— Могу ли я ехать, пан доктор?
Ковальский только сейчас заметил его:
— Конечно, конечно!.. А где вы его подобрали?
— На поле, вблизи леса. Там был настоящий бой, потом немцы ушли, а он остался лежать в канаве… Наверное, не заметили его…
— Вы кому-нибудь сообщали об этом?
— Что я, совсем глупый? — крестьянин внезапно умолк, увидев Клоса, выходившего из комнаты для дежурных.
— Пять минут прошло, — сказал Клос.
Доктор Ковальский взял свою сумку и молча направился к выходу…
Когда они вошли в квартиру Клоса, Курт сидел на кухне и ужинал. Но можно ли было сказать с уверенностью, что он ещё не заглядывал в комнату, где находилась Ева? А доктор?.. Сейчас Ковальский увидит раненую девушку и всё поймёт. Что потом делать с Евой? Как переправить её в лес к партизанам? Если Лис убит, то для связи с партизанами потребуется не менее двух дней.
Клос посмотрел на часы. Фон Роде уже ждёт. Он пунктуален и придирчив. Подозревает ли он что-нибудь? Он предупредил тогда: «Поосторожнее с польками». Что бы это значило? А-а, да чёрт с ним!.. Главное — это Ева.
— Дайте какой-нибудь ремешок, — сказал доктор. Он отложил в сторону шприц и стал перевязывать раненое плечо Евы.
Девушка открыла глаза, Клос наклонился над ней.
— Янек, — тихо произнесла она и, увидев Ковальского испугалась: — Кто это?
— Доктор, — ответил Клос. — Ни о чём не говори.
Ковальский накладывал повязку на раненое плечо Евы.
Казалось, он не слушает их разговора, но, скорее всего, делал вид, что не слушает. Потом встал, закрыл свою сумку:
— Её необходимо доставить в больницу.
— Это исключено! Будете лечить здесь.
Ковальский пожал плечами. Сухим тоном он объяснил, что повреждена плечевая артерия, необходимо зашить её в течение двух часов, ибо, если кровотечение не будет остановлено…
— Операция сложная? — спросил Клос.
— Серьёзная. Прошу отвезти её в немецкий госпиталь.
«Притворяется этот Ковальский или действительно ничего не понимает?» — подумал Клос и спросил:
— Вы, доктор, сможете сделать эту операцию? — Он говорил почти шёпотом, чувствуя на себе пристальный взгляд Ковальского.
— Вы же знаете, господин обер-лейтенант, что о таких операциях я обязан докладывать немецким властям.
— Всё беру на себя.
— Тем не менее я подвергаю себя риску, — ответил Ковальский.
— Понимаю, но вы, пан доктор, и так уже многое знаете. — Клос почувствовал, что почти открывается перед ним. Но иного выхода не было.
— Хорошо, — согласился Ковальский, — давайте машину.
— У меня нет машины.
Клос позвал Курта. Ординарец спокойно доедал ужин. Казалось, его ничто не трогает. Клос приказал ему найти пролётку и отвезти девушку в больницу. Сам он уже должен был идти к полковнику Роде, потому Еву и пришлось пере-1 дать в руки Ковальского и Курта. Когда он выходил из подъезда, к дому подкатила пролётка.
Старик, сидевший на козлах, увидев немецкого офицера, немного струсил и дрожащим голосом сказал Курту.
— Комендантский час ещё продолжается, но если господину солдату так необходимо…
«Всё в порядке, — подумал Клос, — только бы их не встретил жандармский патруль. Лишь бы только проскочили, а там доктор Ковальский сделает всё возможное, чтобы помочь Еве».
5
В больнице медсестра Кристина не отходила от мужчины, которого привезли в шоковом состоянии. Она сделала ему укол, а теперь прослушивала пульс и ждала, когда раненый придёт в себя. Она очень хотела, чтобы он открыл глаза и что-нибудь сказал. У него был интеллигентный облик, мужчина наверняка не был сельским жителем, больше всего он напоминал учителя гимназии.
Кристина проверила карманы его пиджака и плаща. Никаких документов, только пачка немецких сигарет, чистый носовой платок с вышитой монограммой «ИК» и два банкнота достоинством в одну марку. Девушка взяла раненого за руку — на пальце было золотое обручальное кольцо. И тут сестра заметила санитара Стефана. Он стоял за ней и внимательно смотрел на пострадавшего.
— Кто он? — спросил Стефан.
— Не знаю, — ответила Кристина. — Его привезли из деревни.
— Это его пиджак? — Стефан начал обшаривать карманы.
— Оставь, я ничего не нашла! — Она вдруг почувствовала прилив уже давно накопившейся неприязни к Стефану: — Где ты был вчера?
Парень безразлично пожал плечами:
— Не помню.
— Тебе бы всё шутить да отговариваться, — тихо произнесла Кристина.
— Если бы! — Стефан рассмеялся, потом обнял девушку за плечи: — Не сердись!
— Сегодня вечером придёшь ко мне? — спросила Кристина.
— Возможно, — буркнул парень, но Кристина уже отвернулась от него.
Мужчина приходил в себя. Он открыл глаза, и Кристина положила ладонь на его лоб.
— Где я? — прошептал неизвестный. — Что со мной?
