– Почему? Помочь мне может любая мелочь, а на то, кто в каком свете предстанет передо мной, я волнуюсь меньше всего. Моя задача – поймать преступников, а не оценивать моральные характеристики свидетелей.
– И все же. Вам мои слова покажутся странными. – Тимур не спешил раскрывать перед следователем душу.
– Пусть так, но мне очень важно знать, что представляет собой этот парень. Все, что у меня есть, – это данные из личного дела, а там все, кроме обвинителя, хвалят его так активно, что возникают сомнения, действительно ли он совершил преступление.
– Если бы у меня оставался последний рубль, я бы поставил его на то, что старушку убил он, – чуть помедлив, произнес Тимур. – Причем сделал он это с большим удовольствием.
– Почему вы так думаете? Чего я не знаю о Вдовине?
– Ладно, я скажу. Но предупреждаю: вам это покажется странным.
– Говорите, я постараюсь держать свое мнение при себе, – заверил Паршин.
– Вдовин стучал на своих, – выдал Тимур и внимательно посмотрел, какова будет реакция Паршина.
– Странным мне должно показаться, что вам это не нравилось, так? – догадался Паршин. – По идее, чем больше заключенных сотрудничает с администрацией, тем меньше шансов, что в исправительной колонии возникнут чрезвычайные ситуации или беспорядки.
– Что-то вроде того, – согласился Тимур. – Только вот Вдовин закладывал наших подопечных не для того, чтобы получить какие-то поблажки от администрации или из страха за свою жизнь, а просто так. Ему доставляло удовольствие сдавать зэков, если вы понимаете, о чем я.
– Он никогда ничего не просил взамен?
– Нет, он просто сдавал их, и все. А потом наслаждался тем, что они понесли наказание. Понимаете, он был таким чутким, таким тихим и вдохновенным. Нет, не то: по мнению других заключенных, он был правильным. Пионер, понимаете? Только пионер, вынужденный перейти на противоположную сторону. Пионер для заключенных. Почти все в лагере считают, что он никогда и ни за что не станет ябедничать, сплетничать, стравливать кого-то, и уж тем более не станет сообщать администрации, что увидел или услышал. При нем часто обсуждали дела, о которых «хозяин» или вертухаи не должны были знать. А он их всех сдавал!
– Всех, кроме Ледоруба? – предположил Паршин.
– Он и его сдавал не раз, – возразил Тимур. – Ледоруб – один из тех, кто его раскусил. Он ненавидел Молодого, в этом Колодников прав. Я до сих пор не могу поверить, что они бежали вместе.
– Единственное разумное объяснение – Молодой узнал о побеге и заставил Ледоруба взять его с собой, – неожиданно для самого себя произнес Паршин.
– А это вариант, – протянул Тимур, с удивлением глядя на следователя. – Знаете, эта мысль мне в голову не приходила, а должна была прийти. Уж кто-кто, а я-то Молодого насквозь видел.
– Все это хорошо в теории, но на практике – как он мог узнать о готовящемся побеге? – задал резонный вопрос Паршин.
– Этого я не знаю, – ответил Тимур. – Знаю только, если бы Молодой узнал о побеге, но бежать не собирался, он тут же пришел бы к начальнику колонии и выложил бы ему все лично.
– Пришел к начальнику? Разве у заключенных открытый доступ к начальнику колонии? – удивился Паршин.
– У Молодого был. В любое время дня и ночи его отпускали к «хозяину», таково было распоряжение самого Веденеева, – покосившись на дверь, негромко проговорил Тимур и добавил: – Только я вам этого не говорил.
– Спасибо, Тимур, вы мне очень помогли, – искренне поблагодарил его капитан.
Тимур вышел из подсобки. Паршин последовал за ним, только на улицу не пошел. Он остановился на пороге в глубокой задумчивости. Известие о том, что Молодой был стукачом, его не слишком удивило, а вот тот факт, что начальник колонии Веденеев об этом умолчал, было странно. О чем еще он не сказал Паршину? Почему тянет с докладом о побеге? Хочет успеть исправить какие-то свои просчеты? Ну не мог же он сам помогать Вдовину?
– Нет, это нелепость! – вслух произнес Паршин, тряхнул головой и отправился исследовать остальные помещения прачечной.
Первая комната представляла собой ровный квадрат пять на пять метров. Вдоль одной из стен стояли в ряд три стиральные машины. Громоздкие корпуса промышленных машин крепились к стене специальными кронштейнами. На прилегающей стене стояла большая раковина, по своей конструкции напоминающая емкость для воды, какие использовали на садовых участках счастливые обладатели заветных «шести соток». Внутри раковины лежал скрученный в моток шланг для наполнения водой стиральных машин. Под раковиной стояли деревянные корыта, сохранившиеся, наверное, с дореволюционных времен. В комнате держался едкий запах хлорки и хозяйственного мыла. Этот незатейливый продукт для стирки белья занимал два корыта, куда старательными руками заключенных были наструганы десятки мыльных «кирпичиков». Емкости для хлорной извести стояли здесь же, под раковиной.
