– Вот эти камыши! – громко закричал Федька-синяк, когда они поравнялись с обширным камышовым островком, врезавшимся глубоко в сушу.
– Вот оно, «проклятое» место, – вторил Федьке вахтер Каймакин.
– Спокойнее, ребята, спокойнее, – утихомиривал их следователь Паршин. – Мы во всем разберемся. Главное, не спешите и не лезьте вперед.
Пока Паршин сдерживал рьяных помощников, старший лейтенант Валеев прошел прямо в камыши и начал продвигаться вперед, внимательно осматривая место. Прошло десять минут, Валеев вернулся обратно.
– Ничего, – сообщил он. – Никаких следов пребывания человека.
– Да ты искать не умеешь, – внезапно заявил Каймакин. – Пойдем вместе, если и я ничего не найду, значит, там действительно ничего нет.
Валеев бросил взгляд на следователя, тот согласно кивнул, и оба помощника скрылись в камышах. На этот раз их не было гораздо дольше, но, когда камыши раздвинулись, лица Валеева и Каймакина выражали озабоченность.
– Что там, Серега? – отбросив формальности, спросил следователь.
Приглушив голос, старлей начал доклад:
– В пятидесяти метрах отсюда есть небольшой сухой пятачок, окруженный со всех сторон водой. На этом пятачке стоит шалаш. Если верить Каймакину, шалашу этому не больше недели.
– И что? Подумаешь, шалаш, – вмешался в разговор стажер Сидоркин.
Валеев не обратил на его реплику внимания. Глядя на Паршина, он продолжил:
– В шалаше лежит одеяло, на нем следы крови. А еще мы нашли вот это.
Валеев вытянул руку. К ногам следователя упала шапочка из серого сукна. На белом куске ткани, пришитом по краю, ярко выделялась надпись: «Григорий Завьялов, блок «Г», отряд номер 4».
Глава 6
Находка в камышах на реке Виндрей изменила первоначальный план следователя Паршина. Теперь не было сомнений в том, что пропавшие заключенные покинули территорию ИТК, что давало право квалифицировать их исчезновение как побег. В связи с этим следователю нужно было срочно связаться с начальником ИТК Веденеевым, чтобы он объявлял беглецов в розыск. Кроме того, необходимо было вызвать экспертов-криминалистов, чтобы они досконально изучили шалаш и все, что в нем находится. Далее следовало опросить жителей Виндрея, и в первую очередь лодочника, учительницу Таисию Ильиничну и Глафиру Андреевну, посещавшую исправительную колонию.
Также Паршину предстояло вызвать из Ковылкино людей в помощь, так как в Виндрее не было даже участкового. Сотрудников в милиции всегда не хватало, поэтому один участковый обслуживал сразу несколько малочисленных населенных пунктов. Действовать предстояло быстро, пока новость не разлетелась по дворам, а вахтер Каймакин и Федька-синяк казались Паршину в плане секретности совершенно неблагонадежными, поэтому отпустить на все четыре стороны он их не мог, как не мог и оставить без присмотра.
– Что мне с вами делать? – вслух размышлял следователь, озабоченно глядя на добровольных помощников. – Взять под охрану? Тогда с кем я останусь? У меня всех людей вон – Валеев да Сидоркин.
– Да что с нами станется? Отпусти нас по домам, и дело с концом, – внес предложение Каймакин. – Я даже этого оболтуса с собой возьму, – Каймакин ткнул Федьку-синяка в бок, – чтобы он не натворил бед, пока вы делами занимаетесь. Охранять я умею, как-никак вахтером в сельсовете служу.
– Незачем меня охранять, – возмутился Федька-синяк. – Я и без тебя справлюсь, пройдусь по поселку, ноги разомну.
– Вот этого я и хочу избежать. – Паршин вздохнул. – О том, что мы нашли в камышах, не должна знать ни одна живая душа, вы это понимаете?
– Конечно, понимаем, – заверил Каймакин. – Я и не собираюсь никому рассказывать. Только Зинке разве что, так она же сестра, как от родни такое утаишь?
– Да запрем их в сельсовете, – внезапно предложил Валеев. – Посидят в отдельной комнате, пока мы разбираться будем. Потом выпустим.
– Запереть? Да вы что, совсем спятили?! – забыв о погонах собеседников, воскликнул Каймакин. – Я ведь не какой-нибудь уголовник, я добропорядочный гражданин! За что меня запирать?
– Чтобы языком лишнего не болтал, – объяснил Валеев, которого возмущение вахтера совсем не тронуло. – Давай, капитан, решайся, время идет.
– Хорошо, так и поступим, – согласился Паршин. – А вы, товарищи, войдите в наше положение: убиты пять человек, в шалаше обнаружена кровь, и мы пока не знаем, кому она принадлежит. Возможно, жертв гораздо больше. Поэтому прошу вас ваши чувства и желания отставить в сторону и делать то, что требуют обстоятельства.
Разговор о новых жертвах заставил добровольных помощников согласиться на временное заточение.
Оставив стажера Сидоркина охранять шалаш, Паршин повез всю компанию в сельсовет. Там он вытребовал у Ивана Дементьевича отдельную комнату, которая запиралась бы только снаружи. Иван Дементьевич удивился, но просьбу удовлетворил. Изолировав Каймакина и Федьку-синяка, Паршин позвонил в ИТК и сообщил, что у него для майора Веденеева есть важная информация.
