6. Фотосессия: знали все.
Мотив убийства Зои: что-то видела? Что? Или банальная ревность?
У ног куклы — унижение… зачем?
Будильник?
Елена считает, что у Миши и Зои все было в порядке, их будущий брак был решенным бизнес-проектом, любовь ни при чем. Какая там ревность! И Наташа-Барби сказала, в их кругу не ревнуют. С этим Федор согласен не был, так как считал, что ревность тот же инстинкт и от желания или нежелания индивидуума не зависит. И будь ты хоть самым-рассамым умным, циничным и гордым, скрутит, хоть вой.
Миша хотел порвать с Мэтром, ему нужна была стартовая площадка, а Зоя была богатой и со связями. Не стал бы он…
7. Рубан и Марго спят в отдельных комнатах.
8. Марго ушла от Елены в «последний мирный вечер», сказала, в спальню к мужу, но он спал в мастерской. Солгала? Или Елена действительно храпит? (Тут Федор невольно ухмыльнулся.) Или… почему?
9. Елена сказала, что Марго интересовалась журналистом, она даже предположила, что между ними что-то есть. Не потому ли она ушла? Чтобы встретиться ночью с Андреем Сотником? А на следующий день его попытались убить… А почему Марго говорила о судьбе? Чувствовала что-то? Боялась? Не похоже. Что же она имела в виду? И о том, что ничего не скроешь… Ее все раздражало, сказала Елена.
Sic! Куда пропал мобильник Марго?
10. Отношения Дима и Марго… терпеть не могли друг дружку. Так ли это? Может, между ними что-то было раньше, дело житейское: молодая мачеха, взрослый пасынок… А потом появилась Наташа-Барби… и что?
11. Кукла. Почему все вертится вокруг куклы? Почему во втором убийстве воссоздана сцена первого? Зачем идти на риск и красть из запертой комнаты белый шарф и подсвечник? В запертой комнате — тело первой жертвы, у убийцы стальные нервы… Извращенная фантазия, намек, толчок в каком-то направлении… Работа гения? Почему важно повторить первое убийство?
Федор представил себе, как убийца, стараясь не смотреть на тело под простыней, шарит лучом по комнате, складывает в сумку подсвечник и шарф…
Кукла — символ Марго? Обряд? Дим предположил: кара. За что? Еще он сказал: страх. Страх!
12. Кто такой Артур? «Случайная» встреча на выставке, похоже, была не случайной. За полгода до того он купил альбом Мэтра, зачем? Ищет клиентов среди богатых и знаменитых?
Он здесь, чтобы составить новое завещание? В пользу кого? И что сейчас? Дим — наследник. Кстати, он сказал, что Артур подслушивал под его дверью. Может, и под другими дверями тоже.
13. Сколько убийц?
14. Мотив???
15. Показать фотографии!
Он закрыл глаза, откинулся на спинку кресла и стал мысленно пробегать по пунктам «вопросника». Вдруг резко поднялся и выскочил из комнаты. В прихожей возилась Лиза, взглянула вопросительно.
— Попытаюсь еще раз дозвониться, кажется, прояснилось, — сказал Федор, стаскивая с вешалки дубленку.
— Ага, поднимитесь на пригорок, оттуда получше берет. Только вы бы… — Лиза запнулась.
— Я осторожно, — сказал Федор. — Ружье не нужно.
Она улыбнулась и кивнула.
Он вышел на крыльцо. Была еще ночь, светлая, умиротворенная, наполненная первозданной тишиной; земля была накрыта светлым звездным куполом, и чувствовался недалекий уже рассвет. Машины гостей Гнезда мирно почивали под сугробами. Низко над горизонтом висел тонкий оловянный серпик месяца. Чуть пахло печным дымом; где-то вдали лаяла собака. Федор задрал голову… до звезд можно было дотянуться рукой. Ему показалось, что он в планетарии. Или рассматривает звездный атлас… Он узнал Большую Медведицу, повыше — Малую с Полярной звездой, ломаную линию Кассиопеи… вот и все, что он помнил из школьного курса астрономии.
Он не стал брать лыжи, до пригорка рукой подать. Похоже, ловить сигнал на пригорке становится его ночной привычкой. Снег под ногами скрипел отчаянно. Мороз щипал за нос и щеки.
Он оглянулся на Гнездо… действительно гнездо! Большое, несуразное, приземистое, со светящимися окнами — оно смотрелось добродушным монстром, в нем не было ничего зловещего, если не знать, что в маленькой комнатке лежали две мертвые женщины, ненавидевшие друг дружку при жизни, а убийца прятался среди живых. А если знать, то оно превращалось в затаившегося василиска с огненными глазами, в дикую и враждебную силу, в недобрый реликт из прамира, доживший до наших дней. Федор вдруг представил себя провалившимся в далекое прошлое, в то время, когда прамир был еще просто миром. Так же сияли звезды и росли двухметровые папоротники, а наши предки-язычники поклонялись духам леса и воды, вытесывали каменных женщин, заступниц и хранительниц, и копали колодцы, соединявшие их мир с миром тех, кто ушел. И прятались от василисков…
…Капитан Астахов все не отвечал, и Федор скрестил указательный и средний палец — верный способ привлечь удачу.
Капитан Астахов наконец проснулся и заревел, как раненый зверь.
— Опять? Совсем охренел? Горит? Новый труп? Да что ж тебе так неймется?!
