Писатель очень живо, хотя и немного резко, обрисовал ситуацию. Помедлив немного, полковник Бейли отчасти сдался, на что указывало новое постукивание трубкой о пепельницу.
— Слишком много «если»! — проворчал он.
— Вот именно. Вдовой может оказаться кто угодно — вы, я… хотя я знаю, что ни вы, ни я не виноваты. Ею может оказаться сам викарий. Или…
Дверной звонок вдруг разразился громкими трелями. Все услышали быстрые шаги Поппи, служанки, которая торопилась открыть. Джоан, сидевшая в спальне напротив, за закрытой дверью, тоже услышала звонок.
Девушка почти закончила переодеваться; осталось только надеть платье. Она легла на постель и положила на лоб влажную салфетку, чтобы уменьшить головную боль, дожидаясь, пока подействует таблетка. Шелковое платье белело в свете единственной лампы на прикроватном столике слева, в головах нарядной кровати под пологом.
— Глупо! — произнесла Джоан в потолок. — Просто глупо так бояться!
Ее спальня была большая, просторная и, как и дядин кабинет напротив, оклеена аляповатыми обоями — в данном случае с пышными, как кочаны капусты, розами. Толстый эксминстерский ковер, крупноватый для комнаты, загибался у плинтусов. Здесь было слишком много мебели, которой не нашлось места в других помещениях. Сомнение внушала лишь западная стена, где в простенке между двумя большими окнами находилось изголовье кровати.
От волнения девушка не заметила, что луна уже взошла. Оба окна были надежно заперты, а шторы раздернуты — для того, чтобы ей были хорошо видны задвижки.
Хуже всего, подумала Джоан, ужасное ощущение одиночества.
Она чаще меняла бы салфетку, окуная ее в миску с водой, стоящую под лампой, если бы не приходилось каждый раз видеть стрелки часов на прикроватном столике. Назначенный час все ближе!
Если бы в тот момент она была в состоянии вести дневник, то записала бы в нем что-нибудь в таком роде: «Не хочу быть как та женщина, которая стояла на горящем мосту в каком-то богом забытом месте — не помню где. Подобные подвиги — дело мужчины; пусть себе стоят на горящем мосту и смотрят смерти в лицо… Но сейчас и мне придется проявить выдержку и силу духа, потому что от меня этого ждут. И потом, Гордон будет караулить окна. Если отодвинуть задвижку и высунуться наружу, можно дотронуться до него».
Дверь находилась напротив Джоан, чуть правее. От громких трелей звонка она вздрогнула, но села на кровати, только когда услышала голос Стеллы Лейси.
— …ужасно спешила, — говорила Стелла на ходу, обращаясь к Поппи, — но я ведь обещала отнести это сэру Генри Мерривейлу, а хозяйка «Лорда Родни» — вульгарная особа с плохо крашенными волосами — заявила, что он здесь.
— Да, мэм, — подтвердила Поппи. — Сюда, мэм.
Джоан поспешно встала. Надела платье и туфли, кое-как причесалась, глядя в зеркало над туалетным столиком, распахнула дверь и увидела Стеллу, стоявшую спиной к ней, на пороге кабинета. Трое мужчин в облаках табачного дыма поднялись с мест.
— …Разумеется, я помнила о том, что сегодня вечер воскресенья… — Лица мужчин выразили любезность при виде обаятельной Стеллы; она тряхнула головой, и пепельно-русые волосы упали ей на плечи. — Но мне надо было кое-что купить в аптеке. Когда я звоню и мистер Голдфиш высовывается из окна и видит, что пришла я, он всегда мне открывает.
— Голдфиш? — прогудел Г.М., хмуро глядя на окурок сигары. — Я довольно часто слышу эту фамилию.
— Такой маленький человечек с озабоченным взглядом, в очках-половинках, который стоял рядом с Тео Буллом, — пояснил Уэст. — Ему не очень-то хотелось принимать участие в митинге протеста, хотя он тоже здорово завелся.
— В общем, — проворковала Стелла, — мистер Голдфиш спросил, не могу ли я принести вам ваш заказ. Попросил передать, что он на вашей стороне — не знаю, что это означает. Кажется, и он тоже получил два анонимных письма…
Трубка полковника Бейли с треском ударила по пепельнице, что выражало крайнюю степень безысходности.
— О чем? — спросил Уэст.
— Гордон! — в притворном ужасе воскликнула Стелла. Джоан хотя и не видела лица миссис Лейси, но почувствовала, как та лукаво прищурилась и укоризненно улыбнулась. — По-вашему, я читаю чужие письма?
«Да!» — произнесла про себя Джоан.
— В общем… откровенно говоря… боюсь, я вытянула всю правду из мистера Голдфиша. — Стелла засмеялась, но, увидев выражение лиц своих собеседников, осеклась. — Однажды — о, это было очень-очень давно, еще до того, как я сюда приехала, — умерла жена одной очень важной особы. Поговаривали, будто мистер Голдфиш выписал неправильный рецепт, в состав которого входил яд…
— Погодите! — перебил Стеллу Гордон Уэст. — Я уже слышал кое-какие весьма старые сплетни на этот счет. И ничего не имел против, поскольку они — почти легенда. Той «очень важной особой» был Сквайр Уайат, который похоронил двух жен?
— Совершенно верно, Гордон.
— Пора положить этому конец! — вскричал полковник Бейли.
