– Да, Реция, ты права, и я тоже ему многим обязана. Но это не всегда один и тот же человек. Я думаю, что Золотых Масок несколько.
– Я ничего об этом не знаю. Если их и много, то они повинуются воле одного или все одинаково добры и благородны.
– Я пришла сюда, чтобы позвать тебя в наш дом в Галате.
– В ваш дом, Сирра? – спросила с удивлением Реция. – Разве твоей матери нет там?
– Нет, Реция, ее нет дома, и она долго не вернется, так сказал мне Золотая Маска, он же и велел мне звать тебя к нам.
– О! В таком случае я пойду с тобой.
Сирра схватила на руки дремавшего еще ребенка и покрыла его поцелуями. Затем она двинулась в путь по направлению к далекой Галате, и по дороге Реция рассказала своей спутнице, какую нужду и лишения вынесла она в последнее время.
Было уже совсем светло, когда они достигли наконец дома Кадиджи.
– Знаешь, где я теперь живу? – сказала Сирра. – Там вверху, под крышей, – продолжала она, указывая на небольшое окно под самой крышей старого дома.
– Ты возьмешь меня к себе наверх, – сказала Реция, – тогда нас никто не побеспокоит.
– Подожди здесь немного. Мать заперла дом, когда ушла, но дома есть ключи, которые, я думаю, могут подойти к двери. Ты не можешь так карабкаться, как я.
С этими словами Сирра взобралась на балкон и исчезла в узком отверстии окна. Через несколько минут за дверью послышался звон ключей. Сирра скоро нашла подходящий ключ, и дверь отворилась.
Таким образом, по странной игре случая, Реция нашла убежище в доме своего злейшего врага. Но что, если старая гадалка вернется назад скоро? Эта мысль пришла в голову Реции, и она сообщила ее Сирре.
– О, будь спокойна, моя дорогая Реция, – сказала та с дружеской улыбкой. – Золотая Маска охраняет нас и не покинет в минуту опасности.
– Да, ты права, Сирра, я и позабыла этого благородного таинственного покровителя, – сказала Реция, поднимаясь вслед за Сиррой на второй этаж дома по узкой и темной деревянной лестнице.
– Сюда мать никогда не ходит, – сказала Сирра, входя в маленькую комнату под самой крышей. – Она поднимается еще иногда наверх, чтобы поискать чего-нибудь в старье, которое здесь сложено, но никогда не заглядывает в эту пустую комнату.
– Что у тебя там лежит около стены? – спросила Реция, глаза которой еще не привыкли к мраку, царившему в комнате.
– Это моя постель, – отвечала Сирра. – Правда, она сделана только из соломы и водорослей, но ее будет довольно для нас всех. Тут есть и одеяло.
Утомленная продолжительной ходьбой, Реция опустилась на солому, Сирра села около нее, и они начали рассказывать друг другу, что случилось с каждой из них в последнее время. Они говорили о смерти старой Ганифы, о преступлении, совершенном Лаццаро, и о защите, оказанной ему Мансуром-эфенди, а также об ужасных часах, которые Сирра провела в руках палача.
Несколько дней прошло в совершенном покое. Реция оставалась постоянно наверху, и только одна Сирра оставляла по временам дом.
На балконе. Художник Амадео Момо Симонетти
Однажды, когда Реция вышла на балкон, чтобы подышать свежим морским воздухом, ей бросилась в глаза плывшая вблизи великолепная яхта. Может быть, она и не обратила бы на эту яхту особенного внимания, если бы ее особенно не поразило то обстоятельство, что два человека, стоявшие на палубе судна, глядели на нее и горячо о чем-то разговаривали.
Яхта плыла по направлению к Константинополю и скоро исчезла из поля зрения Реции.
Вскоре после этого вернулась Сирра, уходившая ненадолго из дома.
– Ты видела эту красивую яхту, которая недавно проплыла мимо нас? – спросила Сирра.
– Да, Сирра, чья она?
– Бруссы, богатого торговца невольниками.
– Значит, это он, должно быть, стоял на палубе? – спросила в беспокойстве Реция, вспоминая слова жены башмачника.
– Ты говоришь про одного из тех, кто стоял на палубе? Я не могла разглядеть, кто они оба, но мне показалось, что один был одет в ливрею слуг принца Юсуфа, – отвечала Сирра. – Брусса, должно быть, привез невольниц, и принц захотел купить какую-нибудь из них.
– Не знаю отчего, но мне вдруг сделалось страшно, – сказала Реция. – Я предчувствую, что мне грозит какая-то опасность.
– О, не бойся ничего, моя дорогая Реция, – возразила Сирра. – Кому придет в голову искать тебя здесь? Под крышей этого дома ты более в безопасности, чем где-либо в другом месте.
– Я боюсь не за себя, а за мое дитя, за моего крошку Сади.
– Который будет живым портретом отца, – прибавила Сирра.
– Я уже привыкла к ударам судьбы, – сказала Реция, – и готова теперь ко всему. Но меня страшит мысль, что какое-нибудь несчастье может разлучить меня с моим ребенком. О, я не перенесу этого!
Вечером этого дня, когда Реция и Сирра давно уже спали, к берегу недалеко от дома Кадиджи подошла лодка. Из нее вышел толстый турок, богато одетый и со множеством колец на руках. На всей фигуре его лежал отпечаток напыщенной гордости, характеризующей выскочек. Вслед за ним из лодки вышли еще двое, из них один был, очевидно, раб толстого турка, а другой носил ливрею слуг принца Юсуфа.
– Джем, это и есть дом галатской гадалки, о котором ты мне говорил? – спросил турок своего раба.