— Коля, извини, очень нужно. Я сброшу тебе несколько фотографий, нужно показать хозяину квартиры и в театре, возможно, кто-то их видел.
— Иди к черту! Ты меня уже…
Что хотел сказать капитан Астахов, Федор так и не узнал. Связь между ними прервалась. Хотя нетрудно было догадаться. Он еще некоторое время слушал шорох и потрескивание эфира, снова набрал капитана раз-другой, но все было тщетно, ему не ответили.
Федор постоял еще немного, пытаясь рассмотреть холмы, потом подошел к краю дороги с торчащими жердями сломанной ограды, заглянул вниз. Полузасыпанный снегом «Лендровер» лежал там черным пятном…
Он возвращался, чувствуя царапающее недовольство оттого, что пропускает нечто важное, чье-то оброненное слово, взгляд, жест, интонацию, картинку, то мелкое и на первый взгляд незначительное, что зачастую значит больше слов. Чувство возникло недавно, и Федор снова и снова перебирал в памяти события последних дней. Начинал с утра и медленно спускался к вечеру. Ему казалось, что мельчайшие детали застряли в памяти навечно. И все-таки что-то ускользало.
Полузасыпанная снегом машина внизу… Он вспомнил, как дядя Паша рассказывал про Марго… Прыгала между машинами с мобильником, он сказал: думаешь, около машины лучше ловит сигнал… Лучше ловит? Или… что?
…Гнездо встретило его тишиной и полумраком. Из-за закрытой двери кухни невнятно доносились голоса. Посиделки продолжались. Федор разделся и пошел к себе. По дороге заглянул к Рубану. Лиза сидела под горящим торшером, вязала. Она подняла голову, посмотрела поверх очков. Федор спросил негромко:
— Как он?
— Как и был, — ответила Лиза. — Без памяти.
— Вы тут всю ночь?
— Позже придет Паша. Мы его не оставляем одного; если ненадолго, закрываем на ключ. Дозвонились?
— Дозвонился. Спокойной ночи, Лиза.
— И вам.
Федор осторожно прикрыл дверь и пошел к себе. Взял «оперативный вопросник и цитатник» и погрузился в чтение.
Вопрос первый. Кто взял письма с угрозами?
Он задумался. Если взял… Рубан немолодой человек, вполне мог перепрятать и забыть, а потом не вспомнил… события пошли лавиной. Да и он, Федор, больше к вопросу писем не возвращался. А что, если…
Федор схватил фонарик и выскочил из комнаты.
…Мастерская располагалась на отлете, в левом крыле Гнезда. Федор толкнул дверь, надеясь, что она не заперта. Она действительно была не заперта. Федор вошел. Тут было холодно и сыро — с тех пор как унесли Рубана, здесь не топили. Луч фонарика скользнул по гипсовым фигурам-привидениям: безглазые, с мучительно перекошенными лицами, они застыли в неестественных позах; из черного пластикового мешка около дивана вывалилась рука Марго-дубль с кроваво-красным маникюром; круглая безволосая голова лежала на диване, уставившись в потолок широко открытыми глазами; на щеках — легкомысленные красные сердечки. Федору показалось, что ресницы куклы дрогнули, и он поспешно отвел луч фонарика.
Он потянул на себя ящик секретера, стал перебирать бумаги. Знакомая уже коробка сигар, янтарные четки, рекламные проспекты, открытки…
Едва слышный звук — легкий шелест, треск половицы — привлек его внимание. Он повернул голову. Последнее, что он увидел, была черная ломаная тень на стене. В следующий миг он почувствовал сильный удар в основание шеи, потерял сознание и качнулся вперед, сминая хрупкий столик. Бумажки из упавшего ящика разлетелись по мастерской…
Глава 20Возвращение
…Ему казалось, что его везут в тряской телеге по булыжной мостовой. Где-то тонко и отчаянно плакала женщина. Плакала и звала, перемежая его имя с именем бога. Он чувствовал тупую боль в затылке и острый молоток, отбивающий ритм в висках. С трудом поднял руку, потрогал лицо…
— Живой! — Женщина зарыдала. — Слава богу!
Она стояла перед ним на коленях; обнимала за плечи. Ее лицо было в тени, и Федор не сразу понял, что это была Стелла. Под потолком слабо светился матовый шар — она включила свет.
— Что случилось? — Слова дались ему с трудом; язык был деревянным, в горле саднило.
— Я не знаю! — сказала она с отчаянием. — Я шла на кухню, хотела сделать чай и увидела, что в мастерской кто-то есть, свет фонарика было видно из-под двери. Я испугалась, а потом услышала стон, и… я думала, вас… — Она не сумела закончить фразу. — Господи, как я испугалась!
— Я живой, Стелла. Вы никого не видели?
— Нет, здесь были только вы. И в коридоре никого… Вы можете встать?
— Попробую.
Федор попытался подняться. Боль в затылке и подкатившая тошнота стали нестерпимы, и он сцепил зубы, чтобы не застонать.
— Вам плохо? Позвать кого-нибудь? Ивана?
— Не нужно, я сейчас…
Ему удалось сесть. Стелла все еще обнимала его за плечи. Он почувствовал слабый запах ее волос. В глазах летали черные мушки, в затылке пульсировала боль. Ее волосы пахли лимонником. А может, ему просто это показалось.
Опираясь на край дивана, он поднялся с пола. Постоял, пережидая головокружение.