Андрей дремал, обложенный подушками, с Фантой под боком. Заслышав, как скрипнула дверь, он открыл глаза; в лице его были настороженность и, как показалось Федору, страх. Ему вдруг пришло в голову, что Андрей инстинктивно боится всех, так как не помнит, кто его ударил. Боится он и его, Федора. Он остановился на пороге и сказал:
— Доброе утро, Андрей! Как вы? Голова не болит?
Парень попытался улыбнуться, но получилось не очень. Он не сводил с Федора настороженного взгляда и молчал.
— Саломея Филипповна готовит чай, посидим, поговорим… на улице холод собачий, хотя капает, но пронизывает… сырость. — Федор потер руки, придумывая, что сказать, чтобы успокоить Андрея. — Фанта, я вижу, прописалась у вас, говорят, кошки лечат… всякие расстройства. — Федор чуть не сказал «психические», но в последний миг удержался.
Андрей положил руку на спинку Фанты; кошка громко замурлыкала. Федор рассмеялся и сказал:
— Она у вас еще и поет!
Получилось натужно. Лицо парня оставалось напряженным. Федор чертыхнулся мысленно, не зная, что сказать, его обычное красноречие буксовало, не привык он вызывать подобные негативные эмоции. Черт!
— Федя, помоги Андрею встать, чай в зале! — крикнула Саломея Филипповна.
— Давайте, Андрей! — Федор протянул парню руку, тот не сразу протянул в ответ свою.
— Молодцы! — приветствовала их Саломея Филипповна. — Садитесь, ребятки. Федя, ты Никитку не видел? Ушел еще восьми не было.
— Не видел. Он так рано встает?
— Он вообще не ложится, читает свои книжки и рисует. Потом идет к холмам, вызывает духов и смотрит на восход солнца. А днем спит вместе с До-До.
— Можно посмотреть его рисунки?
— Чего ж нельзя, можно.
Они перебрасывались незначащими фразами, не глядя на Андрея, давая тому время прийти в себя.
— До-До летает ночью, — вдруг сказал парень. — Он меня разбудил…
— Мышей ловит, — объяснила Саломея Филипповна.
— У вас есть мыши?
— В любом сельском доме есть мыши-полевки, забегают перезимовать. До-До у нас знатный охотник.
— А Фанта? — подхватил Федор.
— Фанта — лентяйка, мышей не ловит. Она их боится.
Они рассмеялись. Андрей улыбнулся.
— Андрей, я хочу показать вам фотографии людей из Гнезда… возможно, вы кого-нибудь вспомните. Можно? — Федор достал мобильный телефон.
Андрей посмотрел на Саломею Филипповну, та кивнула.
— Смотрите, Андрей. Если узнаете кого-нибудь…
Парень осторожно взял телефон, впился взглядом в первую фотографию. Федор внимательно наблюдал за его лицом. Андрей «листал» картинки, иногда замирал, рассматривая.
— Вы их знаете? — не выдержал Федор.
Андрей пожал плечами и промолчал. Саломея Филипповна положила руку на плечо Федора.
— Вот! Этот! — вдруг хрипло произнес Андрей. — Он был на дороге! Я вспомнил! — Он смотрел на них и тыкал пальцем в экран.
— Это он остановил вас?
— Он остановил… точно! Я помню! Он сел в машину… я еще сказал: чего ты лезешь под колеса, я ж тебя чуть не сбил, а он говорит: извини, друг… — Андрей запнулся, вид у него был растерянный. — Он! Точно, он… дальше не помню.
— Вы не ошибаетесь? — осторожно спросил Федор.
— Нет, я помню его лицо… как он повернулся ко мне, он улыбался… Саломея Филипповна сказала: я был в аварии, я не помню, и они меня нашли с Никитой, а я не помню. Получается, он меня остановил? А что потом? Мы оба… слетели вниз? Не понимаю… А где он? Живой?
