Вскочив, Зафира умоляюще протянула руки:
— Спаси же меня от мерзкого графа Дебиана!
Попона развернулась и свалилась. Тусклый свет фонаря блеснул на нежной коже. Наготу сейчас же прикрыл каскад волос — точь-в-точь, как на гобелене с несчастной баронессой Гизеллой.
— Да хранит нас пресвятая Беос, — выдохнула камеристка, дуя себе на плечи, — До утра осталось всего ничего! Дьявол ты или нет — сделай что-нибудь.
— Полночь прошла… — призадумался Враг, поигрывая хвостом, — Ко мне мы сейчас не попадем.
Константа снова подула на плечи:
— И не надо! Ой…
Дьявол поглядел на поясок Зафиры:
— А вот этот амулет нам поможет… Ну-ка, красавицы, крепко возьмите меня за руки.
Девушки заколебались. Долетел скрип открывающейся двери.
— Конюх! — аж присела Константа. И решительно ухватила дьявола за руку. Через несколько мгновений тягостной тишины раздался вопль:
— Здесь ведьмы! Ведьмы! К оружию!
Тут и Зафира перестала раздумывать, повиснув на второй руке Врага.
Поскольку руки оказались заняты, Дьявол ухватил самоцветный пояс хвостом. В конюшне раздался громкий хлопок. Сейчас же кони, до той поры смирно дремавшие в денниках, заржали, завизжали, замолотили копытами воздух.
Воздух в новом помещении оказался теплым и пыльным. В неверном свете колдовского зеленого огонька едва различались кирпичные своды просторного зала. Несколько грубо побеленных колонн поддерживали невысокий потолок. Пожалуй, Зафира могла бы даже допрыгнуть до потолка. Если бы ее удалось отцепить от руки Дьявола. На второй руке так же цепко висела Константа. Увесистая камеристка ощутимо наклонила Врага в свою сторону.
Спустя несколько мгновений, путешественники поняли, что никто на них не бросается. А также поняли, что попоны с ними не перенеслись. И вообще, вся одежда так и осталась сохнуть в конюшне.
Константа представила себе отца Теребония, кропящего развешанные по всей конюшне нижние юбки, засмеялась, и наконец-то отпустила руку Дьявола.
— Точно батюшка на нечистого подумает! Нас-то нету, а одежки-то вот они!
— Ой! — Зафира укуталась в светлые волосы, благо, было во что. — Какие “вот они”? Мы здесь, а наряды на конюшне остались! И конюх кричал про ведьм… Ой, что бу-удет…
Дьявол, не обращая внимания на девичью наготу, разглядывал обычнейшую стену, пробуя камни кладки. Даже бормотал в нос ужасные заклинания. Колдовство удалось: из стены выдвинулся большой камень, за которым Дьявол принялся рыться, удвоив усилия.
Константа, тоже оглядевшись, поняла, что ей не мерещится. И вот эта беленая стенка в двух шагах — теплая. Блаженно зажмурившись, камеристка прильнула к теплым камням:
— А я знаю, где мы!
Зафира тоже сделала робкий шажок к теплу:
— И где же?
— Это печка в подвале нашей церкви! Вот, помню, как мы дрались за право ее белить!
— Дрались? — Дьявол удивился.
— Ну как же, это же работа для святой церкви. Почетно. Да и грехи искупает. Ну, мелкие… Стой! А как же ты в церкви не изошел дымом? — Зафира даже высунула из-под волос обвиняющий перст, уперев его почти в обтянутую чертовой кожей спину.
Дьявол повернулся. В руках он держал наколдованную одежду:
— Вот. Достал. Одевайтесь, красавицы.
Зафира покраснела до корней волос. Константа даже не моргнула.
Одежда оказалась деревенская: штаны да рубаха, что с точки зрения скрытности, практичная камеристка всемерно одобрила. Но вот материал! Гладкий, прочный, соединенный колдовством без единого шва!
Тут Константа спохватилась, что Зафира ждет, пока ей помогут одеться. И принялась за свои прямые обязанности. Между тем Дьявол добыл из стены короткие полосатые чулки — не выше щиколотки, смех и грех. И мягкие шнурованные ботиночки, совершенно не подходящие под деревенский костюм. Да такая обувь графьям впору! У баронов и то не у всех!
Впрочем, чего и ждать от Князя Мира Сего, не он ли повелитель всех сокровищ земных? Что ему из каменной стены исторгнуть дорогие наряды или горшок с золотом…
“Все врут легенды,” — грустно подумала Константа — “И церкви нечисть не боится, и хозяйства длиной в локоть не имеет. Вообще никакого не имеет. Совсем бесполезный получается дьявол.”
— Теперь-то вы мне расскажете, что происходит, и чего мы убегаем? И от кого?
Константа мило улыбнулась:
— Нам бы и отсюда пора поторопиться. Это же церковный подвал, и скоро заявится истопник, вот эту печку топить… Ой, а я-то еще не одета!
Даже в скромном свете зеленого колдовского огонька женщина изогнулась так сооблазнительно, что Дьявол сглотнул, отвернулся — и уперся взглядом прямо в столь же привлекательно потягивающуюся баронскую дочь. Заправив за ушко волосы, Зафира стрельнула в Дьявола глазом. Враг потупился.
— Э-э… Господин Дьявол…
— Кстати, как ваше имя? — перебила Зафира, — Не можем же мы называть вас Дьяволом и Врагом прилюдно.
— Юрий, — буркнул окончательно смутившийся Дьявол и Враг.
— О, как родовое имя его величества! — удивилась Зафира.
— Господин Юрий, — пресекла крамолу Константа, — Нельзя ли мне рубашечку… Поразмернее?
