– А еще к вечеру у меня на руках может оказаться новый труп и даже не один, – сердито произнес Паршин. – И кто тогда будет отвечать за то, что мы медлили и не сообщали наверх?
– Да забудь ты про трупы, Толя. Есть факты, есть улики, а есть предположения и догадки. Украденная лодка – это факт. Найденный головной убор – тоже факт. Но вот кто оставил головной убор в камышах, Григорий Завьялов или его подельник, еще предстоит выяснить. И кто украл лодку, тоже предстоит выяснить. Так, может, вместо того чтобы злиться и поторапливать других, мы начнем отрабатывать то, что имеем?
– Сдаюсь, убедил. – На губах Паршина появилась улыбка. – Умеешь ты, Серега, людьми манипулировать. И почему ты до сих пор не начальник РОВД?
– Сам удивляюсь, – произнес Валеев и громко рассмеялся.
– Разделимся, – предложил Паршин.
– Идет. Я себе лодочника беру и Глафиру. Уж больно мне интересно узнать, к кому она на свиданки ходит. – В глазах Валеева блеснули озорные искорки.
– Хорошо. Тогда мне достается учительница и криминалисты, – легко согласился Паршин.
Обсудив детали предстоящих мероприятий и выяснив у уборщицы нужные адреса, Валеев и Паршин вышли из здания сельсовета и зашагали в разных направлениях.
Дом учительницы Таисии Ильиничны Епифановой располагался на крайней улице, идущей параллельно реке. От ее дома до места, где был найден шалаш, всего пара сотен метров, что было на руку Паршину.
Перед тем как нанести ей визит, следователь свернул к реке, чтобы проверить, как обстоят дела у стажера, а заодно проинструктировать его, что делать, если криминалисты приедут раньше, чем освободится сам Паршин. На это ушло минут двадцать. В четверть первого капитан стоял у калитки Епифановой.
Первым делом Паршин осмотрелся. Улица, для деревни непривычно узкая, настолько, что две машины не разъедутся, утопала в зелени. Из каждого палисадника на дорогу свешивались ветки плодовых деревьев и декоративных кустарников. Подумав, Паршин решил, что хозяева намеренно насажали так много деревьев вдоль дороги, чтобы отгородиться друг от друга.
Дом Епифановой выгодно отличался добротностью постройки и новизной. Деревянные стены были окрашены приятной голубой краской, резные ставни отполированы до блеска, оконные рамы выставлены, в проемах покачиваются сквозняком занавески из кружева ручной работы. Как и большинство домов, он был построен из дерева, но крыша, в отличие от соседских, крытых листовым железом, была покрыта новеньким шифером. Одно это говорило о том, что на строительстве хозяева не экономили.
Пока он присматривался, в окне соседского дома зашевелилась занавеска, и вскоре на крыльцо вышла женщина, на вид не больше тридцати лет. Светлые волосы плавными волнами опускались на плечи, немного пухлые щеки играли ямочками, глаза искрились любопытством. В цветастом ситцевом сарафане и наброшенном на плечи платке из той же цветастой ткани, она как будто сошла с полотна художника.
Женщина спустилась с крыльца и прошла в палисадник. В руках она несла ведро и садовый нож. Она подошла вплотную к невысокому забору, ограждающему палисадник, и принялась усердно резать и без того низкую траву, старательно делая вид, что не замечает Паршина. Усмехнувшись про себя, следователь сделал пару шагов в сторону соседского палисадника и кашлянул, привлекая внимание молодой соседки. Та поспешно выпрямилась и с удивлением посмотрела на незнакомца, будто увидела его только сейчас.
– День добрый, красавица, – чуть фамильярнее, чем следовало, поздоровался Паршин.
– Добрый для добрых людей, а вас я не знаю, – не то в шутку, не то серьезно произнесла хозяйка.
– Анатолий Паршин, – представился следователь, намеренно не называя должности и звания. – А вас как звать-величать?
– Нина Болотина. – Женщина переложила садовый нож из руки в пустое ведро. – А вы, значит, к Таечке?
– К ней, – подтвердил Паршин. – Не знаете, дома она?
– Я ей не сторож. – Нина надула губы. – Вас тут много таскается, я не нанималась для всех учет вести.
Паршин догадался, что эту фразу Нина заготовила заранее, намереваясь очернить соседку в глазах мужчины, который мог быть ее ухажером, и решил подыграть. Он подошел еще ближе и, покосившись на дом Таисии, словно опасаясь, что она внезапно выйдет и увидит, что он разговаривает с Ниной, вполголоса спросил:
– Что вы имеете в виду? Кто таскается?
– Не мое это дело. – Нина не сумела скрыть торжествующую улыбку. – У меня своих забот полно. Вон, видите, как палисадник зарос? Борюсь с проклятой травой, борюсь, а она все равно цветник забивает.
Паршин покосился на невзрачные цветы, которые выглядели не симпатичнее сорняков, но от комментариев воздержался. Понизив голос до шепота, он доверительно произнес:
– Я понимаю, насколько вы заняты, но ведь не возбраняется бросить взгляд на крыльцо соседки, особенно когда занимаешься прополкой? И никто не виноват, что в этот самый момент в соседнем дворе происходит пикантная сцена. Верно?
– Чего? – не поняла Нина. – Тайка в жизни ничего не пекла, тем более во дворе.