Третья комната отводилась под сушку выстиранного белья. Она была метров на десять больше предыдущей. За счет удлиненных стен количество веревок, натянутых от стены до стены, казалось нескончаемым. Все они были завешаны серыми суконными одеялами. Здесь запах стиральных и дезинфицирующих средств ощущался еще сильнее, вдобавок к нему примешивался какой-то сладковатый душок.
Поморщившись, Паршин пробрался через ряды одеял и оказался около сушильной машины. В отличие от стиральных машин, она не была прикручена к стене. Боковой люк стоял открытый, рядом, на тряпке из мешковины, лежали детали, вынутые из сушилки на время ремонта. Неловко повернувшись, Паршин задел крайнюю деталь носком ботинка, та покачнулась и упала, сбив стройный ряд деталей. Картонная коробка, стоявшая в самом конце, перевернулась и из нее в разные стороны покатились мелкие зубчатые колесики.
Чертыхнувшись, Паршин встал на колени и начал собирать рассыпавшиеся детали. Одна из шестеренок закатилась под сушильную машину. Паршин попытался достать ее оттуда, но не смог просунуть руку. Поднявшись, он ухватился за два угла, собираясь сдвинуть сушилку в сторону. Она оказалась на удивление тяжелой. С третьей попытки следователю удалось отодвинуть агрегат сантиметров на десять.
«Что за чертовщина? – подумал Паршин, оглядывая запчасти, разложенные на мешковине. – Все громоздкие узлы извлечены, так почему машина такая тяжелая?»
Он заглянул внутрь, убедился, что в верхней части агрегата пусто, затем постучал по нижней части обшивки. Услышав глухой звук, нахмурился. Стянув с веревки одеяло, он бросил его на пол, лег и заглянул в узкую щель. Нижняя часть корпуса просела почти до пола, а едкий запах, который наполнял комнату, здесь становился просто невыносимым. Внезапная догадка осенила следователя, он быстро поднялся и позвал охранника.
Глава 8
У ворот ИТК-7 выстроились в ряд семь автомашин разных марок и назначения. Начальник колонии майор Веденеев только что закончил встречать приезжающих и разводить по корпусам. На территории колонии был объявлен особый режим, все работы приостановлены, а заключенные отправлены по своим местам. Во избежание беспорядков на вышках дежурил двойной наряд вооруженной охраны, по периметру сновали кинологи со служебными собаками.
Эксперты-криминалисты, вызванные из Саранска, трудились в помещении прачечного комплекса, а члены городской администрации и милицейское начальство областного подчинения собрались в кабинете майора Веденеева.
Следователь Паршин, который был виновником всей этой суматохи, расположился на заднем крыльце административного здания, не желая наблюдать, как высокие чины разносят начальника ИТК.
Прошел час с тех пор, как в нижнем отсеке сушильной машины он обнаружил труп, старательно присыпанный хлорной известью для маскировки трупного запаха. Осмотрев тело, охранник, сопровождавший Паршина до прачечной, признал пропавшего заключенного Григория Завьялова. Приказав охраннику охранять вход в прачечную, Паршин отправился к майору Веденееву и вынудил того сообщить об инциденте вышестоящему начальству. После звонка Веденеева в колонию потянулись делегации из Саранска. Начальник колонии угрюмо отдавал распоряжения подчиненным, а следователь Паршин засел за телефон.
Он созвонился с подполковником Яценко и вкратце описал ситуацию. Тот приказал Паршину не покидать территорию колонии до тех пор, пока не получит заключение судмедэксперта относительно причины и времени смерти Завьялова.
После этого Паршин попытался связаться со старлеем Валеевым, но тот как сквозь землю провалился. Последний раз его видели у реки близ шалаша, но с тех пор прошло больше часа, и местонахождение Валеева было неизвестно. Вместе с ним пропал и стажер Николай Сидоркин, это вселяло в Паршина надежду, что у его помощников появилась зацепка.
Попросив уборщицу, заменившую у сельсоветского телефона вахтера Каймакина, передать старшему лейтенанту Валееву, что он ждет его звонка в ИТК-7, капитан собирался было отключиться, но уборщица его остановила. Ее беспокоила судьба вахтера и Федьки-синяка, запертых в одном из кабинетов сельсовета. Но следователь пока не мог дать разрешение выпустить их, поэтому велел уборщице отнести узникам воды и ждать прихода старшего лейтенанта. Уборщица нехотя смирилась с приказом следователя, и Паршин, завершив разговор, повесил трубку.
Приезда первой бригады криминалистов, которые заканчивали работу у реки Виндрей в десяти километрах от Сосновки, ждать пришлось всего двадцать минут. Это время Паршин потратил на составление новой версии того, что произошло в исправительной колонии в среду десятого июня. Он все же не удержался и высказал майору Веденееву свое недовольство по поводу утаивания роли Игоря Вдовина в жизни колонии, хотя и понимал, что толку от этого нет никакого. Столько времени потеряно! Если бы Паршин знал, что Вдовин собирает сведения обо всех сидельцах и докладывает начальнику! Он бы с самого начала усомнился в его пассивной роли в организации побега и не топтался бы на месте столько времени.