— Ну-ка, — Саломея Филипповна привстала, взяла телефон. — Этот? Ты уверен, что этот?
— Он! Я не помню, как его зовут… это он! Он живой? Что с ним случилось? — повторил он.
Саломея Филипповна посмотрела на Федора и покачала головой.
— Живой, — сказал Федор. — Жив-здоров. Может, ты еще что-нибудь вспомнил? Как тебя зовут, не помнишь?
Андрей покачал головой. Он все еще держал в руке мобильный телефон, впившись взглядом в фотографию; он побледнел, хотя, казалось бы, куда больше, и тяжело дышал; было видно, как на виске бьется синяя жилка.
Федор потянул у него из руки мобильник, нашел фотографию с Андреем и Марго на диване.
— Это ты, узнаешь себя? А ее узнаешь?
Андрей молча рассматривал собственную фотографию, потом кивнул неуверенно, сказал:
— Кажется, узнаю. Я ее видел… Кто это?
— Это жена хозяина Гнезда Рубана, ее зовут Марго. Знаешь, зачем он пригласил тебя? Ты помнишь, кто ты по жизни? Чем занимаешься?
Парень покачал головой.
— Рубан нанял тебя телохранителем. Вот он, смотри!
— Я телохранитель? — Парень не сводил напряженного взгляда с Федора, мучительно пытаясь вспомнить; перевел взгляд на фото Рубана, покачал головой… — Зачем? Ему что-то угрожает?
— Он так думал.
— Думал? Что с ним?
Федор и Саломея Филипповна снова переглянулись.
— Он болен, в коме.
— Выходит, я его не уберег?
— Ты ни при чем. А человек, который остановил машину… как давно ты его знаешь?
— Не помню. Я вообще его не знаю, просто чувствую, что видел… И женщину… Марго, вы сказали. Больше никого. Некоторых других, кажется, помню, но не уверен. И этого старика… не помню. Эту женщину помню! — вдруг воскликнул он. — Эту!
На фотографии была Зоя. Федор подумал, что время для Андрея остановилось несколько дней назад и ничего из того, что было после, он не помнит. Для него и Марго, и Зоя живы. Человек из прошлого…
— Спасибо, Андрей, ты нам здорово помог.
— Что со мной случилось? Что случилось после того, как он сел в машину?
— Машина не вписалась в поворот и упала вниз… к счастью, там было неглубоко, и…
— А что с ним? Он жив? — снова повторил Андрей.
— Жив.
— Где он? Почему я здесь?
Федор и Саломея Филипповна снова переглянулись.
— Что с нами случилось?
Он переводил тревожный взгляд с Федора на Саломею Филипповну. И Федор решился:
— Андрей, мы думаем, что этот человек ударил тебя и ты потерял сознание. А он выскочил из машины…
— Зачем? — Парень недоверчиво смотрел на Федора. — Что я ему сделал? Мы подрались? Господи, я ничего не помню! — Он яростно потер ладонями виски.
— Я думаю, он сделал это намеренно…
— Не понимаю! Он хотел убить меня? Но почему?
Федор пожал плечами.
— Подождите… это из-за того, что я телохранитель? Меня хотели убрать? А этот… Рубан, он в порядке? Или его тоже пытались убить? Вы сказали, он в коме…
— Нет, Андрей, он болен… сердце. Его очень расстроило твое исчезновение.
— Исчезновение? Что значит — исчезновение?
— Для обитателей Гнезда ты исчез, Андрей. Нашли перевернутую машину, а тебя не было. Искали с собаками, но впустую. Решили, что засыпало снегом. Снегопад не переставал два дня. Саломея Филипповна и Никита перевезли тебя сюда и никому ничего не сказали… на всякий случай.