С этими словами Брусса, так как это был не кто иной, как торговец невольниками, указал пальцем на дом Кадиджи.
– Да, господин, это ее дом, – отвечал раб.
– Тут-то ты и видел красивую женщину?
– Да, она стояла тут на балконе. У нее на руках был, как мне показалось, ребенок. Впрочем, этого я не мог хорошо разглядеть.
– Но хорошо ли ты видел женщину?
– Да, господин, она прекрасна, как роза. Ее глаза блестели, как звезды, – отвечал Джем.
– А ты, Фазиль, узнал ее? – спросил Брусса другого своего спутника.
– Да, я узнал ее, это была Реция, красавица Реция, к которой мой господин давно уже чувствует любовь.
– Принц не мог найти ее?
– Да, насколько я знаю, все его поиски были безуспешны. Но я уверен, что принц все еще любит ее и, чтобы завладеть ею, не остановится ни перед чем.
– В таком случае необходимо захватить эту женщину, чтобы оказать услугу принцу.
– За которую он щедро вознаградит. Принц не пожалеет денег!.. А ведь если бы не я, ты ничего не знал бы о прекрасной Реции, – заметил Фазиль.
– Другими словами, это значит – Брусса заплатит мне за мою помощь. Не так ли?
Джем и Фазиль засмеялись.
– Да, – сказал последний, – я думаю, что мне перепадет что-нибудь.
– Будь спокоен на этот счет, но только ты должен, разумеется, помочь мне завладеть Рецией.
– Для этого-то я и здесь, Брусса. Джем и я, мы проберемся в дом и похитим красавицу.
– А если старая гадалка станет шуметь и поднимет тревогу?
– Тогда мы ее свяжем. В темноте она нас не узнает, да если бы даже и узнала, то и тогда тебе нечего бояться, так как ты исполнишь заветное желание принца, и он не откажет тебе в защите.
– Эта женщина должна быть довольна, – заметил Джем. – Сколько других желали бы быть на ее месте! Все будут ей завидовать.
– Ступайте же за ней, – сказал Брусса, – я буду ждать вас в лодке.
Джем и Фазиль повиновались и осторожно направились к дому гадалки. Когда дело шло о выгоде, оба они не имели себе равных по ловкости и решительности.
Дверь дома Кадиджи была заперта, но дерево, из которого она была сделана, было так старо и гнило, что Джем без труда одним напором плеча сломал ее. Шума почти не было, так что ни Реция, ни Сирра не проснулись.
Войдя в дом, Фазиль и Джем зажгли маленькую лампу и тщательно осмотрели весь нижний этаж.
– Старухи нет дома, – заметил Фазиль, – но Реция должна быть здесь.
– Я видел ее на балконе, – сказал Джем. – Верно, она живет наверху, под крышей. Надо подняться туда.
– Хорошо, но оставь лампу здесь и пойдем как можно осторожнее.
Сирра и Реция спали крепким сном, не подозревая о приближении опасности.
В маленькой комнатке под крышей было совсем темно. Осторожно поднявшись по лестнице, Фазиль и Джем проникли в тесную комнату под крышей и последний, глаза которого уже привыкли к темноте, тотчас же увидел спящих. Джем указал на Рецию и на себя, потом на Сирру и Фазиля. Фазиль кивнул головой в знак согласия, и оба осторожно поползли к своим жертвам.
Послышался слабый крик и шум короткой борьбы. Реция и Сирра были связаны, прежде чем успели прийти в себя. Затем им обеим завязали рты, чтобы их крики не привлекли чьего-нибудь внимания. Сирру и ребенка бросили на солому, а пораженную ужасом Рецию перенесли в лодку, которая тотчас же отчалила от берега.
XIVУжасная ночь
Как мы уже видели, ужас объял Мансура и его спутников, когда обрушились камни со свода, потрясенного взрывом. Мансур первым опомнился, и к нему тотчас же вернулось его обычное присутствие духа. Осмотрев разрушение, причиненное обвалом, он подумал, что ему можно будет при помощи дервишей разобрать камни, закрывавшие проход, и таким образом расчистить себе дорогу на свободу. Но он не заметил всей величины опасности. Он не видел, что весь проход был завален камнями, далеко превосходившими величиной те, которые лежали внутри пирамиды.
– Надо приняться за работу, – сказал Мансур-эфенди, обращаясь к дервишам. – Возьмите ломы и попытайтесь разобрать камни, завалившие выход.
И в то время как дервиши и Лаццаро при свете двух ламп начали указанную им работу, сам Мансур, взяв третью лампу, направился в глубь камеры.
Там, на том месте, где прежде был камень, падение которого было причиной обвала, зияло темное отверстие. Было очевидно, что далее находились другие камеры пирамиды. Мансур заглянул в отверстие и увидел, что за ним было довольно большое пространство, посреди которого стояли каменные саркофаги. Не там ли было сокрыто сокровище калифов? Мансур не сомневался, что он нашел путь к сокровищам, все поиски которых были до сих пор бесплодны, потому что никто не решался взорвать стену или эта мысль никому не приходила в голову. Он думал уже, каких огромных успехов достигнет он в исполнении своих планов благодаря обладанию этим несметным богатством. Вдруг ему пришла в голову неожиданная мысль: что, если Кадиджа и Лаццаро найдут себе смерть внутри пирамиды? Их помощь становилась теперь бесполезной, и в то же время они были опасны, так как знали о существовании сокровища. Но как этого достичь? Их не могли задавить камни, так как более уже ничего не осыпалось со сводов и никакая сила на земле не могла принудить дервишей заложить новую мину.