали ему рот, чтобы заглушить панический крик. Ёкай завизжала, когда тени накрыли и ее.
– Уведите их. – Хиро махнул рукой, отпуская слуг.
– Подождите! – скомандовала я, отталкивая его. Мой взгляд метался туда-сюда между душившей брата тенью и извивающейся кричащей лисой. – Прекратите! – повторила я, но стражи повиновались, только когда Хиро поднял руку.
– Рэн, – шепнул он, проводя пальцем по моей щеке, – не беспокойся больше о них. Сама же сказала, они никогда не поймут.
Я покачала головой. Несмотря на всю злость, я не хотела, чтобы Нивен пострадал. Брат издал жалобный стон, и тени плотнее сомкнулись вокруг него, наполовину сбив очки.
– Я не… Я не хочу, чтобы его заковали в цепи в холодном подземелье. Или чтобы его пытали твои теневые стражи.
Хиро кивнул, заправляя мне волосы за ухо.
– Как пожелаешь, Рэн. А ёкай?
Я нахмурилась, глядя на взбешенную лису, пытавшуюся вгрызться в бесформенного стража. Нивен бился в руках теней, и я вспомнила, зачем вообще привела сюда кицунэ.
– Ее тоже. Можешь просто… подержать их на расстоянии, чтобы мы могли спокойно сыграть свадьбу?
Хиро кивнул, поднял мою руку и тепло поцеловал пальцы.
– Конечно.
– И не позволяй стражам причинить им вред.
Хиро сжал мои пальцы и кивнул, повернувшись к теням.
– Делайте, что она говорит.
Нивен вырвался из рук охранника.
– Рэн! – потянулся ко мне брат.
Но разрыв тьмы поглотил крик, и стражи утащили Нивена и девочку в другое измерение, оставив лишь руины тронного зала и эхо голоса брата там, где он только что стоял.
Когда Нивен исчез, в груди защемило, но Хиро отогнал боль, прижавшись ко мне теплыми губами. Он положил руку мне на спину и вывел из тронного зала. Нивен не остановит меня: я стану той, кем должна. Я скажу Хиро привести брата обратно через несколько дней, когда мы оба успокоимся, и любимый послушается, потому что он сделает ради меня все.
Мы с Хиро удалились в королевские покои, где он ножами сорвал с меня одежду, изрезав кожу, а затем искусал и исцарапал все мое тело. Я позволила ему сжимать объятия так сильно, что оставались синяки, а он разрешил вцепиться ему в горло и сдавливать, пока его глаза не закатились. Вот что значит быть самым могущественным существом во всей Японии – разрушать и уничтожать.
Лишь много позже ночью я вспомнила, что так и не забрала часы Нивена с пола тронного зала.
Глава 22
Я очнулась в темноте, не понимая, день сейчас или ночь. Мы лежали на тонком футоне, Хиро уже проснулся и обнимал меня. В полусне я не могла четко различать очертания, но помнила, как он взял меня за руку и повел по коридорам, разрисованным драконами и извилистыми реками, белыми молниями и алыми рассветами над рисовыми полями. Хиро открыл дверь у фрески с изображением рождения бога огня и запер нас в спальне без окон, где тени отбрасывали чудовищные фигуры на белые бумажные створки.
Теперь мне казалось, что я проснулась в странной альтернативной реальности, в той, где никогда не бывала в Лондоне, но каждым утром открывала глаза, уткнувшись в теплую грудь Хиро. Он поцеловал меня в шею и притянул еще ближе, словно боялся, что я сбегу.
– Доброе утро, – прошептал он.
– Разве сейчас утро? – спросила я. – Путаюсь.
– Мы – боги. Какое время пожелаем, такое и будет.
Формально я еще не считалась богиней, но поправлять его не хотелось.
– Что ты чувствуешь? – спросила я, поворачиваясь к нему лицом и проводя пальцами по волосам. – Каково это – быть богом?
Хиро на мгновение задумался, гладя меня по спине.
– Будто читаю тысячу разных книг одновременно, но каким-то образом понимаю смысл каждой, – наконец ответил он. – Во сне я слышу имена покойников, а если закрываю глаза, вижу их лица. Всякий раз, когда кто-то умирает, кажется, в сердце вкалывают опиум. Все кости дрожат, а кровь несется по телу в десять раз быстрее.
Хиро вздрогнул, прижавшись ко мне, словно представил сон воочию.
– Я понимаю, почему Идзанами хотела большего, – добавил он.
Мои руки замерли у него в волосах.
– Но ты ведь не собираешься брать сверх меры?
Хиро хихикнул, вжимаясь лицом мне в ключицу.
– Я не собираюсь искоренять ёкаев, если ты об этом. Есть только одно, чего я действительно желаю, и оно не имеет ничего общего с ёкаями.
Он поднял голову и снова поцеловал меня. Я начала царапать его лопатки, но в то же мгновение он отстранился.
– Кстати говоря, – сказал Хиро, садясь, – я знаю, ты не синтоистка, но хотел бы провести традиционную свадебную церемонию, если ты не против.