— Я видела аварию, — сказала Саломея Филипповна. — И как он сел к тебе в машину… только далеко было, не узнала, кто. И забрала от греха подальше. Никто, кроме нас троих, не знает, где ты. Думают, что тебя уже нет. Считай, родился заново. А память вернется, не сомневайся. А не вернется, тоже не беда… я тоже хотела бы многое забыть… Шучу! — закричала она. — Не слушай старуху, все ты вспомнишь, поверь, я знаю.
— Вы мне верите? — спросил Андрей.
— Верим.
— Что вы собираетесь делать?
— Нужно подумать. Теперь многое проясняется…
— Я не хочу туда!
— Ты пока останешься здесь. Скоро откроют дороги, и мы уедем. Из-за снегопада никто не может уехать, мы тут заперты.
— Думай, старайся вспомнить, о чем тебе говорил Рубан… и вообще.
— У Рубана сегодня день рождения, — вдруг сказала Саломея Филипповна. — Предлагаю принять за здравие моей фирменной наливочки… дай ему бог многая лета.
… — Ничего нового не узнал? — спросила она, прощаясь с Федором у калитки.
— Кое-что. Миша ревновал Зою, она встречалась с Иваном…
— С фотографом? — удивилась она. — Патлатый такой? Зоя — с ним?
— С ним. Об этом знали… кое-кто. Миша, возможно, тоже знал. Они ссорились накануне. Пока все.
— Ревность, говоришь? А чего ж он Ивана оставил? Я бы сперва убила соперника. — Она ухмыльнулась.
— С Иваном он подрался.
— Убийство и драка… никакого сравнения. Мишка… надо же! — Она покрутила головой. — Паша говорил, с ним истерика была, когда Лиза курицу резала. Ну, бывай, философ. Я к вам загляну под вечер, день рождения тебе не фунт изюму, а как же!
* * *
…Открыл ему дядя Паша, в нос Федору ударил густой запах жареного мяса и пирогов. Спросил:
— Как Саломея?
— В порядке, обещалась быть попозже. А здесь как, нормально?
— Хоронятся у себя, носа не кажут, ироды. Все вроде живы. Иван все время бегает в кухню, воду пьет, а так никого больше не видно. Актриса сделала себе чай, говорит, простыла. Димкина Наташа сидела голая на веранде, поверишь, никто даже не вышел…
Дядя Паша горько вздохнул.
…В гостиной сияла парадная люстра. Лиза накрывала на стол. Наташа-Барби помогала. Дим полулежал на диване, отпускал дурацкие замечания насчет смысла жизни и роли человека разумного в мире хаоса. Иван пытался разжечь камин, чертыхался сквозь зубы. Обычно камин разжигал Миша, но Иван в пику ему хотел проделать это сам. Дядя Паша ходил с ружьем из кухни в гостиную, патрулировал; в кухне опрокидывал рюмку самогона и занюхивал хлебом. Время от времени подходил к спальне Рубана, снимал с груди ключ и отпирал дверь. Заходил на цыпочках, стоял несколько минут, прислушиваясь к хриплому дыханию хозяина, горько вздыхал и выходил.
Федор сидел в кресле около камина, рядом с опустевшим креслом разбитой куклы, рассматривал альбом Рубана. Все, кроме Дима, молчали, настроение было на точке замерзания. А тот нес уже и вовсе запредельное. Лиза поглядывала в сторону Федора, словно спрашивая, что теперь. Наташа-Барби деловито расставляла тарелки и бокалы; в сторону Дима она нарочито не смотрела. Федору показалось, что Дим пьян.
На пороге, кутаясь в шаль, появилась Елена — тощая, страшная, сильно накрашенная, она напоминала гротескную куклу ярмарочного райка. Не поздоровавшись, ни на кого не глядя, она села отдельно от них. Федор присоединился к ней, и она взглянула с благодарностью. Ее крошечный мобильный телефон лежал на столе рядом со столовым прибором, и Федор подумал, что мобильник стал такой же частью человека, как рука или нога. Мобильник, машина, компьютер… Он вдруг словно увидел л