Говорил он по-немецки. Однако Кристине показалось, что он понимает и по-польски. Она ответила, что он находится в больнице и вскоре будет здоров. Раненый закрыл глаза, и через минуту Кристина снова услышала его голос. Он бредил. Разобрать можно было только отдельные слова, какие-то числа… Раненый дважды повторил: «29 сентября или… через неделю». Потом снова потерял сознание.
Операционная, переоборудованная из бывшего врачебного кабинета, была крохотной.
Стефан закончил чистить операционные инструменты, а Вацлав принялся старательно укладывать их в застеклённый шкаф.
— Доктор Ковальский, — сказал Стефан, — любит, чтобы скальпели лежали по порядку, от маленького до большого. И рассортируй внимательно иглы. По крайней мере хоть это ты научился делать?
Вацлав молчал. Это был рослый парень, на лице которого застыло выражение беспокойства и страха. Стефан внимательно наблюдал за ним.
— Боишься? — спросил он.
— Чего?
— Интересно, долго ли тебе удастся обманывать нашего доктора? Ему-то ты можешь говорить, что учился на медицинском, но меня не обманешь, я всё вижу. Не думай, что я так прост.
— Но я в самом деле учился на медицинском! — обиженно ответил Вацлав.
— Может быть, пару месяцев. А потом сбежал, верно? Ну что ты за человек? Хотя бы выругался, чтобы я отцепился от тебя!
— Оставь меня в покое, — ответил Вацлав. Стефан подошёл, положил ему руку на плечо.
— Имя своё ты тоже сменил? — спросил он тихо.
Вацлав отскочил к двери. Замер, слегка подавшись вперёд, будто приготовившись к обороне, ожидая удара.
— Не бойся, парень… Слишком ты нервный да недоверчивый. Я свой человек, можешь мне поверить. Остерегайся только Ковальского и Клары.
— Оставь в покое Клару!
— Наконец-то вижу мужчину, — снова рассмеялся Степан.
Вацлав вышел из операционной, захлопнув за собой верь.
Стефан осторожно отодвинул штору и вгляделся в темноту. Ничего не увидел, кроме больничной ограды, хилых сосенок и спокойного звёздного неба.
На пороге операционной появилась Кристина:
— Снова ссорились?
Стефан махнул рукой, подошёл к девушке и нежно прижал её к себе.
— Крыся, — прошептал он, — у меня к тебе просьба. Я не могу выйти из больницы, а звонить не хотелось бы… Знаешь, как это бывает: торговля не ждёт, а человек должен жить на что-то.
Кристина молчала. Она знала, о чём он будет просить, и боялась этого. На лице Стефана появилась шаловливая улыбка.
— Почему молчишь? Сегодня я приду к тебе. И знаешь что?..
— Я больше не могу! — внезапно прервала его Кристина. Она хотела высказать ему всё, что накопилось у неё на душе за последние дни: — Я всю ночь не спала, жуткие мысли приходили в голову. А потом приснился страшный сон… Видела тебя в морге…
— Понимаю, Крыся, тяжело тебе. Но и ты пойми — идёт война, и даром ничего не даётся.
— Перестань! — воскликнула Кристина.
Но Стефан уже не слушал её. Он спросил о раненом, который бредил. Потом заговорил о Вацлаве. Парень всё меньше нравился ему. Стефан предупредил Кристину, что необходимо остерегаться его, ибо сейчас такое время… неизвестно, кто и что…
Кристина слушала, не понимая, что происходит со Стефаном, и облегчённо вздохнула, когда вошла Клара.
— Крыся, — позвала её Клара, — пойдём! Необходимо приготовить одиночную палату. Доктор привёл больную.
— Какую больную? — спросил Стефан.
Еву внесли в коридор и положили на каталку. Курт козырнул и вышел, а Ева, уже пришедшая в себя, осмотрелась.
В коридоре она увидела доктора Ковальского и Вацлава, а потом взгляд её упал на кровать, где лежал мужчина, подобранный в поле около леса и привезённый в больницу крестьянином.
Да, это был он, девушка не могла ошибиться… Её охватил страх, она хотела что-то сказать, попросить, чтобы её побыстрее убрали из коридора, но только пошевелила губами.
В это время лежавший на кровати мужчина открыл глаза. Увидев Еву, он приподнялся на локтях, а потом тяжело опустился на подушки.
— В операционную! — распорядился Ковальский. — Приготовить необходимые инструменты. Я сейчас приду.
Каталка, на которой лежала Ева, двинулась, подталкиваемая медсёстрами.
6
Клос задержался на пятнадцать минут. Фон Роде ждал его и, конечно, не мог не напомнить Клосу, что основным достоинством офицера абвера должно быть безупречное поведение и пунктуальность.
— Господин обер-лейтенант, видимо, не отдаёт себе отчёта, насколько важна сложившаяся обстановка, — сказал он.
Клос молчал. Он понимал, что речь пойдёт об инженере Круцке, а стало быть, не следует задавать лишние вопросы, ибо фон Роде всё анализирует: и слова, и жесты, а если у него возникло подозрение, он долго не забудет об этом.
В данный момент Роде хотел знать, где был Клос после обеда в казино.
Когда обер-лейтенант ответил, что после обеда он не выходил из дома, Роде как будто бы успокоился. Но потом, пожевав губами, добавил:
— Вы удивили меня сегодня, Клос. До сих пор я считал вас хорошо воспитанным офицером. Но, может ваша вульгарность была показной?
— Я чувствую себя виноватым, господин полковник, — произнёс Клос, и этот ответ понравился полковнику.