— Ах, я совершенно согласна с вами, полковник! — Стелла шагнула к Г.М. и вручила ему два сложенных пополам листка, похожие на те, что он уже видел. — Нас с вами не представили друг другу, сэр Генри, но мне кажется, что в Лондоне мы с вами встречались.
— Я совершенно уверен, что мы с вами встречались, мадам, — ответил Г.М., не сводя со Стеллы пристального взгляда. — Причем — провалиться мне на месте! — наше знакомство каким-то образом связано с моей женой. Однако… Почему вы так расстроились и запретили знакомым беседовать со мной, когда я впервые увидел вас на лугу?
Стелла сделала вид, что не слышала вопроса. На ней было нечто голубое, на голове — черная шляпка с модной короткой вуалеткой. Когда она повернулась к полковнику Бейли, ее серые глаза загадочно вспыхнули из-под вуали.
— Мне пора бежать, иначе Пэм будет волноваться. Кстати, вы непременно должны взглянуть на ее стихи. Она написала целую книжку. Кстати, полковник) Твидовый пиджак вам не идет; и не нужно засовывать руки так глубоко в карманы. Вы достаточно привлекательны, и вам не пристало выглядеть неопрятно. Нет-нет, не возражайте мне! Вы действительно выглядите неопрятно! Что же касается… Ах, Джоан!
Джоан, как всегда здоровая и цветущая, вошла в кабинет с таким независимым видом, словно море ей по колено.
— Джоан, милочка! — озабоченно воскликнула Стелла.
Джоан, чуть отвернувшись, нехотя позволила гостье поцеловать себя в щеку. В ее голубых глазах мелькнуло задумчивое выражение, как будто она решала, не убить ли ей миссис Лейси.
— Вы уверены, что хорошо себя чувствуете? — по-прежнему озабоченно спросила Стелла.
— Я чувствую себя прекрасно. — Джоан изумленно изогнула брови. — Да и как может быть иначе?
— Конечно. Но… Я хотела выразить вам свое сочувствие после проповеди, которую прочел сегодня мистер Хантер. Джоан, я была в ярости! Не думаю, что когда-либо в жизни я была так зла! Знаю, вас там не было… Но…
— Ну что вы, Стелла! — возразила Джоан. — Я тоже вам сочувствую. Должно быть, неприятно было узнать о письмах, в которых упомянуты вы. Гордон говорит, их было всего три, но, по-моему, целая дюжина… в них утверждалось, будто вы с Гордоном находитесь в незаконной связи.
Повисла мертвая тишина, хотя содержание писем давно ни для кого не было тайной. У Уэста, желавшего как можно скорее сменить тему, вид был более виноватый, чем следовало бы.
— Или, может быть, вам о них ничего не известно? — спросила Джоан.
— Нет, милая, известно, — вздохнула Стелла с видом мученицы. — Но не спрашивайте, кто меня просветил! Когда распространяются такие вот нелепые слухи, невозможно вспомнить, откуда узнаешь о них. На самом деле мы с Гордоном всего лишь держались однажды за руки при луне.
Уэст едва не задохнулся от возмущения.
— Женщина, — внезапно выпалил он, довольно невежливо ткнув в Стеллу пальцем, — нас с вами нельзя упрекнуть даже в такой малости! Я никогда не бросал похотливых взглядов в вашу сторону! Я никогда…
— Надеюсь, что нет, — весело заявила Джоан, глядя на Стеллу. — Видите ли, мы с Гордоном третьего октября собираемся пожениться… Дядя Джордж, не сидите как истукан! Мы хотели сказать вам, но столько всего случилось!
Откровенно говоря, Джоан превратно истолковала поведение полковника; он действительно застыл в кресле, но по другой причине: услышав новость, он испытал облегчение. В конце концов, источником существования полковника была лишь его половинная пенсия, а у Джоан и вовсе ничего не было. Выпрямив спину, полковник торжественно откашлялся.
— Джоан! И… вы, мой дорогой Уэст! Примите мои самые сердечные поздравления! Да, клянусь Богом! Свершилось! Вот повод для того, чтобы распить бутылочку шам… — Вдруг взгляд полковника Бейли упал на анонимное письмо, лежащее на столе, словно паук. — Нет. — Голос его упал. — Пока не время.
— Спокойной ночи, Стелла, — так же радостно произнесла Джоан. — Поппи вас проводит.
Когда за Стеллой закрылась дверь, полковник Бейли, который придавал огромное значение формальному соблюдению приличий, возмутился:
— Джоан! Где твое воспитание? Мы не привыкли таким образом обращаться с гостями! Ты практически выпроводила ее из дома…
— Извините, дядя Джордж!
— Подумать только, миссис Лейси! Такая милая женщина, — смущенно продолжал полковник, — самая милая из всех, что когда-либо жили в Стоук-Друиде! Безупречная! Помню, когда мы с тобой шли в ризницу, ты пересказывала мне какие-то сплетни, связанные с ней… Я считаю их совершенной нелепостью.
— Трудность в том, что… — начала было Джоан, но вовремя остановилась. — По крайней мере, она не могла писать анонимных писем.
— С чего вы взяли, будто не могла, куколка моя? — осведомился сэр Генри Мерривейл.
В продолжение предыдущего разговора Г.М., сбросивший, вставая, со стола и окурок, и письма мистера Голдфиша, изучал всех присутствующих, потирая пухлой ладонью подбородок. Джоан повернулась к нему; она разрумянилась от волнения.
— Что, простите?
— Я сказал, — проворчал Г.М., — с чего вы взяли, будто она не могла писать их?