Паршин мысленно обругал себя за то, что завел с деревенской женщиной слишком витиеватый разговор, и быстро исправился:
– Говорю, если не хочешь, чтобы тебя весь белый свет увидел, незачем обжиматься во дворе. Для этого дом есть.
– А! Точно! Я ей так и сказала: веди своего хахаля в дом, там и тискайтесь, а на меня нечего орать. Я у твоего порога не мнусь и в окна не заглядываю!
– Правильно сказали! – поддержал Нину следователь. – Ишь, моду взяли у всех на виду любовь крутить. Совсем стыд потеряли!
– Вот-вот, стыд потеряли! Тайка, как мужика подцепила, совсем с катушек съехала. Наряды городские носить стала. А на что ей их надевать? Доска-доской, и ничем этот изъян не прикроешь. А мужики без глаз, что ли? На плоских старух вешаются, а вокруг есть и пышнее, и симпатичнее!
– Да, страшненьким всегда красавцы достаются, – со знанием дела заявил Паршин.
– Это кто красавец? Хахаль ейный? Да вы его видели? Он же урод невозможный! Рожа уголовная, сразу видно, что в тюряге сидел. – Нина мгновенно взвилась и тут же остыла. – Правда, фигуристый. Рост под метр восемьдесят, а мышцы! Ох какие у него мышцы! Ручищи в ватник не лезут, такие здоровые.
– Значит, вы его хорошо разглядели, – услышав, что ожидал, Паршин перешел на официальный тон. – Это очень хорошо. А теперь постарайтесь сосредоточиться и описать мне его внешность и расскажите, как часто он приходит к Таисии.
– С чего это я должна вам все рассказывать? – возмутилась Нина, но было видно, что строгий тон сбил ее с толку. Она поняла, что Паршин появился у дома Таисии не по зову сердца, и пыталась сообразить, стоит ли его бояться.
– С того, что утаивание информации считается препятствием следствию. – Паршин решил припугнуть соседку, чтобы та стала сговорчивее.
– Следствию? – Нина удивленно открыла рот. – А вы кто?
– А я разве не представился? – Паршин достал удостоверение и сунул его под нос соседке. – Следователь Паршин, Ковылкинский РОВД. Итак, что за мужчина приходит к Таисии Ильиничне Епифановой?
Нина с минуту рассматривала удостоверение, затем ее как прорвало. За десять минут она сумела выпалить о соседке все, что случилось с той за последние полгода. Паршин слушал не перебивая, лишь изредка вставляя вопросы, чтобы направить рассказ в нужное русло.
Когда женщина закончила говорить, капитан велел ей вернуться домой и не покидать его до особого распоряжения. Нина безропотно выполнила, что велел ей следователь. Он был уверен, что теперь она не уйдет со своего наблюдательного поста до тех пор, пока Паршин не покинет дом Епифановой.
Таисия Епифанова в окна явно не смотрела, иначе долгий разговор незнакомца с болтливой и к тому же не слишком дружелюбной соседкой наверняка бы ее насторожил. На стук следователя дверь она открыла без вопросов, и только когда он предъявил ей милицейское удостоверение, в ее глазах появился страх. Пропустив Паршина в просторную кухню, с которой начинался дом, она плотно прикрыла дверь и, повернувшись к нему, спросила:
– Тарас попал в беду?
– Тарас – это ваш жених? – вопросом на вопрос ответил Паршин.
– В некотором роде, – смутилась Таисия. – Мы встречаемся, но о свадьбе пока речи не шло.
– Почему вы решили, что он попал в беду? – поинтересовался Паршин.
– Потому что он не появлялся уже несколько дней. – Таисия тяжело вздохнула. – Он сказал, что придет в среду утром, я приготовила его любимый омлет с курицей, но он так и не появился.
– А раньше такого не случалось?
– Нет, он всегда приходил, когда обещал. К тому же он собирался сказать мне что-то важное, – чуть запнувшись, произнесла Таисия. – По его тону я подумала, что он наконец хочет сделать мне предложение.
– Как долго длится ваше знакомство с Тарасом?
– Почти восемь месяцев, – не задумываясь, ответила Таисия. – Мы познакомились почти сразу после того, как его освободили. Понимаете, он отбывал срок в колонии, но он исправился и теперь хочет начать жизнь с чистого листа.
– В какой колонии он отбывал срок? – задал вопрос Паршин, заранее зная, что ответит ему Таисия.
– В ИТК номер семь. Тут недалеко, в Сосновке, – ответила Таисия. – Но вы, наверное, и сами это знаете.
– Плохо дело, Таисия Ильинична. – Паршин присел на скамью, стоящую вдоль кухонной стены, и жестом пригласил хозяйку присоединиться. Та безропотно подчинилась. – В беду попал не только ваш Тарас, но и вы сами. Дело в том, что из сосновской колонии бежали двое заключенных. Мы предполагаем, что они виновны в пяти убийствах, совершенных за последние три дня. Если не хотите, чтобы вас обвинили в соучастии, расскажите мне все, что знаете о Тарасе и его делах. Расскажите прямо сейчас, без утайки и ложного стыда, тогда я смогу уберечь вас от обвинения в сокрытии преступников.
Таисия Ильинична отшатнулась, прикрыла рукой рот, чтобы заглушить вырвавшийся возглас. Пару минут она ошеломленно смотрела на следователя, лихорадочно соображала, что ей делать. Затем ее взгляд потух, она откинулась к стене и начала говорить.