Мое лицо вспыхнуло при упоминании о свадьбе, но я кивнула. Хиро улыбнулся и поцеловал меня в лоб.
– Приготовил для тебя подарок, – сказал он. – Подожди здесь минутку.
Он встал и вышел из комнаты, захлопнув дверь. Кажется, даже не удосужился одеться, но ведь бог волен поступать так, как ему вздумается.
Я лежала в темноте под искусно расписанным потолком, ошеломленная глубиной мрака. Впервые мне довелось остаться в Ёми одной. Бесконечная тьма грозила уничтожить воспоминания и заменить их небытием, стирая черты лица и лишая меня имени, буква за буквой. И ни единой души, которая могла бы поддержать. Возможно, Тамамо-но Маэ все-таки оказалась полезной. По крайней мере, мне не нужно было беспокоиться о том, что Нивен от одиночества впадет в отчаяние.
Дверь открылась, впустив Хиро обратно. Он приподнял меня и вложил в руку металлическую вещицу – созданную из переплетающихся золотых и серебряных нитей, холодную и почему-то легче воздуха. Кольцо.
Я подняла глаза на Хиро.
– Это…
– В синтоистской свадебной церемонии нет колец, – пояснил он, – но я читал про такую традицию, и она мне понравилась.
Я сжала подарок в кулаке. Может быть, для синтоистской церемонии я недостаточно японка?
– Английские обычаи не имеют для меня никакого значения.
Хиро покачал головой, садясь рядом на кровать.
– Это не только английская традиция. Обручальные кольца носили древние египтяне. Они считали, что круг – символ вечности. То, что нужно для новобрачных богов, правда?
Хиро осторожно раскрыл мою ладонь, взял кольцо, а затем надел мне на палец. Гнев куда-то улетучился. Золото и серебро переплетались в акварельном рисунке, словно два тайфуна, налетающие друг на друга. Украшение сверкало бриллиантовыми блестками, пуская искры даже в темноте.
– Я не хотел ни на что намекать, – сказал Хиро. – Просто порадовать тебя.
Я не знала, что ответить, поэтому поцеловала его в щеку.
– Спасибо, – прошептала я. Какое странное чувство – получить подарок, да еще и настолько ценный. – Где ты вообще его нашел?
– Ты удивишься, какие богатства хранятся в Ёми. Насколько я понимаю, подношения мертвых переплавляют и выковывают из них новые украшения. Пока ты спала, я осмотрел хранилище, и это кольцо напомнило тебя.
– Почему? – улыбнулась я. – Из-за смешанных металлов?
Он покачал головой.
– Потому что оно красивое.
Мое лицо запылало, я отвернулась, а Хиро рассмеялся. Как столь простые слова могли так легко меня обезоружить?
– Я должен идти, – сказал он. – Нужно многое подготовить для церемонии. И еще сообщить покойникам о кончине Идзанами.
Мне хотелось вцепиться в него, мою единственную связь с верхним миром, но я кивнула и отпустила его.
– Когда я увижу тебя в следующий раз, – сказал Хиро, сжимая мою руку, – ты станешь моей женой.
Вскоре пришли слуги и сделали ванну, такую горячую, что мне показалось, вода расплавит кости и ошпарит кожу. Все они называли меня «Ваше Величество» и не смотрели в глаза. Подданные больше походили не на людей, а на силуэты, размытые эскизы. Разлагались ли так все души в Ёми или слуги были связаны каким-то договором с богом смерти, моим женихом?
Их невозмутимость меня нервировала. Воздух ванной комнаты наполнился паром, который скрывал размытые лица и делал подданных больше похожими на призраков, чем на людей. Они выглядели наполовину частью этого мира, а наполовину запредельного. Это было странно – чувствовать себя совершенно одинокой в переполненной комнате.
Одна из служанок подняла ведро, чтобы добавить в ванну кипяток, но оно выскользнуло и вылилось слишком быстро, всколыхнув неподвижную воду обжигающей волной. Я нахмурилась и откинула мокрые волосы с глаз. Служанка, задыхаясь, бросилась на пол.
– Простите меня, Ваше Величество, – взмолилась она, кланяясь до самого выложенного плиткой пола.
Остальные слуги не обратили на нее внимания, продолжая тереть мне ноги и ступни. Девушка лежала неподвижно, словно труп, ожидая прощения.
Я смотрела на служанку сверху вниз и думала, как долго она будет валяться, изображая дурацкую покорность. Если я прикажу корчиться до скончания времен, девушка послушается? Ее связывает преданность богине или служанка вправду боится меня? Я никогда не имела такой власти над кем-либо, была не важнее сажи под сапогами. Казалось, кто-то вручил мне всю вселенную в коробке с бантиком и велел распоряжаться по своему усмотрению.
– Ложись на пол, – приказала я.
Служанка поклонилась еще ниже.
– Нет, уткнись лицом в пол.
Девушка тут же прижалась лбом к плитке, на которую пролился кипяток. Но ее послушание не удовлетворяло. Вместо этого в желудке стало кисло, а вода в ванной показалась такой горячей, будто не очищала меня, а варила заживо.