Веденеев не заставил себя ждать, и через пару минут Паршин услышал в трубке знакомый голос:
– День добрый, товарищ капитан. Новостей никаких, мы работаем, – первым отчитался Веденеев. – Не думаю, что вам стоит звонить так часто. Как только что-то прояснится, я с вами сам свяжусь, обещаю.
– Я не ждал новостей от вас, – заметил Паршин. – Разве вам не передали: новости у меня.
– Вот как? Это касается серии убийств или моих заключенных?
– В поселке Виндрей обнаружен головной убор из комплекта одежды заключенных. На нашивке указан номер блока и номер отряда. И фамилия, конечно, – произнес Паршин. – Заключенный из блока «Г».
– Завьялов? – догадался Веденеев.
– Верно, – подтвердил Паршин. – Как видите, тянуть с объявлением о побеге больше нет смысла.
– А Вдовин? По нему что-то есть?
– Пока нет, но мы работаем. Так что официально побег признан. Мы можем объявлять Завьялова и Вдовина в розыск? – нетерпеливо повторил Паршин.
– Не так быстро, Анатолий Николаевич.
Майор впервые обратился к следователю по имени-отчеству, и это насторожило Паршина. Обычно после такого следовало предложение войти в положение или что-то подобное. Паршин в настоящий момент не был готов входить в чье-то положение.
– В чем дело? – сухо спросил он.
– Вы сами сказали, что находитесь в процессе сбора данных, так зачем спешить? Да и мы еще не выяснили, каким образом беглецам удалось покинуть территорию ИТК. Обычно к моменту, когда приходит время обнародовать сведения о побеге, мы можем объяснить, почему был допущен побег, и какие меры необходимо предпринять, чтобы избежать подобного впредь.
В своем предположении следователь не ошибся. Веденеев тянул время, чтобы избежать выволочки «высоких чинов». Одно дело – доложить о том, что из вверенного тебе учреждения сбежали опасные преступники, и совсем другое – сообщить о том, что все необходимые меры приняты, виновные наказаны, а беглецов общими усилиями ищет милиция и охрана ИТК. В глубине души Паршин понимал Веденеева и в другое время наверняка посочувствовал бы ему, но только не сейчас. Перед его мысленным взором стояли картины злодеяний, совершенных беглецами, и это заставляло его забыть и о субординации, и о чувстве товарищества, и о многом другом.
– Все это можно делать параллельно, – все так же сухо произнес Паршин. – Мы объявим беглецов в розыск, этим будут заниматься другие люди, сами же будем продолжать поиски свидетелей. Времени на то, чтобы узнать, каким образом сбежали Завьялов и Вдовин, у вас будет предостаточно.
– И все же, я считаю, что объявление о розыске преждевременно. Такие дела так быстро не делаются.
Настойчивость Веденеева рассердила следователя. В голове не укладывалось, как до начальника ИТК не доходит, что промедление может стоить кому-то жизни.
– Считаете, это быстро? – сдерживая раздражение, спросил Паршин. – У меня на руках пять трупов, а вы считаете, что я слишком тороплюсь?
– Не лезьте в бутылку, капитан. – Веденеев быстро сменил тактику. – Объявлять или не объявлять розыск – решать все равно мне, а я пока не вижу оснований начинать полномасштабные поиски. Поймите вы, наконец, шумиха вокруг побега только усугубит положение, заставит беглецов затихариться, и тогда мы их никогда не найдем. Дайте мне срок до вечера, я найду среди «сидельцев» того, кто знает больше, чем говорит. И тогда мы объявим о побеге и задействуем все ресурсы на поиски.
– Я вынужден подчиниться, но знайте: я категорически против задержки. И еще одно: если будет новый труп – он будет на вашей совести.
Паршин бросил трубку, не дожидаясь ответа майора Веденеева.
– Тяжелый разговор? – Валеев посмотрел на Паршина с сочувствием.
– Не хочет сообщать наверх о побеге до вечера, – зло бросил Паршин. – Связал меня по рукам и ногам, я ведь слово дал, что дождусь, пока он не объявит о побеге, только с этим условием он позволил мне говорить с заключенными. И что теперь прикажете делать?
– У нас есть два пути, – уверенно начал старлей. – Первый путь: ты сообщаешь подполковнику Яценко о найденном головном уборе с фамилией заключенного, и он спускает сверху приказ разослать приметы Завьялова по всем отделам, железнодорожным станциям и постам ГАИ. И вопрос с начальником ИТК-7 тоже решает он. Но тогда ты будешь выглядеть, мягко говоря, не очень привлекательно, а ведь неизвестно, когда и сколько раз еще потребуется обратиться к Веденееву за помощью. Да и товарищи из других отделений милиции, узнав, что ты подставил одного из своих, тоже благодарность тебе не объявят.
– Это мне и без тебя известно, – огрызнулся Паршин.
– Есть и второй вариант. – Валеев проигнорировал выпад следователя. – Ты, как и обещал, ждешь до вечера и за это время успеваешь произвести все запланированные оперативно-розыскные мероприятия: опрос лодочника, учительницы и внезапно воспылавшей любовью к зэкам Глафиры Андреевны. Также к вечеру у тебя на руках будут результаты осмотра шалаша, и кто знает, что они дадут и как из-за них дело повернется?