Обернувшись, Юрий едва не подавился слюной. На роскошной груди Константы простенькая рубашка не сходилась. Очевидно задумавшись, Дьявол некоторое время поигрался хвостом… Снова полез в дыру за камень, пошуршал чем-то… Вынул и протянул женщине сверток.
— О! — сказала Константа, затянув боковую шнуровку, — Другое дело. А где такое шьют?
Дьявол пожал плечами и попытался вернуть разговор к главному:
— Так чего мы бежим?
— Ох, нам и правда надо бежать! — Константа схватилась за щеки. — Или вы сможете нас отсюда тоже перенести?
— Перенести куда? — рыкнул Дьявол. — От кого мы бежим?
Зафира хлюпнула носом:
— Батюшка замуж отдае-ет… За графа Дебиа-а-ана. За стари-икашку-у чернокни-ижника! Он проти-ивный и урод! Я его бо-ю-у-усь!
— Нам надо бежать в такое место, — спокойно добавила Константа, — Где мы спокойно поговорим, спокойно отдохнем… И чтобы никто нас там не искал!
Дьявол почесал хвостом блестящие кудрявые волосы:
— А где в окрестностях такое место? Ну, кроме моего… Хм, дома?
Девушки переглянулись. Дьявол договорил:
— Да и попасть в мой дом можно только через двор, куда вы меня втащили.
— Оно и понятно, ночь же святого Кондратия вот-вот кончится! — Константа снова подула на плечи, отгоняя Нечистого. Засунула пальцы в пышные волосы, будто подгоняя мысли в голове:
— На колокольню влезут. Лес… Прочешут. Можно бы одежку нашу сложить на мостках, вроде как утопились…
— Папенька не переживет!
— Какую одежку? — скривился Дьявол, — Что сейчас в конюшне сохнет?
— Ой… Да…
— А местные отшельники, браконьеры там…
— Да там точно искать будут… О! Склеп!
Зафира молча, без вздоха, упала в обморок.
Камеристка сунула было руку к поясу, но кошель с привычными мелочами тоже остался на конюшне. Тогда она без суеты отвесила девице пару сочных оплеух, чем тотчас привела ее в себя.
— Ловко! — Дьявол снова вертел в руке кисточку хвоста. Константа зыркнула на него исподлобья:
— В похвалах нечистой силы не нуждаюсь! — и, повернувшись к Зафире, придала голосу побольше убедительности:
— А после рассвета в склепе ничего страшного нет! А рассвет уже скоро! Надо быстро осликов брать у отца Теребония. А то пешком далеко туда!
— Куда — туда? — не выдержал Враг.
— На Песчаную гору, на кладбище. В родовой склеп баронов Рыск, — Константа помогла баронской дочери встать и под локоток повела ее к выходу. — Господин Юрий, а тут дверь заперта…
Смирившийся с судьбой Дьявол вскрыл замок одним взмахом хвоста.
Глава 3
— А ваш хвост не может наколдовать еду, приличествующую баронской дочери?
Юрий старательно рагрызал сухой хлебец, поэтому ничего не ответил. Зафира облизнулась, возведя взгляд на каменный свод склепа. Словно бы увидев там вереницу пажей, несущих блюда к столу.
— Утка, фаршированная яблоками… Кабан с ежевикой… Оленина в крапивном соусе…
Константа шумно сглотнула.
— С золотистой корочкой… Соус на золотом блюде. В него хлеб макают, белый, мягкий. И пышный! Суп с форелью. Зайчатина на палочках, сама во рту тает, жевать даже не надо… Клюква с патокой. И она так за ложкой тя-янется…
Тут уже сглотнул Юрий. И подавился крошками.
— А по праздникам лебеди в скляре…
— В кляре, горе ты мое! — поправила камеристка.
— Да хоть в белом вине! — Зафира отвесила губку, — Все равно же нет! Что ты за дьявол, если девушку даже накормить не можешь! Я тебе что, зря душу продавала? Договор кровью скрепила!
Юрий огляделся. Вздохнул и потребовал:
— Никаких больше чудес, пока не расскажете. От кого бежим. Почему бежим. Зачем я крал осликов у святого… Э-э… Теребония, так?
— Так, так, — умильно улыбнулась Константа. — Госпожа, расскажете?
Зафира опять надулась:
— Да сколько можно повторять! Меня выдают замуж! За не-лю-би-мо-го!!!
Эхо покатилось по склепу, и отозвалось далеко-далеко непонятным шуршанием.
— Стерпится-слюбится, — вздохнула полной (ой, полной!) грудью камеристка, — Но вот чернокнижник он. Слуга Дья… Вашей милости…
Константа подперла щеки:
— И что это господину барону в голову треснуло?
— Не смей так батюшке говорить! — Зафира топнула ножкой в новом шнурованном ботиночке. От звонкого голоска ослики в закоулке склепа беспокойно задвигались.
— Тише, госпожа, они же как начнут реветь!
— Да-да, — с умным видом прибавил Юрий, — Ослы могут, я знаю.
— Да бог с ними, с ослами! — и Константа в ужасе прикрыла рот ладонью, ожидая, что дьявол расточится от упоминания имени божьего, и они с баронской дочкой останутся вдвоем на старом кладбище. После нашествия Песчаных сюда сгребли всех убитых врагов без счета и разбора, похоронив в одной большой могиле. После чего на кладбище и начались непотребства. То ночной сторож застанет страшное чудище за пожиранием покойников. То страшное чудище застанет сторожа — и съест, конечно. Никакие усилия отца Теребония не помогли. Даже призванные из столицы экзорцисты, просидев на баронском коште почти целое лето, не сумели изгнать беспокойную нежить. Так что теперь на кладбище старались не забредать даже днем. И поэтому просторный родовой склеп баронов Рыск о